152
Практика других британских археологов старой школы (А. Эванса на Крите) заставляет думать, что некоторые таблички могли быть даже раздарены, другие, фрагментированные, вообще как следует не хранились, единичные документы даже расхищены, так как городище не было под постоянным наблюдением. Наконец, ряд табличек либо вообще не имели экспедиционных номеров, либо утеряли их, а впоследствии лишь некоторые из них были отождествлены Фигуллой и другими издателями как урские (часть изданных им текстов экспедиционных номеров не имеет). Многие, несомненно, все еще хранятся как «беспаспортные». Многие таблички из «диких» раскопок хранились и частично изданы как происходящие из Ларсы.
В связи с новыми данными следует пересмотреть выводы, сделанные мною в статье «Проблемы вавилонского города II тысячелетия до н. э.» в сб. «Древний Восток». Ер., 1973, с. 30–64.
Charpin D. Le clergé d'Ur, с. 27–41, 102, 140.
Храмы Хендурсанга и Ниншубур отождествлены по найденным посвящениям.
О покупках земли у больших семейных групп см. гл. VI, I. Надежна дата только UET V 210, но и остальные покупки земли, несомненно, относятся ко времени до 22-го года РимСина I.
Шарпэн на основании сверки читает вместо bàd похожий знак gublaga. Храм богини Нингублаги находился не здесь, а рядом с храмом главной урской богини Нингали; однако и в этом случае остается неясным, был ли текст найден в доме «Церковный переулок, 13» или в «школе» («Широкая улица, 1»).
Расчеты по золоту, серебру, шерсти, заемные на хлеб и серебро.
Дверь из дома 4 в 4а заделывалась и заменялась самостоятельным входом в дом с улицы, потом снова прокладывалась.
AJ 11.
Так по поправке в рукописи, цитируемой Т. Митчеллом.
См. о них в главе VI.
Goetze A. Tavern-keepers and the like. — AS 16. Chicago, 1965.
Один из них (дом 1), вероятно, служил черным ходом для большого дома на «Патерностер роу». Другой (дом 2) мог быть лавкой или обиталищем жрицы-блудницы; к нему, вероятно, относится терракотовый рельеф эротического характера, фактически найденный рядом, в «коридоре» дома 1, но, вероятно, случайно, из-за смещения завала.
Вулли считает, что дом был сначала срезан для устройства часовни на «Базарной площади» (на углу «Патерностер роу» и «Базарного переулка»), а потом переделан в магазин. Все это спорно.
Название улочки происходит от небольшого углубления или ниши в стене одного из домов, где мог помещаться культовый объект.
Строение «Niche Lane, 5» имело узкий фасад на улицу, но позади него помещался довольно большой дом, по-видимому плохо исследованный. «Niche Lane, 7, 9» были однокомнатными помещениями — может быть, складами или овечьими загонами.
Есть русский перевод: Вулли Л. Ур халдеев. М., 1961.
По данным, полученным от П. Хьюлина, — из «Складской улицы, 1». U. 17202 отсутствует в каталоге, но, возможно, соответствует UET V, 31. Оба письма, UET V, 30 и 31, адресованы Аттайе от НабиЭллиля.
По данным, полученным от П. Хьюлина, — из «Складской улицы, 1». U. 17202 отсутствует в каталоге, но, возможно, соответствует UET V, 31. Оба письма, UET V, 30 и 31, адресованы Аттайе от НабиЭллиля.
Комороци Г. Гимн о торговле Тильмуна. — Древний Восток. № 2, 1976, с. 12–23.
Leemans W. F. Foreign Trade in the Old Babylonian period. Leiden, 1960, c. 130 и сл. Цена на медь в начале царствования РимСина I составляла 1 сикль серебра за 6 мин меди; медь, шедшая через Тельмун, происходила из Магана (совр. Оман?) и имела значительную примесь никеля, в отличие от меди с севера; последняя стоила дороже и никеля не содержала. По-видимому, кроме наличного серебра медь на Тельмуне обменивалась также на текстиль и, может быть, на импортированные из Сирии благовония (там же, с. 129). При III династии Ура месопотамская торговля велась не только через Тельмун, но также непосредственно с Маганом (Оманом?) и Мелахой (областью протоиндской культуры) и носила в значительной мере характер натурального обмена (на ткани, кожи и ячмень). Важная торговля оловом, шедшим в то время из области Дрангианы и Арахосии на востоке Иранского нагорья, по-видимому, была в руках эламитов или хурритов; цена олова составляла около 1 сикля серебра за 1/6 мины (там же, с. 123–124), т. е. была в 36 раз дороже меди и всего лишь в 6 раз дешевле серебра. Большинство металлических изделий, найденных в Уре этого времени, по-видимому, не содержали олова, за исключением кинжала U. 17358A (UE VII, табл. 98), найденного на полу комнаты (9) по «Пограничной улице, 1», и топора, найденного на территории храма богини Нингали и не имеющего надежной даты (UE VII, с. 189). Следует, однако, заметить, что в документах II тысячелетия до н. э. чаще всего не делается терминологического различия между оловом (annaku[m]) и свинцом (annaku[m] abāru[m]).
Средняя цена одежды превышает 2 сикля. Это двухгодичная плата наемного работника или цена двух овец.
Если бы Эйанацир был пастухом, как Апилькиттим (о нем см. также гл. VI), то можно было бы считать это стадо овец казенным. Однако у него было слишком много других дел, чтобы быть еще и овцепасом. Маленькие хлева, имеющиеся кое-где при домах участка АН, не уместили бы подобного стада, и очевидно, что Эйанацир имел специальную овчарню, вероятно в деревне, а не в Уре.
Священный город бога Энки, Эреду, запустел при III династии Ура; попытка реставрировать его храм при НурАдаде, царе Ларсы, не удалась, и жречество Энки города Эреду влилось в состав жречества Нанны в Уре. Однако при РимСине I был создан особый храм Энки города Эреду на окраине города Ура, который здесь мы и имеем в виду. См.: Charpin. Le clergé d'Ur, с. 343 и сл., 418, примеч. 1.
Могилы в этом домене раскопаны, за исключением явно более поздних.
См. далее. По-видимому, Вулли различал два кабинета в комплексе «АН IV», который позже был отождествлен как дома «Старая улица, 1» и «Церковный переулок, 7» (или 5?).
Место находки U. 16534 установлено не совсем надежно; может быть, табличка UET V, 440 относится к дому напротив, тоже богатому («Прямая улица, 4»).
Имя ее означает «Где же мой народ (родня)?» и указывает на то, что кормилица была единственным ребенком или сиротой.
Такие конусы закладывались в фундамент здания для передачи памяти о царе грядущему правителю, который стал бы заново возводить разрушившееся от времени здание. В частном доме это, вероятно, были реликвии, связанные с культом умерших царей.
«Главный музыкант» (sag-nar), первый свидетель в договоре UET V, 440, скорее всего относится к храмовому, а не к дворцовому персоналу, а свидетелей — если это только не были старейшины совета, что в данном случае маловероятно, — обычно приглашали из ближайшего окружения более состоятельной стороны.
Известен еще Табилишу-энгар, но документ, упоминающий его, найден в другой части города (ЕМ, U. 7827, «Тихая улица, 7», UET V, 716).
Таблицу мер и весов см. в конце книги.
В этом архиве находим сведения о Йайе, Марэрцетиме и НурШамаше, развивших деловую активность несколько позже, после 1790 г.:
38) U. 16057, UET V, 193, 33-й год РимСина, 1790 г. до н. э.: «2 аккадские ладьи, по 1/3 мины 2 сикля серебра, серебро все целиком, итого 2/3 мины 4 сикля серебра, заем Иайи — у Марэрцетима для…» (разрушено);
39) U. 16057, UET V, 227, та же дата: «3 аккадские ладьи по 1/3 мины 2 сикля серебра для… — серебро все целиком, 18 сиклей серебра (за) всю ладью ближнюю (? qú-ru-bu-um), всего 11/3 мины 4 сикля серебра (за) все целиком 4 ладьи, за постройку ладей от Марэрцетима занял НурШамаш. Оплатил дворец». (Дата, печать НурШамаша.) Марэрцетим финансирует Йайю и НурШамаша для постройки ими речных ладей; оплачивает дворец, поскольку Йайа и НурШамаш — подрядчики дворца по перевозке грузов. Видимо, тридцать лет назад их отец (?) Табилишу прибыльно занимался тем же самым: см. текст № 5.
