Weird-реализм: Лавкрафт и философия - Грэм Харман

Все произведения Лавкрафта цитируются по изданию: H. P. Lovecraft, Tales. (New York: Library of America, 2005.) Каждая внутритекстовая ссылка состоит из двухбуквенного сокращения названия, за которым идет номер страницы. Например, (СС 167) означает: страница 167 рассказа «Зов Ктулху» из тома «Библиотеки Америки». Аббревиатуры произведений следующие’:

Внутритекстовые ссылки на русский перевод произведений Лавкрафта идут в тексте параллельно со ссылками на английский источник. Например: (СС 167; ЗК 55), то есть 167 странице английского издания рассказа «The Call of Cthulhu» («Зов Ктулху») соответствует 55 страница указанного русского издания. Русское издание, по которому приводится цитата из того или иного произведения Лавкрафта, указано в приводимой ниже таблице вместе с соответствующим названием произведения. Сокращение русского названия сделано по тому же принципу, что и сокращение английского названия. (Звездочкой обозначены примечания и комментарии переводчика, тогда как цифрой-номером — примечания автора и библиографические ссылки в конце книги; если цифровая сноска при этом имеет нижнее подчеркивание, то примечание содержит информацию, отличную от чисто библиографической.)

Все эти рассказы необычным образом отсылают друг к другу, что придает им очертания небрежно и местами слабо связанного романа, изложенного разными рассказчиками, каждый из которых обладает едва уловимой личностью. Но для простоты вторая часть нашей книги будет посвящена лишь восьми наиболее известным произведениям — так называемыми «старшими текстами», которые Мишель Уэльбек, как кажется, достоверно перечислил в своей замечательной книге о Лавкрафте [1]. Однако его список лишь отчасти совпадает с моими собственными предпочтениями. Например, «За гранью времен» представляется мне работой, недостойной зрелого таланта Лавкрафта, тогда как я по-прежнему с большой теплотой отношусь к «Случаю Чарльза Декстера Варда».

Благодаря трудам Хайдеггера поэзия Гёльдерлина стала обязательным предметом анализа в континентальной философии. Аналогичным образом настоящая книга имеет своей целью возвышение Лавкрафта до философского уровня осмысления. Лавкрафта можно отбросить как бульварного автора только при условии, что все когда-либо написанное о монстрах из иных миров обречено быть бульварщиной. Но это было бы лишь предубеждением, ничем не отличающимся от нежелания чьей-нибудь дочери выйти замуж за трубочиста. Бывают хорошие и плохие weird-произведения [2], как бывает хорошая и плохая натуралистическая проза. Сильные и слабые элементы иногда сосуществуют в одних и тех же рассказах Лавкрафта, но в своих лучших проявлениях он — крупный писатель, который ко всему прочему занят вызывающими интерес философскими темами.

Многие читатели открыли Лавкрафта в юности. Я же никогда не читал его до достижения тридцатисемилетнего возраста. Придаст ли это моей интерпретации оттенок зрелости, присущей состоянию совершеннолетия, или же это будет оттенок лишенной страсти буржуазной посредственности — вопрос, на который каждый читатель ответит, исходя из собственного опыта прочтения настоящей книги.

Одно из важнейших решений, принимаемых философами, касается производства или устранения зазоров (gaps) в космосе. Философ может либо объявить, что кажущееся одним на деле представляет собой два, либо — что кажущееся двумя на деле есть одно. Некоторые примеры помогут лучше раскрыть эту тему. Вопреки здравому смыслу, руководствуясь которым мы не замечаем вокруг себя ничего, кроме мира нормальных повседневных сущностей (entities), Платон установил зазор между интеллигибельными формами идеального мира и смутными тенями мнения. Окказионалисты арабского Средневековья и Европы XVII века установили зазор между любыми двумя сущностями, отрицая, что они оказывают друг на друга непосредственное воздействие, так что Бог был единственным каузальным агентом во Вселенной. Философия Канта производит зазор между явлениями и вещами-в-себе, не оставляя шанса на симметричное отношение между ними: вещи-в-себе могут быть помыслены, но не познаны.

Но есть и множество противоположных примеров. Мы могли бы подумать, что лошади — это одно, а атомы — совсем другое, но радикальные материалисты настаивают, что лошадь целиком и полностью сводима к физическим атомам и ничего сверх них не существует. Тем самым предполагаемый зазор между лошадьми и атомами уничтожается, поскольку с точки зрения строгого материалиста такой вещи как «лошадь» вообще нет, а есть только атомы, организованные в определенном порядке. Вместо атомов мы можем заявить, что весь мир сделан