1300
То, что говорил Жданов публично, столь же жёстко излагалось Советами при международных переговорах. В конце войны Совинформбюро, правительственный пропагандистский орган, подготовил серию документов о своей активности и о западных контрдействиях. Согласно Совинформу, идёт война между советской и западной пропагандой за границей, борьба весьма тяжёлая, поскольку реакционные круги на западе ведут массированную антикоммунистическую клеветническую кампанию.
В этой антисоветской кампании, поддержанной и спонсируемой информационными агентствами Англии, и США, особенно вредную роль играют социал-демократические элементы в рабочем движении. Подобные темы освещались в закрытом издании Центрального Комитета "Вопросы внешней политики". Статья за статьёй указывали на возрождение и рост реакционных кругов в западных странах, на развивающуюся борьбу между про- и анти-советскими силами, особенно внутри европейского рабочего движения.
Большинство подобных анализов было опубликовано в "Новом времени" (Послевоенный наследник издания "Война и рабочий класс") и во всей советской прессе. В марте 1946 года Сталин лично вмешался в драку, опубликовав длинный ответ на речь Черчилля про "железный занавес", где изобразил британского экс-премьера, как антибольшевистского реакционера, который является сторонником войны с СССР. Советскому народу хватило маленькой подсказки (Стр.331)в этой полемике. Как отметил чехословацкий коммунист Зденек Млинер, учившийся в Советском Союзе после войны:
"Фундаментальным посылом было то, что Советский Союз, решив судьбу человечества в ходе войны, понёс громадные потери. И, таким образом, получил право на особое уважение всех наций. Этот народ рассматривает любую критику, как оскорбление памяти погибших. В этом они едины со своим правительством, однако критикуют их совсем по другому вопросу".
В ответ на западное возросшее возмущение Советами и подозрительность, в России развернулась ура-патриотическая, и националистическая кампания, подчёркивавшая уникальное достоинство СССР. Последствием этой кампании явились сталинские претензии на место, которое должен занимать СССР, как победитель, в послевоенном мире. Сталин расчитывал на значительно бОльшее признание и уступки со стороны своих партнёров по Великому Альянсу, чем в действительности получил.
Особенно раздражало Сталина отстранение СССР от послевоенной оккупации Японии, и признаки того, что Британия, и США нарушают договорённости Ялты, и Потсдама по советской сфере влияния в Восточной Европе. Сталин ответил жёстким подходом к переговорам с англо-американцами, обругав их тесное сотрудничество по любым вопросам, назвав его "подобострастным" (лакейским – со стороны англичан?). Более всего пострадал от этого Молотов, чаще контактировавший с иностранцами и наделавший достаточно ошибок. В ноябре 1945 года, например, Сталин покритиковал Молотова, допустившего публикацию речи Черчилля в СССР:
"Я думаю, публикация черчиллевской речи, восхваляющей Россию и Сталина… это ошибка. Черчилль нуждался в этом панегирике, чтобы успокоить свою виноватую совесть и замаскировать враждебное отношение к СССР, и, особенно, замаскировать тот факт, что он, и его ученики в лейбористской партии являются организаторами англо-американо-французского блока против СССР. Мы только помогаем этому джентльмену, публикуя речи такого рода.
У нас достаточно много функционеров высокого ранга, которые впадают в дурацкий восторг, когда хвалят черчиллей, трумэнов, барнсов… На мой взгляд, такой настрой является ошибочным… Тяжёлую борьбу придётся вести с пресмыкательством перед иностранцами. Но если мы продолжим публиковать речи, подобные этой, мы только будем культивировать пресмыкательство и низкопоклонство. Я не упомянул тот факт, что советские вожди не нуждаются в похвалах иностранных лидеров. Лично меня это раздражает". (Стр.332)
Возможно, как полагают некоторые, что вспышки, подобные этой, планировались Сталиным для поддержания дисциплины среди коллег из Политбюро, и для подтверждения своего превосходства над ними после войны. Однако, Сталинское негодование выглядит подлинным, и сомнительно, что он чувствовал угрозу иначе, нежели Молотов. Война укрепила сталинскую диктатуру внутри политбюро, и его роль в достижении победы Советами неоспорима с политической точки зрения.
Если элемент расчёта в сталинской кампании против низкопоклонства перед западом и присутствовал, то это было вызвано его беспокойством о влиянии на советское общество контактов с капиталистическим миром. Война и Великий Альянс открыли Советский Союз для потока иностранного политического, культурного, и экономического влияния, и это дало великие надежды на продолжение процесса в мирное время. Летом 1944 года, например, советский писатель Всеволод Вишневский представил яркую картину культурного сосуществования после войны:
"Когда окончится война, жизнь станет очень приятной. Великая литература возникнет, как результат нашего опыта. Расширятся контакты с западом. Все смогут читать, что им нравится. Будут обмены студентами, заграничные поездки советских граждан облегчатся".
В конце войны Сталин был уверен в советской системе и своей власти, но это не означало, что он отказался от собственных предвоенных взглядов, что классовая борьба продолжится при социализме, или от опасения негативного влияния на советский народ капиталистического воздействия. Именно это вызвало суровое обращение с советскими гражданами и военнопленными, репатриированными из оккупированной нацистами Европы.
Все вернувшиеся подверглись допросам в транзитных лагерях НКВД. Около 4 миллионов было репатриировано. Из них 2.660.906 были отпущены домой, 801.152 были возвращены в вооружённые силы, 608.095 были зачислены в рабочие батальоны министерства обороны, 272.867 были признаны виновными в различных проступках и преступлениях, и переданы для исполнения наказания в НКВД, 89.468 оставались в транзитных лагерях, как обслуживающий персонал, при проведении процесса репатриации до начала 50-х годов.
Процесс расследования был спланирован так, чтобы с корнем вырвать предателей и шпионов. Беспокоило то, что около миллиона советских граждан служили в армиях стран Оси в ходе войны, половина в военных формированиях, остальные, как гражданские служащие – считалось, что часть из них была захвачена немцами в плен, или вывезена для рабского труда. Для офицеров высокого ранга попадание в плен признавалось допустимым только после тяжёлого ранения, при котором они уже не могли сражаться. Но главной целью создания транзитных лагерей было не выявление и наказание предателей, но проверка лояльности граждан, возвращающихся из-за рубежа. (Стр.333)
Ждановщина.
Летом 1946 года сталинская кампания против западного капиталистического влияния приняла новый радикальный поворот, когда ЦК партии принял указ, нанёсший удар по ленинградским журналам "Звезда" и "Ленинград" за публикации, "культивирующие дух, враждебный советскому народу, низкопоклонство перед модернистской буржуазной культурой запада". Через два дня, 16 августа, Жданов произнёс речь на заседании ленинградского отделения союза писателей, осудив сатирика Михаила Зощенко и поэтессу Анну Ахматову.
Зощенко позорил советских людей, описывая их, как "лентяев и моральных выродков, полных, и примитивных дураков". На Ахматову было указано, как на индивидуалистку, которая представляет собой "смесь монашки и шлюхи". Без лишних разговоров обоих писателей изгнали из союза, в то время, как редколлегия "Звезды" была реорганизована, а журнал "Ленинград" закрыт совсем.
В сентябре 1946 года ЦК издал постановление об идеологически невыдержанных фильмах, включая вторую часть "Ивана Грозного" Сергея Эйзенштейна, который был назван искажающим прогрессивную роль грозного царя в российской истории. Культурная чистка прошлась по театрам и музыке. В феврале 1948 года композитор Шостакович был раскритикован, как антисоветский формалист. Годом позже советская театральная критика была обвинена в отсутствии патриотизма. Главным форумом для этих обвинений служил новый журнал "Культура и жизнь", издававшийся ждановским департаментом.
Этот разворот в культурной политике, известный, как ждановщина, был инициирован и отдирижирован Сталиным, который проверял, и редактировал все главные публичные заявления на эту тему. Сталинские мотивы стали ясны из одного рассказа Жданова в августовской речи 1946 года:
