Дело в том, что при большом давлении лампочки начинают пропускать воду по краю металлического патрона. Просачиваясь внутрь, вода замыкает контакты, и лампа отказывается гореть. Мерден впал было в отчаяние, но тут ему на выручку пришла команда "Калипсо". Однажды ночью мы увидели странную сцену в камбузе: кок Фернан грел воду, его помощник Марсель топил в воде воск, моя жена Симона протирала патроны лампочек, инженер Рене Робино просверливал по две дырочки в каждом патроне, а в конце конвейера облаченный в белый халат молодой судовой врач Дени Мартин-Лаваль искусными руками нейрохирурга впрыскивал в дырочки жидкий воск для изоляции проволочек.
Однако сколько лампочек мы ни обрабатывали, Мердену все было мало; производитель никак не мог угнаться за потребителем. Всего мы обработали за время нашего плавания две тысячи пятьсот лампочек.
Перед выходом в море мы оборудовали в подводной носовой части "Калипсо" новую наблюдательную камеру с пятью иллюминаторами, рассчитанную на два человека. Наблюдатели имели в своем распоряжении фотоаппараты; телефон связывал их с капитанским мостиком.
В 1954 году мы наблюдали большое скопление дельфинов у берегов Хадрамаута, теперь же их оказалось там очень мало, и мы направились курсом на юг, на Сейшельские острова в Индийском океане. Подводные наблюдатели и впередсмотрящие на палубе день за днем неутомимо высматривали морских млекопитающих. И вот показались дельфины – до ста штук в пределах одного кинокадра. Наблюдатели в камере видели их на расстоянии нескольких футов, одновременно они слышали слабые звуки, словно чириканье птиц или мышиный писк.
Продолжая плавание, мы нагнали стадо из пятнадцати касаток, возглавляемое тридцатифутовым здоровяком; до тех пор мне еще ни разу не приходилось видеть настоящих касаток. Вдруг предводитель отделился от стада и направился к "Калипсо". Мы пошли за ним – он уводил нас прочь от остальных касаток! Подозревая, что это сознательный маневр, мы повернули опять в сторону стада. Тогда вожак прибавил скорости, без труда обогнал наше судно и повторил свой маневр…
Тихим вечером Симона вдруг крикнула нам с наблюдательного мостика: "Кашалоты!" "Калипсо" подошло к гигантам, и глазам подводных наблюдателей открылось необычное зрелище: огромные животные плыли у самого носа корабля, поддерживая скорость еле заметными движениями. И снова уши наблюдателей, выглядывавших в окошки, подобно Неду Ленду и профессору Аронаксу из жюльверновского "Наутилуса", уловили тоненькие голоса левиафанов.
От Сейшельских островов мы двинулись на юговосток, в сторону архипелага Альдабра. В это время началось сильное волнение, и мы обрадовались возможности укрыться за островком Ассампшен.
Море здесь было теплое, акул мало, а прозрачность воды просто невероятная. Прямо под килем "Калипсо", начиная с глубины двадцати футов до двухсот футов, простиралась великолепнейшая из когда-либо виденных нами коралловая отмель с удивительным разнообразием кораллов и тропических рыб. Здесь-то и было снято большинство фото Мердена и кадров моего фильма.
В нашем распоряжении были два подводных электроскутера, позволяющих одному-двум ныряльщикам совершать без каких-либо усилий длительные прогулки. Эти скутеры развивают скорость в три узла. До реактивного самолета, разумеется, далеко, но все же и такая скорость кажется немалой, когда передвигаешься в среде, превосходящей воздух по плотности в восемьсот раз.
Однажды Альбер Фалько отправился на прогулку вместе с Фредериком Дюма. Внезапно они увидели большую морскую черепаху. Подводные путешественники догнали ее, и Фалько оседлал черепаху, подобно ковбою, вызвавшемуся объездить бычка.
Электрические скутеры позволяли нам внимательно исследовать подводный риф у Ассампшен. Вот скользит вдоль каменной стены желтый нос скутера, а из каждой щели выглядывают удивленные глаза. Рыбы суетятся вокруг нас, бросаются наутек, но любопытство берет верх, и они оглядываются – посмотреть на нас.
Ярко раскрашенные обитатели подводного царства устроили настоящий подводный балет…
Стоя под прикрытием Ассампшен, мы обнаружили уйму безбилетников: наряльщики сообщили, что на днище "Калипсо" пристроились десятки прилипал. Эти паразиты перешли к нам от китов и акул, с которыми мы встречались во время плавания. Но вот около нашей стоянки появилась большая барракуда, и каждое утро мы могли убеждаться, что число прилипал заметно уменьшается. "Калипсо" явилось для барракуды своего рода рыбным магазином с самообслуживанием.
Как-то раз, возвращаясь вместе с Фалько из подводной прогулки, я встретился с этой барракудой. В толще воды блеснула серебряная молния, и на наших глазах половина висевшего на днище прилипалы исчезла в пасти хищницы. Впервые на моих глазах разыгралась драма, которую я тщетно пытался увидеть на протяжении стольких лет: нападение одной рыбы на другую.
Барракуда продолжала свои налеты, пока не осталось ни одного прилипалы.
В тех же водах мы наблюдали удивительное явление на песчаном дне: множество конусов из песка, время от времени извергавшихся наподобие вулканчиков. По всей вероятности, внутри этих конусов прячутся живые существа. Мерден решил сфотографировать такое извержение. Он нырнул вместе с кинооператором, и они легли на дно около "вулканчика". Кругом то и дело происходили извержения – только облюбованный ими конус не действовал!
Несколько дней подряд они ныряли без всякого успеха. В конце концов я решил проведать их. При виде меня Мерден изобразил явное недовольство, однако я помахал ему успокоительно рукой и тронул пальцем макушку конуса. В ту же секунду последовало извержение. Я тронул второй конус, третий – все они безотказно извергались. Но Мерден был настолько поражен, что не успел ничего снять.
После он долго ходил за мной, прося объяснить этот трюк. Несколько дней я дразнил его: "Это секрет". А весь секрет заключался в том, что по какомуто невероятному совпадению я трижды прикоснулся как раз к тем "вулканчикам", которые сами собирались извергнуться.
Мердену пришлось пролежать на брюхе еще немало часов, прежде чем ему удалось запечатлеть извержение.
Нам так хотелось закончить съемки фильма, что мы остались у Ассампшен даже после того, как вышли все наши запасы воды и продовольствия. Нечем было умыться, кожа воспалилась от соли. Утром, в обед и вечером мы ели одно и то же блюдо – морскую черепаху…
Наконец все было готово, и мы отплыли курсом на Аден.
Пока длилось наше плавание, Бюро подводных исследований в Марселе сконструировало в сотрудничестве с англичанами несколько небольших подводных телевизионных камер. Вскоре после возвращения состоялась демонстрация новых аппаратов на "Калипсо" для двухсот зрителей.
Мы выбрали наихудшие условия видимости: загрязненные мутные воды марсельского торгового порта. Тем не менее, зрители отчетливо видели занятых на подводных работах водолазов, а телефон позволял нам переговариваться с работающими,
В настоящее время управление марсельского порта ввело телевизор в повседневную практику подводных работ.
…Наша работа открывает бесконечные просторы для исследования. Каждый день приносит что-то новое, повсюду нас ждут неизведанные подводные ландшафты. Впрочем, эта стадия исследований теперь уже подходит к концу: настало время выйти за пределы материкового плато и приступить к изучению батиали.
Об интересе к какой-либо книге лучше всего можно судить, пожалуй, по письмам читателей. Произведение Жака-Ива Кусто и Фредерика Дюма впервые было опубликовано на русском языке в 1956 году в журнале "Юность". И сразу в редакцию начали приходить десятки читательских писем. Молодые рабочие, колхозники, студенты и школьники писали, что с увлечением прочли книгу двух французских авторов.
"В мире безмолвия" продолжает тему произведений Жюля Верна, романа советского писателя А. Беляева "Человек-амфибия". Однако следует сразу оговориться: в отличие от перечисленных, в книге Кусто и Дюма нет ни капли вымысла.
Много в ней увлекательных рассказов о встречах с подводными жителями, об осмотрах "жертв моря" – затонувших кораблей, о единоборстве человека с гигантской акулой, о красоте и таинственности "безмолвного мира". Нельзя не отдать должного отваге, храбрости и находчивости замечательных французских ныряльщиков. Вместе с тем надо отметить, что авторы, быть может, не сознавая этого, несколько возвеличивают свою роль. Прочитав книгу, читатель, тем более молодой, подумает, будто Кусто и Дюма – инициаторы развития легководолазного дела, будто до них его вовсе не было. Получается так потому, что авторы рассказывают лишь о своей работе, не затрагивая истории использования легководолазных аппаратов при нырянии. На самом же деле Кусто и Дюма – славные продолжатели достижений многих ученых, стремившихся создать подводное автономное снаряжение.
