«При начальнике иешивы состоял особый служитель, который ежедневно обходил первоначальные школы (хедеры) и наблюдал, чтоб дети в них усердно учились и не шатались без дела. Раз в неделю, по четвергам, ученики хедеров обязательно собирались в дом „школьного попечителя“ („габай“), который экзаменовал их в том, что они прошли за неделю, и если кто-нибудь ошибался в ответах, то служитель бил того крепко плетьми, по приказанию попечителя, а также подвергал его великому осрамлению перед прочими мальчиками, дабы он помнил и в следующую неделю учился бы лучше. По пятницам же, еженедельно, мальчиков экзаменовал сам рош-иешива. Оттого-то и был страх в детях, и учились они усердно… Люди ученые были в большом почете, и народ слушался их во всем; это поощряло многих домогаться ученых степеней, и таким образом земля была наполнена знанием».
50. Процветание раввинизма
Благодаря самоуправлению общин и размножению школ, талмудическая наука в Польшее достигла небывалого процветания. Прежде незаметная в еврейском духовном мире, Польша в XVI веке заняла здесь первое место. Первые крупные ученые прибыли в Польшу из соседней Богемии, где тогда процветал талмудический «пилпул», изобретенный Яковом Поляком (47). Ученик Поляка, Шалом Шахна (ум. в 1558 г.), учредил талмудическую иешиву в Люблине.
Из этой иешивы вышли известнейшие польские раввины того времени. Один из них, краковский ученый Моисей Иссерлис (сокращенно Рамо, ум. в 1572 г.), жил в одно время с палестинским творцом «Шулхан-аруха», и много сделал для распространения этого свода законов в Польше. Иосиф Каро, как сефард, не поместил в своей книге особых обрядов и обычаев, употреблявшихся среди ашкеназов, т. е. немецких и польских евреев. Иссерлис же включил в текст «Шулхан-аруха» множество новых статей законов, выработанных на основании народных обычаев или религиозно-судебной практики ашкеназийских раввинов. Так как книга Каро носила название «Накрытый стол», то Иссерлис назвал свои дополнения к ней «Скатертью» («Маппа»). В этом именно дополненном виде «Шулхан-арух» был введен в качестве свода законов среди польских, литовских и русских евреев. Иссерлис стоял во главе еврейской общины в древней польской столице Кракове; он был окружен многочисленными учениками, которые впоследствии стали великими раввинами. Кроме своих прибавлений к «Шулхан-аруху», он писал еще отдельные книги по части раввинского законоведения и богословия.
Современником и другом Иссерлиса был замечательный талмудист Соломон Лурия (Рашал, ум. в 1573 г.), занимавший пост раввина сначала в Остроге, а потом в Люблине. В отличие от своего краковского друга, он не придавал значения «Шулхан-аруху», который казался ему простой и легкой книгой для народа, недостойной внимания серьезного ученого. Лурия углублялся в исследование первоисточника всех законов — Талмуда; он составил глубокомысленный комментарий ко многим его трактатам под именем «Соломоново море» («Ям шел Шеломо»). Он имел учеников и последователей и продолжал свое направление в раввинской литературе. К Лурии и Иссерлису обращались с вопросами по части раввинской науки и законоведения из всех областей Польши, а также из Италии, Германии и Турции. Собрания ответов и решений того и другого были опубликованы под названием «Шаалот у-тешувот» («Вопросы и ответы»).
По следам этих двух родоватальников польского раввинизма шли ученые следующих поколений. Одни писали комментарии к Талмуду (рабби Меир Люблинский, или Магарам, р. Самуил Эдельс из Острога или Магиршо); другие писали толкования и дополнения к прежним сводам законов (р. Мордохай Иофе из Познани, Иоиль Сиркис из Кракова, Давид Галеви из Львова и др.).
В XVII веке еврейская наука процветала в Польше, как некогда в Вавилонии во времена амораев. Множество ученых сочинений печаталось в еврейских типографиях Кракова и Люблина. Талмуд и раввинская наука безраздельно господствовали в Польше. Светские знания и философия были в загоне. Только каббала изучалась любителями мистики. Наиболее известен труд Натана Шапиро, краковского каббалиста, под заглавием «Разоблачение глубин» («Мегале амукот», 1637 г.).
Вызванное Реформацией религиозное брожение породило в польском обществе несколько сект с антицерковными воззрениями. Наиболее приближалась к догматике иудаизма секта «унитариев», отрицавшая догмат Троицы и божественную природу Христа, но признававшая религиозно-нравственное учение Евангелия. Католическое духовенство презрительно называло таких вольнодумцев «иудействующими» или «полуевреями». Христианские богословы разных направлений часто вели устные диспуты с раввинами. Результатом этих диспутов явилась одна замечательная книга: «Укрепление веры» Исаака из Трок («Хизук Эмуна», 1593 г.). В первой части этой книги еврейский ученый защищает иудаизм против нападок христианских богословов, а во второй — переходит в наступление и критикует учение церкви.
Он открывает ряд противоречий в текстах Евангелий, указывает на резкие отступления Нового Завета от Ветхого и на отступления позднейшей церковной догматики от самого Нового Завета. Долгое время боялись печатать эту книгу, и она впервые появилась в свет только спустя сто лет в латинском переводе христианина, носящем устрашающее заглавие «Огненные стрелы сатаны» и напечатанном для обличения «еврейских заблуждений». Позже этим изданием воспользовались Вольтер и французские энциклопедисты XVIII века для нанесения ударов учению церкви.
51. Хмельницкий и казацкая резня
В середине XVII века произошла резкая перемена к худшему в ясизни польских евреев. Эта перемена была вызвана обострившейся борьбой народностей, религий и сословий в тогдашней Польше.
Боролись между собой польская и русская народности, католичество и православие, дворянство и крестьянство. Польская шляхта угнетала в своих поместьях русских крестьян, а католическое духовенство подстрекало правителей к притеснению иноверцев и особенно православных. Этот гнет наиболее чувствовался в восточных областях Польши, носивших имя Украина. Здесь русские люди составляли главную часть населения; большинство их, крестьянское сословие, работало на польских пановпомещиков, а меньшинство образовало особое военное сословие — казачество, служившее во время войн польскому правительству. Кроме казаков, находившихся на королевской службе, были еще вольные казаки, жившие в степях за порогами Днепра и называвшиеся запорожцами.
Православные казаки и крестьяне ненавидели поляков, как угнетателей русского народа; ненавидели они и евреев, как промышленников, занимавших среднее место между панами и крестьянами. Евреи часто держали в аренде шляхетские поместья и, таким образом, приобретали ту власть над крестьянами, которую имели паны.
Сталкиваясь чаще с арендатором-евреем, чем с польским паном, русский крестьянин считал первого главным виновником своих бедствий и стремился отомстить ему. К этому озлоблению примешивалась религиозная ненависть темного русского населения к евреям. Долго накоплявшееся недовольство привело, наконец, к страшному восстанию казаков и русских крестьян в последний год царствования Владислава IV.
Во главе восставших украинцев стоял казацкий сотник из Чигирина Богдан Хмельницкий. Он собрал огромную толпу казаков и крестьян на Украине, заключил союз с запорожскими вольными казаками и крымскими татарами, — и со всей этой ордой двинулся разорять Польшу (начало 1648 г.). Высланное против мятежников польское войско потерпело поражение. В то же время умер король Владислав — и в Польше водворилась смута междуцарствия. Тогда мятеж охватил всю Украину и соседние области. Отряды казаков и русских крестьян под предводительством Хмельницкого и его сподвижников — буйных запорожцев рассыпались по всем городам и с остервенением истребляли поляков и евреев. «Убийства сопровождались варварскими истязаниями, — говорит русский историк, — сдирали с живых кожу, распиливали пополам, забивали до смерти палками, жарили на угольях, обливали кипятком; не было пощады и грудным младенцам. Самое ужасное остервенение выказывал народ к евреям: они осуждены были на конечное истребление, и всякая жалость к ним считалась изменой. Свитки Закона были извлекаемы из синагог: казаки плясали на них и пили водку, потом клали на них евреев и резали без милосердия; тысячи еврейских младенцев были бросаемы в колодцы и засыпаемы землей».
Особенно трагична была участь евреев, которые сбежались из сел и местечек в укрепленные города, в надежде укрыться от неприятеля. Узнав, что в городе Немирове, в Подолпи, укрепилось несколько тысяч евреев, Хмельницкий отправил туда казацкий отряд. Так как город трудно было взять приступом, то казаки прибегли к хитрости. Они подошли к Немирову с польскими знаменами и просили отворить им ворота. Евреи, думая, что это польское войско, идущее к ним на выручку, впустили их в город — и страшно поплатились (2 Cивана — июнь 1648 г.). Казаки, соединившись с местными русскими жителями, бросились на евреев и перерезали их. Немировский раввин и «рош-иешива», Иехиель-Михель, скрывался со своей матерью на кладбище; тут их настиг один из погромщиков, какой-то сапожник, и стал наносить удары дубиной раввину. Престарелая мать раввина умоляла убийцу умертвить ее вместо сына; но сапожник бесчеловечно убил раньше раввина, а потом старуху. Молодых евреек весьма часто оставляли в живых: казаки и мужики насильно крестили их и брали себе в жены. Одна красивая еврейская девушка, похищенная с этой целью казаком, уверила его, будто она умеет «заговаривать» пули, и просила выстрелить в нее, чтобы убедиться, что пуля от нее отскочит, не причинив ей вреда; глупый казак выстрелил — и девушка упала, сраженная насмерть, но довольная, что не досталась врагу. Другая еврейка, с которой казак готовился обвенчаться, бросилась с моста в воду в тот момент, когда ее вели через этот мост в церковь. Около 6000 евреев погибло в Немирове; спасшиеся от смерти бежали в укрепленный город Тульчин.
