Нас ведет товарищ Сталин,
Наш отец и наш нарком... (№ 6).
С этой песней в октябре и ноябре 1941 г. проходили комсомольцы по улицам Москвы. По словам бывшего замполитрука этой части В. Е. Гусева, ее пели с особым подъемом, так как она всем своим содержанием выражала уверенность Советской Армии в победе.
И в боях под Ленинградом,
И под Киевом родным
Разгромим фашистских гадов,
Их полки развеем в дым...
Таков особенно заключительный куплет песни:
За вождем вперед, лавиной Мы по всем фронтам пройдем И по улицам Берлина Флаг советский пронесем... (№ 6)
Именно к этому периоду разгрома немцев под Москвой, а также успешных действий Советской Армии в районе Ростова-на-Дону, Тулы и Калуги, под Ленинградом и Тихвином и относится возникновение большого количества новых песен фронта.
И это не случайно. В своем докладе на торжественном заседании Московского Совета 6 ноября 1942 г. товарищ Сталин, подводя итоги истекшего военного года, говорил: «...успешные действия Красной Армии... вскрыли два знаменательных факта. Они показали, во-первых, что Красная Армия и её боевые кадры выросли в серьёзную силу, способную не только устоять против напора немецко-фашистских войск, но и разбить их в открытом бою и погнать их назад. Они показали, во-вторых, что немецко-фашистские войска при всей их стойкости имеют такие серьёзные органические недостатки, которые при некоторых благоприятных условиях для Красной Армии могут привести к поражению немецких войск».
Советская Армия осознала свои крепнущие силы, что нашло отражение в развитии поэтического творчества фронтовиков. Характерно, что в этот период как раз особое распространение получают произведения военной сатиры. Главное ее содержание — разгром немцев под Москвой. Едко высмеивают эти песни провал гитлеровского плана «молниеносной войны»:
« — Где ж эта «молния», где ж этот гром..?»
...«Молния» в русскую землю ушла,
Армия там же могилу нашла...»
В этих песнях в остром сатирическом плане даны образы фашистов и их главарей, пытавшихся создать «новый порядок» в Европе1 2.
В это же время складывается и большое количество песен героического характера. Возникая чаще всего по горячим следам минувших событий, они носят характер боевой хроники. Так родится песня «катуковцев» — бойцов танковой бригады генерала М. Е. Катукова, сражавшейся в октябре — ноябре 1941 г. на подступах к Москве и участвовавшей в разгроме армии Гудериана. Характерны ее строки:
Мы под Орлом себе добыли славу
И похвалу наркома — под Москвой...
Такова и песня 130-й стрелковой дивизии, сформированной из рабочих коммунистических батальонов Москвы. Она отражает боевой путь дивизии: подступы к Москве, далее Калининский и Северо-Западный фронты.
И в предгорьях Валдая
Мы врага побеждаем,
Как когда-то в полях под Москвой... («N*2 2)
В феврале 1942 г. в ансамбле Западного фронта слагается песня о рейде генерала Белова в глубокий тыл врага. В образах этой песни встают «предместья Каширы, ворота Венева», прорыв на Варшавском шоссе и взятие Дорогобужа и т. д. (№ 20).
Слагаются также песни о героях, подвиг которых хотя и остается безыменным, но связывается с определенным участком фронта, с конкретными событиями войны. Такова, например, песня «Гибель друга», сложившаяся в среде танкистов в дни обороны Москвы на Смоленском участке фронта. Ее лирическая тема развертывается в реальной обстановке атаки, боя советских танков с танками противника1.
Дальнейшее течение событий — лето и осень 1942 г.— ознаменовано новой попыткой врага овладеть Москвой. Глубоким обходным движением с востока немцы рассчитывали взять Москву. Советская Армия преградила путь немецко-фашистским захватчикам.
«Навсегда сохранит наш народ,— говорил И. В. Сталин,— память о героической обороне Севастополя и Одессы, об упорных боях под Москвой и в предгорьях Кавказа, в районе Ржева и под Ленинградом, о величайшем в истории войн сражении у стен Сталинграда»1 2.
Именно с этим периодом — периодом ожесточенных и кровопролитных боев и вместе с тем возросшей уверенности в своих собственных силах — и связана возросшая поэтическая активность широких армейских масс.
Фронтовым песням этой поры было суждено стать живым документом, правдиво и бережно сохранившим память о героических днях. Авторами и носителями этих песен были участники самих событий, непосредственно откликавшиеся в песне на то, очевидцами чего они были сами.
Так, в походной казачьей песне о Сталинграде с добросовестной точностью излагаются все обстоятельства исторического сражения под Сталинградом. Песня упоминает и 62-ю армию, защищавшую город, и ее командира генерала Чуйкова, и прорыв фронта на Цацу, и бои под станицей Чирской, называет и количество немцев, уничтоженных в этом сражении3.
В рядах той же армии возникает песня о разгроме немцев под Сталинградом. Песня повествует, как под ударами войск Рокоссовского разлетелся фашистский кулак, и вражеские войска оказались зажатыми в кольцо.
Из этих песен, запечатлевавших — часто в индивидуальном преломлении — отдельные моменты сталинградской эпопеи, возникает образ города-героя. Этот образ находит свое символическое выражение в песне об «Утесе»:
Есть на Волге утес,
Он бронею оброс,
Что из нашей отваги куется...
В мире нет никого,
Кто не знает его,
Он у нас Сталинградом зовется... (№ 42).
«Сталинград был закатом немецко-фашистской армии. После Сталинградского побоища, как известно, немцы не могли уже оправиться»4. Это решающее в ходе войны значение Сталинграда прекрасно было осознано народом. Недаром о Сталинграде продолжают слагаться песни и после
окончания войны, недаром воспоминания о Сталинградской битве обязательно встречаются в песнях о пройденном боевом пути. Свято сохраняется память о Сталинграде в сердцах бойцов:
А на сердце солдат — Сталинград,
Нашей славы военной звезда (№ 63).
Тема защиты родного города проходит не только в Сталинградском цикле песен. В ходе Великой Отечественной войны борьба за крупнейшие жизненные центры страны имела совершенно исключительное значение. Бои за Севастополь и Одессу, за Ростов-на-Дону и Киев, судьбы Москвы, Ленинграда и Сталинграда волновали весь советский народ. В эти грозные дни родились поэтическая тема защиты родного города и поэтический образ города-героя.
Город упоминается в песне не только как место, где развертывается действие («У стен Одессы флот дерется...» или: «В этот день в боях под Старой Руссой» и т. д.), но в ряде песен о городе говорится как о живом существе, дорогом и близком: город переносит «тяжелые муки», «ранен город, наш город родной» («Песня о Великих Луках»), «город — кровавая рана» («Севастополь»), «стоит Севастополь в дозоре, громя ненавистных врагов». В песне о гибели краснофлотца герой, прощаясь с любимым городом, за который он отдал свою молодую жизнь, обращается к нему:
Одесса, ты сынов растила,
Учила в битвах побеждать,
Матросы вновь штыки скрестили
У стен твоих, родная мать.
В песнях о гибели героя широко распространен мотив обращения к городу, мотив прощания с ним:
Прощай, Севастополь, наш город-боец,
Прощайте, орлята-ребята (№ 44).
В ряде песен город делается лирическим героем. Так, в севастопольском варианте песни «Раскинулось море широко» на первый план выступает образ города, соответственно чему меняются все поэтические детали песни.
