Фридрих же предпочел сухопутный, маршрут. Он выступил в мае 1189 г. Его армия насчитывала от 100 000 до 150 000 человек — это было самое многочисленное христианское войско за все время Крестовых походов. Он, естественно, сообщил византийскому императору о своих намерениях. Но тот был хорошо осведомлен о закулисных переговорах, которые Фридрих вел с балканскими князьями, и беспокойство Исаака только усилилось, когда ему сообщили, что и сербы, и болгары, принесли Барбароссе вассальную присягу, подразумевавшую совместные действия против Византии. Исаак послал своих представителей, Константина Кантакузина и Иоанна Дуку, встретить армию Запада на границе империи. Но вместо того чтобы надлежащим образом приветствовать Барбароссу, как им было велено, они стали подстрекать его к активным действиям против их повелителя.
К этому времени Исаак уже находился в состоянии, близком к паническому, и, когда к нему прибыли посланники Фридриха, чтобы обсудить детали перемещения его армии в Азию, он бросил их в тюрьму. Разъяренный Барбаросса немедленно повелел своему старшему сыну Генриху, который находился в Германии, получить благословение папы на Крестовый поход против схизматиков-греков, собрать флот и привести как можно быстрее к Константинополю. Исаак тогда пошел на попятную, пообещав обеспечить перевозку армии Запада в Азию — взамен на обязательство Фридриха переправиться на азиатский берег через Дарданеллы, а не через Босфор, обойдя, таким образом, Константинополь стороной.
10 июня 1190 г., после длительного, изматывающего перехода через Анатолию, Фридрих Барбаросса вывел свои войска на киликийскую прибрежную равнину. Жара стояла свирепая, и небольшая речка Каликаднус, которая текла через Селевкию и впадала в море, должна была представлять собой приятное зрелище. Фридрих, ехавший один впереди всех, пришпорил коня, направив его к реке. Обстояло ли дело так, что Фридрих спешился, чтобы выпить воды, и оказался сбит с ног течением, либо его конь поскользнулся и сбросил всадника, либо шок от ледяной горной воды оказался слишком сильным для старого уставшего тела — императору было около семидесяти, — мы так никогда и не узнаем. Войско, приблизившись к реке, обнаружило мертвое тело Барбароссы на берегу.
Младший сын Фридриха герцог Швабский принял на себя верховное командование, но он не был равноценной заменой своему отцу. Тело императора попытались сохранить, пропитав его уксусом. Войско, неся с собой останки Барбароссы, мрачно двигалось вперед; вступив на сирийскую землю, оно попало в засаду, потеряв там много людей. У выживших счастливчиков, которым в итоге удалось добраться до Антиохии, уже не осталось боевого запала. Быстро разлагавшееся тело императора было спешно захоронено в местном соборе (где оно оставались до 1268 г., когда армия мамлюков сожгла храм дотла).
Вскоре прибыли Ричард и Филипп Август; благодаря им Третий крестовый поход, хотя и не достигший своей цели — освобождения Иерусалима, оказался не столь жалким, как второй. Была отвоевана Акра, которая в следующем веке стала столицей Иерусалимского королевства (пока ее не захватили мамлюки). Но это королевство — короткая прибрежная полоса между Тиром и Яффой — явилось лишь бледным подобием того, чем некогда была Палестина крестоносцев.
На Рождество 1194 г. сын Фридриха Барбароссы Генрих VI, благодаря заключенному им браку с дочерью Рожера II Констанцией, получил корону Сицилии в соборе Палермо. Его жены рядом с ним не было. Забеременевшая в первый раз в сорок лет, Констанция добиралась к месту коронации более медленным темпом, в соответствии с назначенным ей режимом, и в городе Джези, стоящем примерно в двадцати милях к западу от Анконы, она почувствовала схватки. На следующий день после коронации ее мужа, в большом шатре, возведенном на главной площади, Констанция разрешилась сыном, которого днем позже и представила публике, горделиво приложив к груди. Об этом сыне, Фридрихе, позднее получившем прозвище Stupor Mundi — Изумление Мира, — мы еще услышим по ходу нашей истории.
Во время рождения Фридриха его отец уже задумывал новый Крестовый поход. Останься Барбаросса в живых, он бы, несомненно, отвоевал Иерусалим, и Генрих посчитал своим прямым долгом продолжить дело отца. В Пасхальную неделю 1195 г. он нашил себе крест, а несколько дней спустя написал решительное письмо императору Исааку, выдвинув ряд совершенно нереалистичных требований, подкрепленных пустыми угрозами.
Но оно не дошло до адресата. 8 апреля 1195 г. василевс пал жертвой заговора, организованного его старшим братом Алексеем, который низложил Исаака, ослепил его и захватил трон.
Если Исаак был никуда не годным императором, то об Алексее III можно сказать, что он оказался еще хуже. А манипулировать им было легче легкого. Так, когда Генрих потребовал выплачивать ему огромную дань, запуганный император немедленно ввел особый налог, а в придачу содрал драгоценные украшения с императорских гробниц в церкви Св. Апостолов.
Но что стало с грандиозной экспедицией, о которой Генрих возвестил в 1195 г.? Многие именитые лица в Германии откликнулись на его призыв: два архиепископа, девять епископов, пять герцогов и великое множество аристократов меньшего калибра. В конце лета 1197 г. они отплыли из Мессины и немедленно двинулись против сарацин. Однако к концу октября до них дошло известие о том, что Генрих умер от лихорадки в Мессине. Часть аристократов сразу же решила вернуться, а когда в Германии разразилась гражданская война, за ними последовала и остальная знать. И когда в феврале 1198 г. рядовой состав немцев готовился сразиться с египетской армией, то вдруг обнаружилось, что их лидеры фактически дезертировали. Последовало стремительное бегство немецких войск в Тир, где их ожидали корабли. На том это помпезное мероприятие и закончилось.
Конец XII в. застал Европу в состоянии, близком к хаосу. Обе империи — и Восточная, и Западная — остались фактически без руководства; норманнской Сицилии более не существовало; Германия страдала от гражданской войны; Англия, Франция были озабочены проблемами престолонаследования, возникшими после смерти Ричарда Львиное Сердце в 1199 г.
В христианском мире только один крупный политический деятель чувствовал себя достаточно уверенно — папа Иннокентий III. Он взошел на трон в 1198 г. и сразу же объявил о новом Крестовом походе. Отсутствие коронованных особ, готовых возглавить такой поход, не особо его беспокоило — они приносили больше проблем, чем пользы. Несколько влиятельных аристократов вполне подошли бы для поставленной им цели. И Иннокентий все еще искал подходящих кандидатов, когда получил письмо от графа Шампанского Тибальда. Тот был младшим братом Генриха Шампанского, который вполне достойно правил Иерусалимским королевством с 1192 по 1197 г., когда произошла его трагическая кончина — он случайно выпал из окна. Внук Людовика VII и племянник одновременно Филиппа Августа и Ричарда Львиное Сердце, Тибальд носил идею Крестовых походов в крови. Когда он сообщил Иннокентию, что понесет крест, о другом лидере уже не могло быть и речи.
Однако основные проблемы были еще впереди. Ричард Львиное Сердце как-то заявил, что ахиллесовой пятой мусульманского Востока является Египет, куда и следовало направлять в будущем все экспедиции. Из этого вытекало, что новый Крестовый поход мог быть осуществлен только морским путем и для него потребуется множество кораблей, которыми в достаточном количестве располагало только одно государство — Венецианская республика. И вот в начале 1201 г. группа из шести влиятельных рыцарей во главе с Жофруа де Виллардуэном, маршалом[81] Шампани, прибыла в Венецию, где в ходе переговоров было заключено соглашение о том, что республика предоставит необходимый транспорт для 4500 рыцарей с их лошадьми, 9000 оруженосцев и 20 000 пехотинцев, а также надлежащего количества провизии на девять месяцев. Стоить эта услуга будет 84 000 серебряных марок[82]. Дополнительно республика предоставит 50 полностью экипированных галер за свой счет — на том условии, что получит половину завоеванных территорий.
Об этом решении сообщил крестоносцам дож Энрико Дандоло. Во всей венецианской истории не сыскать более поразительной фигуры. В ту пору ему было уже сильно за восемьдесят, и он почти ослеп. Виллардуэн, который хорошо знал его, уверяет, что Дандоло не мог ничего разглядеть уже на расстоянии вытянутой руки. К счастью для последующих поколений, Жофруа оставил замечательные записки не только о самом Крестовом походе, но и о переговорах с Венецией. Он замечает, что в достигнутом соглашении не упоминался Египет как прямая цель похода — иначе возмутился бы рядовой состав крестоносцев, для которого Иерусалим являлся единственной законной целью. Венецианскому правительству тоже было лучше помалкивать о Египте: в тот самый момент его послы находились в Каире, обсуждая там очень выгодную торговую сделку. Однако эта сделка не должна была повлиять на подготовку Крестового похода, и стороны договорились о том, что крестоносцы соберутся все вместе в Венеции через год, в День святого Иоанна, 24 июня 1202 г., и для них уже будет готова флотилия.
