Василий Ключевский - Русская история. 800 редчайших иллюстраций [без иллюстраций]

Сторожевая и станичная служба. Одновременно с укрепленными линиями устроялась сторожевая и станичная служба, бывшая третьим и очень важным оборонительным средством. Опишу ее, как она отправлялась около 1571 г., когда для ее упорядочения образована была особая комиссия под председательством боярина князя М. И. Воротынского, составившая устав той и другой службы. Из передовых городов второй и частью третьей оборонительной линии выдвигались в разных направлениях на известные наблюдательные пункты сторóжи и станицы в два, в четыре и больше конных ратников, детей боярских и казаков, наблюдать за движениями в степи ногайских и крымских татар, «чтоб воинские люди на государевы украины безвестно войною не приходили».

Наблюдательные пункты удалялись от городов дня на четыре или дней на пять пути. Перед 1571 г. таких сторóж было 73 и они образовали 12 цепей, сетью тянувшихся от реки Суры до реки Сейма и отсюда поворачивавших на реки Ворсклу и Северный Донец. Сторожевые пункты отстояли один от другого на день, чаще на полдня пути, чтобы возможно было постоянное сообщение между ними. Сторóжи были ближние и дальние, называвшиеся по городам, из которых они выходили. Ближе к Оке, в заднем ряду, становились сторóжи дедиловские, одна епифанская, мценские и новосильские, налево от них — мещерские, шацкие и ряжские, направо — орловские и карачевские, южнее, далее в степь, — сосенские (по реке Быстрой Сосне), от Ельца и Ливен — донские, рыльские, путивльские и, наконец, донецкие, самые дальние.

Сторожá должны были стоять на своих местах неподвижно, «с коней не сседая», преимущественно оберегая речные броды, перелазы, где татары лазили через реки в своих набегах. В то же время станичники по два человека объезжали свои урочища, пространства, порученные их бережению, верст по шести, по десяти и по пятнадцати направо и налево от наблюдательного пункта. Высмотрев движение татар, станичники тотчас давали о том знать в ближние города, а сами, пропустив татар, разъезжали, рекогносцировали сакмы, которыми прошел неприятель, чтобы сметить его численность по глубине конских следов. Была выработана целая система передачи степных вестей сторожами и станичниками. Капитан Маржерет говорит, что сторожа становились обыкновенно у больших одиноких степных деревьев, один из них наблюдал с вершины дерева, другие кормили оседланных лошадей. Заметив пыль на степной сакме, сторож садился на готового коня и скакал к другому сторожевому дереву, сторож которого, едва завидев скачущего, скакал к третьему, и т. д. Таким образом весть о неприятеле довольно быстро достигала украйных городов и самой Москвы.

Тяжесть борьбы. Так шаг за шагом отвоевывали степь у степных разбойников. В продолжение XVI в. из года в год тысячи пограничного населения пропадали для страны, а десятки тысяч лучшего народа страны выступали на южную границу, чтобы прикрыть от плена и разорения обывателей центральных областей. Если представить себе, сколько времени и сил материальных и духовных гибло в этой однообразной и грубой, мучительной погоне за лукавым степным хищником, едва ли кто спросит, что делали люди Восточной Европы, когда Европа Западная достигала своих успехов в промышленности и торговле, в общежитии, в науках и искусствах.

Вопрос об устройстве служилого класса. Хозяйственное и военное устройство служилого класса было согласовано как с условиями внешней борьбы, так и с наличными экономическими средствами государства. Постоянные внешние опасности создали для московского правительства необходимость многочисленной вооруженной силы. По мере того как эта сила набиралась, возникал и все настойчивее требовал разрешения вопрос, как содержать эту вооруженную массу. В удельные века содержание немногочисленного служилого люда при княжеских дворах обеспечивалось тремя главными источниками. То были: 1) денежное жалованье, 2) вотчины, приобретению которых служилыми людьми содействовали князья, 3) кормления, доходы с известных правительственных должностей, на которые назначались служилые люди. В XV и XVI вв. эти удельные источники были уже недостаточны для хозяйственного обеспечения все разраставшегося служилого класса. Возникала настоятельная нужда в новых экономических средствах. Но московское объединение северной Руси не дало таких средств, не сопровождалось заметным подъемом народного благосостояния; торговля и промышленность не сделали значительных успехов. Натуральное хозяйство продолжало господствовать. Успешным собиранием Руси московской государь-хозяин приобрел один новый капитал: то были обширные пространства земли, пустой или жилой, населенной крестьянами. Только этот капитал он и мог пустить в оборот для обеспечения своих служилых людей. С другой стороны, свойства врагов, с которыми приходилось бороться Московскому государству, особенно татар, требовали быстрой мобилизации, постоянной готовности встретить неприятеля на границах. Отсюда естественно возникала мысль рассыпать служилых людей по внутренним, особенно по окрайным, областям с большей или меньшей густотой, смотря по степени их нужды в обороне, сделать из землевладельцев живую изгородь против степных набегов. Для этого и пригодились обширные земельные пространства, приобретенные Московским государством.

Таким образом, земля сделалась в руках московского правительства средством хозяйственного обеспечения ратной службы; служилое землевладение стало основанием системы народной обороны. Из этого соединения народной обороны с землевладением выработалась поместная система. Эта система является в истории русского общественного строя с половины XV в. вторым коренным фактом, вышедшим из территориального расширения Московского государства, считая первым фактом усиленный набор многочисленного служилого класса. В нашей истории немного фактов, имеющих такое значение в образовании государственного порядка и общественного быта, какое имела эта поместная система.

Поместной системой мы называем порядок служилого, т. е. обязанного ратной службой, землевладения, установившийся в Московском государстве XV и XVI вв. В основании этого порядка лежало поместье. Поместьем в Московской Руси назывался участок казенной или церковной земли, данный государем или церковным учреждением в личное владение служилому человеку под условием службы, т. е. как вознаграждение за службу и вместе как средство для службы. Подобно самой службе, это владение было временным, обыкновенно пожизненным. Условным, личным и временным характером своим поместное владение отличалось от вотчины, составлявшей полную и наследственную земельную собственность своего владельца.

Мнения о происхождении поместного права. Происхождение и развитие поместного землевладения — один из самых трудных для изучения и самых важных по значению вопросов в истории русского права и государственного устройства. Понятно, что историки-юристы наши много занимались этим вопросом. Из высказанных ими мнений приведу два, наиболее авторитетные.

Неволин в своей Истории российских гражданских законов допускает существование такого условного землевладения и даже правил для него до половины XV в., до княжения Ивана III. Но основания поместного права, по его мнению, являются только со времени этого великого князя, когда входит в употребление и самое слово поместье, и в развитии поместной системы из этих оснований Неволин считает возможным участие греческого влияния, византийского государственного права, проводником которого в московскую государственную жизнь был брак Ивана III с греческой царевной. «По крайней мере, — говорит Неволин, — слово поместье составлено по примеру греческого: так назывались в Византийской империи поземельные участки, которые были даваемы лицам от правительства под условием воинской службы и переходили под тем же условием от отца к детям». Но прилагательное от слова поместье является в древнерусском языке раньше появления царевны Софьи на Руси; в окружном послании митрополита Ионы 1454 г. поместными называются удельные князья в противоположность великим. Потому едва ли термин и понятие русского поместья были подражанием слову и институту византийского государственного права.

Другой историк — Градовский дает вопросу более сложное решение. Поместное владение предполагает верховного собственника, которому земля принадлежит как неотъемлемая собственность. Русская государственная жизнь в первый период нашей истории не могла-де выработать идеи такого верховного землевладельца: русский князь того времени считался государем, но не владельцем земли. Понятие о князе как верховном землевладельце возникло только в монгольский период. Русские князья как представители власти хана пользовались в своих уделах правами, какие имел хан на всем подвластном ему пространстве. Потом русские князья унаследовали от хана эти государственные права в свою полную собственность, и это наследство поколебало начало частной собственности. Но Градовский, как и Неволин, объясняя происхождение поместной системы, говорит собственно о происхождении поместного права, идеи поместного, условного владения землей. Но право и основанная на нем система общественных отношений — два совершенно различных исторических момента. Не входя в разбор спорного вопроса о происхождении права, остановлю ваше внимание только на фактах, объясняющих развитие системы.