Сейчас наши жизни совершенно изменились. Раньше у нас всегда было что-то, чего мы боялись. После болезни и операции Ким мы прошли через самый большой страх. И если мы это пережили, что может быть страшнее? Я понимаю сейчас, что самое страшное из того, чего мы боимся, не случается никогда. Наши страхи обычно не имеют отношения к тому, что случается с нами».
* * *
Наши страхи не останавливают смерть, они останавливают жизнь. Страх – это тень, которая закрывает все: любовь, настоящие чувства, счастье и благополучие.
Один ребенок вырос в приемной семье, где с ним грубо обращались. Наконец мальчику сообщили, что его отправят жить в другую семью, он будет жить в прекрасном новом доме с любящими родителями. У него будет своя комната и даже свой телевизор. Услышав об этом, он стал плакать от страха, потому что ситуация, в которой он жил, была своей, знакомой. А новый дом таил в себе множество опасностей. Мальчик прожил в страхе так долго, что уже не мог видеть будущего без него.
Мы подобны этому ребенку: выросшие в страхе, видим в будущем только страх. Наша культура продает страх. Понаблюдайте за рекламными роликами в вечерних новостях: «Пища, которую вы едите, может быть опасной!» «Одежда, которую носит ваш ребенок, может быть вредной». «Почему отпуск в этом году может убить вас – смотрите специальный репортаж».
Но как много из того, чего мы боимся, случается? Правда в том, что на самом деле нет большой взаимосвязи между тем, чего мы боимся, и тем, что случается. Реальность такова, что пища, которую мы едим, более или менее безопасна, одежда на наших детях не загорится, и отпуск пройдет замечательно.
Зачастую жизнь управляется страхом. Страховые компании делают ставку на наши беспокойства – страхуют от того, что никогда не случится. И остаются в выигрыше, собирая каждый год миллионы долларов. Дело не в том, чтобы не покупать страховку. Фишка в другом: случайности бывают, и мы получаем от них огромное удовольствие, как от спорта. Но многие живут свои жизни так, словно случайности противостоят им. Одно из величайших достижений – постараться преодолеть эти страхи. Нам предоставлено так много возможностей, нужно научиться пользоваться ими.
ДЭВИД
Трой, который жил со СПИДом в течение последних трех лет, считал, что ему повезло, поскольку болезнь никак не проявляла себя. Физически Том чувствовал себя хорошо, но его ум был парализован страхом. Он привык к этому страху, зная, что придется быть с ним всю оставшуюся жизнь. «Сейчас я опустошен. Это выглядит так, словно все мои страхи объединились вместе в один большой страх.
Мой коллега Винсент всегда поддерживал меня, постоянно твердил, что я сильнее своих страхов: «Только шагай вперед, навстречу им. Возьми свой самый большой страх на обед – и увидишь, что он не властен над тобой, как тебе кажется».
Я подумал: «Встретить лицом свои страхи, проглотить их, шагнуть вперед? Будет ли этого достаточно для жизни со СПИДом? Правда была в том, что я скорее принимал его слова в штыки, чем задумывался над ними. Никто не знал больше меня, как много страхов съело меня заживо.
Я был занят работой, когда один из сослуживцев Винсента подошел ко мне и рассказал о своей сестре Джеки: у нее был СПИД, и ее только что выписали из больницы. Они находились в трудной ситуации, стараясь найти кого-то, кто смог бы поддержать ее. И он попросил об этом меня. Я ответил, что подумаю и позвоню. Потом пошел к Винсенту за советом. Он сказал: «Она отчаянно нуждается в помощи, и ты сможешь заработать». Я поинтересовался, насколько она плоха, на что он ответил, что она умирает. Когда он произнес это, весь страх, что был во мне, поднялся наружу. Я спросил: «Неужели все думают, что я – подходящая фигура, потому что тоже умираю?»
«Нет, – ответил Винсент, – они надеются, что ты можешь не бояться своей болезни».
«Парень, – подумал я, – они ошиблись».
Я не мог пойти на это, я слишком боялся. Винсент напомнил, что я не обязан, но следует навестить ее. Мне было страшно. Потом я подумал, что боялся слишком долго, поэтому решил сделать шаг и встретиться с ней.
Я попросил Винсента пойти со мной. Подойдя к ее двери, развернулся и сказал: «Винсент, прости, я не могу этого сделать».
Он ответил: «О’кей, давай вернемся домой и позвоним им».
Но я взглянул на ее дверь еще раз. Там, за ней, собрались все мои страхи. Я решил пойти и просто посмотреть. Что-то заставило войти внутрь.
Я увидел ее, сидящую в инвалидной коляске. Она, должно быть, весила фунтов восемьдесят (около 36 кг. – Прим. ред.). После перенесенного инсульта не могла хорошо говорить. У нее были самые большие карие глаза, какие я когда-либо видел. Я смотрел в них и видел страх – огромный, непреодолимый: «Я боюсь, что умираю; я боюсь, что умру одна; я боюсь, что никого не будет рядом со мной; я боюсь, что ты уйдешь». Все мои самые большие страхи оказались передо мной – и я спросил: «Могу ли приступить сегодня?»
Я знал, что сам нуждаюсь в том, чтобы помогать этой незнакомой девушке. Позже мне стало известно, что ее родители не собирались ничего предпринимать, поскольку у нее был СПИД. Они хотели нанять кого-нибудь, кто бы имел дело с этим. Они просто ждали ее конца. У нее была пара друзей, которые заходили, но нечасто. Я приходил – на долгое или короткое время, каждый день или через день – и стал ее лучшим другом. Я не ожидал пройти через мои страхи, вовсе нет. Я пришел, чтобы любить ее.
Ближе к концу ее госпитализировали снова. Она хотела, чтобы я был там, потому что очень боялась. В ее последний день я тоже пришел. Из больницы позвонили ее родителям, но они остались в приемной. Я сидел с ней, смотрел в ее большие глаза. Я говорил с ней, был с ней. Я мог чувствовать ее страх – и никогда не испытывал ничего более сильного. Потом в моей голове пронеслось: «Шагай вперед, страх не властен над тобой». Сказал ей, держа за руку: «Я собираюсь остаться здесь и держать твою руку до тех пор, пока тебя не заберут на ту сторону. Потом твою руку возьмут там. Не бойся, Джеки, не бойся».
Она умерла.
Санитары пришли за ней: они были раздосадованы, что никто не предупредил их о том, что у нее СПИД, боялись дотрагиваться до нее. Поэтому я вдвоем с медсестрой переложил ее тело. Я устал от окружающего ее страха и решил: «Хватит!» Я скорее бы сделал все сам, чтобы не дать им приблизиться к ней. Это было самым тяжелым, что я делал когда-либо в жизни. Просто продолжал говорить ей: «Не бойся, Джеки, не бойся».
Трой боролся со страхом с помощью любви – и выиграл. Доброта всегда преодолевает страх.
* * *
Мы многого боимся в жизни, например, выступлений на публике, свиданий и даже признания своего одиночества. Легче бывает не пытаться что-то делать, чем быть отвергнутым и переживать. На самом деле страхи – вещь изощренная; они отлично укладываются в ярусы, один поверх другого. Можно убирать слой за слоем, пока не доберетесь до фундаментального страха, на котором покоятся все остальные. Как правило, это страх смерти.
Предположим, вы сильно обеспокоены рабочим проектом. Снимите этот страх – под ним обнаружится опасение выполнить работу плохо. Еще ниже найдете страхи по поводу успешности: страх не получить повышения, потерять работу и в конце концов страх не выжить, который и является страхом смерти.
Предположим, вы боитесь попросить кого-то о свидании. Под этим лежит страх быть отвергнутым, под ним – опасение, что не найдется пары для вас. Еще ниже находится страх, что вас невозможно полюбить, а если вас не полюбят, сможете ли выжить? Когда люди неполноценны, основной страх – «Я недостаточно хорош». Почему люди стоят по углам на вечеринках, ни с кем не разговаривая? Потому что боятся, что не слишком хороши для окружающей публики, недостойны ее внимания. Другие люди достаточно привлекательны, другие люди достаточно приятны, хороши, интересны, но не я.
Это все сводится к страху смерти, который, бесспорно, является причиной всех наших несчастий. По незнанию мы вредим своим любимым из-за страха; сдерживаем самих себя во всех областях жизни по той же причине. Но, пережив страх смерти, научившись спокойно принимать все, что ее окружает, начинаем с легкостью решать проблемы, казавшиеся неразрешимыми.
Умирающие сталкиваются с последним, предельным страхом – страхом смерти. Они оказываются перед его лицом и вдруг осознают: он не разрушит их, он не властен над ними. Люди у черты уже не боятся страха; для нас он все еще реален.
Если бы можно было удалить страхи – насколько изменилась бы наша жизнь? Подумайте об этом. Если бы ничто не препятствовало вашему следованию за мечтами, жизнь, вероятно, была бы совсем иной. Это то, что познают умирающие. Приближение к последней черте заставляет встретиться лицом к лицу с сильнейшими страхами и преодолеть их.
К несчастью, страх покидает нас, оставляя порой уже слишком немощными и старыми. Мы болеем и стареем, не испытав тайных страстей, не найдя своего настоящего дела или не став тем, кем хотели бы стать. Если бы мы сделали то, чего страстно желали, все равно стали бы старыми и больными, но не были бы полны сожалений. Отсюда урок: мы должны переступить через страхи, еще будучи в силах делать то, о чем мечтаем.
