Облвоенкому деваться уже было не куда, но ехать в Александрию, и представлять меня он отказался, не хотел напряженных отношений с местными властями. Отказался и бывший начальник политотдела облвоенкомата, его должность сокращалась, и он метил на должность начальника первого отдела этого же облвоенкомата. Кстати с этим человеком мы служили в Чирчике, в спецназе. Представлять меня поехал начальник первого отдела, ему терять было не чего, заменялся в Россию.
В Александрии, нас даже на порог кабинета мэра не пустили. И я пошёл принимать дела в военкомат без благословления местных властей, хотя, как потом оказалось, против был, только сам мэр.
И началась эпопея моего трудоустройства. Мэр города господин Скичко, он же бывший товарищ, и он же бывший первый секретарь горкома партии, стал слать на меня письма. Сначала в Киевский военный округ, а затем с декабря месяца, после развала Союза, в министерство обороны Украины.
В одном из писем говорилось, что я ставленник имперских амбиций Москвы. Вот вам и первый секретарь.
Меня дважды вызывали в министерство обороны Украины, относились там ко мне вполне лояльно, пытались как-то разрешить сложившуюся ситуацию. Первый раз предложили должность военкома одного из районов Киева, а второй раз должность облвоенкома в г. Черновцы.
Но я уже закусил удила. Если бы тот же Скичко, вызвал меня и просто, по-человечески, попросил не претендовать на должность в Александрии, я бы уехал, но тут меня просто игнорировали, вроде бы я пришёл с улицы. Я сам себе поставил задачу, Александрия и только Александрия. Почему кто-то решил, что ему наплевать на приказ министра обороны. И кто-то решил, что меня просто можно размазать. «…Ни, что нас в жизни не сможет вышибить из седла.».
За четыре месяца из Киева приезжали три комиссии, пытались решить вопрос с мэром. В мою защиту выступила организация ветеранов ВОВ и афганский комитет, который, кстати, я и создал. До моего прихода в Александрии не было афганской ветеранской организации. И даже работники военкомата написали коллективное письмо в газету «Народная Армия», орган печати министерства обороны. Но основная поддержка была со стороны руководства района, во главе с председателем исполкома Петруниным Николаем Андреевичем.
Две комиссии министерства обороны были безрезультатны. Шли к Скичко беседовали, уезжали, а им вслед уже летели письма с требованием меня убрать. А вот старший третьей комиссии, подполковник Пётр Брус, ни кого не уговаривал. Разговор был в моём присутствии. Он попросил мэра представить ему решение горисполкома о том, что его члены против моего назначения. Такого документа не оказалось, тогда он попросил, чтобы Скичко написал, что это его единоличное решение. Естественно, что такой документ он писать отказался. И Брус предложил написать ему, что он не против моего назначения. Зажатый в угол мэр, такой документ написал, на этом закончились мои мытарства. На дворе был март 1992 года.
Но квартиру господин Скичко не дал, и я пять лет с семьёй прожил в общежитии завода «Этал», спасибо заместителю директора этого завода Костенко Марии Григорьевне, кстати, жена офицера запаса.
Года через три, она и квартиру мне предлагала из фонда завода, как участнику боевых действий, но я отказался в пользу председателя комитета «Солдаты афгана» подполковника запаса Кузнецова. Считал, что все равно додавлю городские власти и квартиру получу, а вот у Кузнецова шансов почти не было.
Город пробить не удалось, с квартирой мне помог район, спасибо Петрунину Н.А. за это. Вообще я считал, да и сейчас считаю, что хороших людей больше, гораздо больше, но плохие лучше организованы.
С руководством района и лично с председателем райисполкома Петруниным Николаем Андреевичем у меня сложились очень хорошие деловые отношения. На учёте в военкомате были жители не только города Александрии, но и Александрийского района.
Это один из самых больших районов Украины, до конца сороковых годов на этой территории было три района, а затем их объединили. Только колхозов 23, а ещё несколько больших рабочих посёлков. И если у городских властей приходилось постоянно, что-то пробивать, в районной администрации все вопросы решались и быстрее и качественнее.
Кажется, в конце 1991 года вышел указ Президента Украины, что все кто до 18 октября 1991 года проживал на территории Украины, автоматически становились гражданами страны. Я прибыл в Александрию 8 октября, так я стал гражданином Украины. Сердце разрывалось, хотелось в Россию всё-таки русский, но с другой стороны я всегда считал, да и сейчас считаю, что русские, украинцы и белорусы это единое целое. Родство языков, менталитетов. На Украине я себя чувствовал достаточно комфортно, тем более что вокруг был всё тот же советский народ. Совершено не ощущалось, что мы от кого-то отделились. Да и ехать в Россию было некуда.
Так получилось, что мы со своими ближайшими родственниками стали гражданами разных стран. На Украине у меня жил отец, сестра, здесь была похоронена мама. На Украине проживали все родственники жены. А в России оказалась моя дочь от первого брака Виктория, она была замужем за офицером, жили они в Калининградской области. Брат с семьёй в Тоцке. Ну и последнее, если бы уехали все, такие как я, то Россия от этого только бы проиграла, ведь нас здесь четверть населения страны.
В январе месяце мы приняли присягу на верность народу Украины. В Москве началась истерия. По телевиденью шли передачи о том, что офицеры принявшие присягу, и не только на Украине, отщепенцы и предатели. Но господа, то государство, которому мы присягали, исчезло с политической карты, и не по нашей вине. Мы остались там, где нас бросили. И присягали мы не туркам и не французам, а своему же народу, правда, уже только части того народа, которому присягали раньше, то есть мы её просто повторили в новых политических условиях. И кто же нас клеймил.
В одной из телевизионных передач выступал генерал с Главного Управления кадров уже Российской Армии, как раз тот, который и при советской власти не мог найти мне вакантное место, фамилию называть не буду, пусть спокойно спит. И в самом начале окончательного развала, после Беловежской Пущи, когда я писал в министерство обороны письма с просьбой о переводе и готовности ехать в любую горячую точку России в качестве военнослужащего Российской Армии, именно из этого ведомства мне присылали ответы с отказами.
Ну и исторически, фразы, что офицер присягает один раз, бред. Офицеры Русской Армии присягали каждому новому царю-батюшке.
В течение нескольких лет я пытался уйти из военкомата. Было несколько попыток перевестись в Россию, это и письма в МО России, о которых я уже говорил. И звонки Манченко В.А., он в это время руководил всем спецназом России. Уже вроде бы и должность нашли, но опять сорвалось.
Тогда вышел на своего товарища ещё по Чирчику, Александра Чубарова, он в это время занимал должность заместителя министра обороны Таджикистана, но и здесь не сложилось.
Сделал попытку перейти в Армию Узбекистана, позвонил своему бывшему подчинённому, тоже по Чирчикской бригаде Гафуру Тешаеву, он уже служил в должности начальника разведки Узбекской Армии. Но здесь мне сказали, что для перевода нужны веские основания. А какие у меня основания, хочу быть офицером, а не чиновником, вот и все основания.
Тогда я считал, что какая разница, в какой Армии, какой бывшей республики служить. Никогда бы не пошёл в прибалтийские, они ни когда нашими и не были, и в закавказские, эти между собой воевали, а кто более свой, определить не возможно. Я оставался быть советским офицером, таковым являюсь и сейчас.
Письмо в МО России.
В конце июня начались боевые действия в Приднестровье. Как советский офицер, что я должен был делать? Ехать и помогать Приднестровью. Но я служил в армии, просто так не сорвёшься, и не поедешь. Написал рапорт с просьбой о предоставлении отпуска, но с 1 июля в армии начинался летний период обучения и меня конечно не отпустили. Через две недели его всё-таки подписали, и я, не смотря на протесты жены, убыл в Тирасполь.
По приезду устроился в гостинице «Турист», мы с женой отдыхали здесь по путёвке летом 1983 года, и отправился на приём к командующему республиканской гвардией Приднестровья.
Командующий, полковник, афганец, по национальности румын. Вот вам парадоксы того времени. Молдавские националисты требовали присоединения Молдавии к Румынии, а советский полковник, румын, воевал за Приднестровскую республику. Более того, его сын, старший лейтенант Советской армии, командовал одним из батальонов республиканской гвардии Приднестровья.
На боевые действия я опоздал. Выслушав меня, командующий отправил в батальон спецназ, с задачей помочь в организации хода боевой подготовки. Батальон находился на одной территории со штабом. Командовал им подполковник Александр Аскеров, мы сразу нашли с ним общий язык.
