За давностью лет трудно судить о том, имел ли этот случай характер мысленного внушения и от кого это внушение исходило. Но вот другой, более отчётливый случай, записанный всем известным критиком музыкальных и художественных произведений В.В.Стасовым[6].
«У моей сестры был в конце 40-х годов жених, блестящий гвардейский офицер, служивший в конной артиллерии, очень образованный и светский. Приближалась помолвка, свадьба казалась близкой и совершенно несомненной. И этот жених вдруг её покинул и почти мгновенно женился на другой (по требованию отца)… Моя сестра сошла с ума. Это было страшное, мучительное время в нашем семействе. Все мы жили одним только общим несчастьем, никуда не ходили и ни с кем не виделись. Страшная трагедия целый день шла в доме… Но тут-то нам довелось быть свидетелями невообразимых чудес. Наш доктор, тогда один из выдающихся врачей Петербурга, решил лечить нашу сестру магнетизмом (т. е. гипнотическими сеансами. — Л.В.).
У него были чёрные проницательные глаза, и перед нами прошли сцены, которым мы все никогда не поверили бы, если бы нам рассказывали их другие, а не сами их видели. Мы никогда не верили ни верчению столов, ни вызываниям духов, ни прочим модным забавам и затеям, но что мы тут увидали, тому нельзя было не поверить.
Усыплённая глазами доктора и магнетическими повеваниями его рук или надетым ей на руку намагнетизированным кольцом, моя сестра сама начинала приказывать, чем её лечить, и мы, стоявшие кругом её постели братья и сёстры, записывали, что тогда ею говорилось и приказывалось. У нас до сих пор сохранились тетради с нашими записями. Всего поразительнее было то, как иногда среди своей тихой, медленной речи, каким-то гробовым голосом она вдруг вскрикивала, словно кто больно уколол её булавкой: „Он едет!“ Мы бросались к отворённому балкону — и в самом деле видели из-за занавесок, что он, беззаботный равнодушный и жестокий, проезжал мимо.
Её перевезли (по её приказу) в Парголово, где никто из нас до тех пор не бывал, и лечение продолжалось. Под конец лета, среди магнетического сна, она однажды вскрикнула: „Он в парке“, и скоро потом пришла домой наша тётя, от обедни в первом Парголове, и рассказывала, что в парке встретила его с молодой женой. Это был второй или третий день их свадьбы; они приехали вдвоём погулять за городом и конечно не подозревали, что наше семейство именно в этих краях теперь живёт. К осени Надя стала поправляться, и мы вздохнули свободно».
В 1882 г. в Лондоне было основано «Общество для изучения загадочных явлений психики». Его основная задача состояла в собирании и строжайшей проверке достоверности случаев, подобных тем, которые только что были нами приведены. В этом деле приняли участие крупные английские учёные — психологи, физиологи, физики. Трое из них — Гернеи, Майерс и Подмор в 1886 г. опубликовали результаты этих исследований в объёмистой книге[7] и ввели в обращение сохранившийся до сих пор греческий термин «телепатия» (дословно — чувствование на расстоянии). Они же подразделили телепатические явления на «спонтанные» (происходящие самопроизвольно в обыденной жизни) и «экспериментальные» (преднамеренно вызываемые экспериментатором у испытуемых лиц посредством специально поставленных для этого опытов).
Надо сказать, что телепатические опыты впервые начали производить магнетизёры, последователи австрийского врача Месмера, предшественники современных гипнологов. В 1850 г. профессор физиологии и вместе с тем врач-магнетизёр англичанин Майо писал: «Замагнетизированное лицо, утратившее способность собственного осязания, или вкуса, или обоняния, осязает, вкушает и обоняет всё то, что воспринимается внешними чувствами магнетизёра»[8]. Это называлось тогда «общностью ощущений», объяснялось передачей «флюида» (иначе «животного магнетизма») от магнетизёра к магнетизируемому и вместе с «магнетической теорией» было отвергнуто и предано забвению[9].
Однако четверть века спустя крупный английский физик Баррэт возобновил опыты такого рода. Ему случилось экспериментировать с деревенскими детьми, погружая их в гипнотический сон. Одна девочка оказалась исключительно чувствительной не только к обычному словесному внушению, но и к внушению бессловесному — мысленному. Вот как описывает свои опыты сам автор.
«Я перенёс кое-что из кладовой для съестных припасов на стол около себя и, стоя позади девочки, глаза которой я тщательно завязал, взял немного соли и положил себе в рот; моментально она сплюнула и воскликнула: — Почему вы кладёте мне в рот соль? Затем я отведал сахар; она сказала: — Это лучше! На вопрос, на что это похоже, она отвечала: — Это сладкое! Потом я попробовал горчицу, перец, имбирь и т. п. и всё девочка называла и ощущала, по-видимому, на вкус, когда я клал пряности в свой рот. Я положил руку на зажжённую свечу и слегка обжёгся; девочка продолжала сидеть ко мне спиной с завязанными глазами и, однако, в тот же момент закричала, что обожгла руку, причём обнаружила явное страдание»[10].
В 1876 г. проф. Баррэт решился доложить свои удивительные наблюдения на собрании Британской ассоциации для распространения наук, выдвинув при этом гипотезу непосредственной передачи мысли от мозга к мозгу. Это был первый научный доклад на данную тему; как и следовало ожидать, успеха он не имел[11]. Но мало-помалу подобные опыты стали производить и другие учёные, в том числе знаменитый французский физиолог Шарль Рише, лауреат Нобелевской премии. Особенно чувствительные к мысленному внушению испытуемые, подобные девочке проф. Баррэта, встречаются очень редко. Поэтому Рише начал ставить сотни и тысячи опытов на обычных (специально для опытов не отобранных) испытуемых, оставляя их в бодрственном состоянии. Чтобы определить степень достоверности получаемых результатов, Рише стал обрабатывать их методами статистики. По его данным, число правильных угадываний задуманных игральных карт обычно превышает число случайных угадываний, указываемых теорией вероятностей, но это превышение не всегда бывает достоверным. И опять-таки только у некоторых редко встречающихся испытуемых (их стали называть «сенситивами») получаются более убедительные результаты. Заслуга Рише состоит, таким образом, в том, что он первый стал применять количественные методы изучения телепатических явлений, дающие результаты, пригодные для математического анализа. Ему же принадлежит и общепринятый теперь термин — мысленное внушение[12].
Стоит отметить, что этот выдающийся физиолог имел в своей жизни факты спонтанного проявления парапсихических способностей, подкреплявшие его убеждение в реальном существовании этих явлений. Ученик и последователь Рише, д-р Жан Ру, передаёт в одной из своих статей следующий рассказ учителя.
«В 1907 г. около 8 часов утра я ещё довольно глубоко спал. Мне снилось, что я нахожусь в обществе г-жи Шарко[13], с которой я не был знаком, никогда не разговаривал, которую никогда не видел. Мы ехали, с нею в автомобиле по платановой аллее. Она вела машину и так быстро, что я опасался несчастного случая. Мой сон был прерван почтальоном, доставившим мне заказное письмо. Когда я взял это письмо, мне сейчас же представилось (почему? — это очень странно), что существует какая-то связь между письмом и моим сновидением… И действительно, письмо было послано моим другом полковником Шав, который просил в нём моей рекомендации для Жана Шарко, сына профессора и г-жи Шарко. Жан Шарко, которого я также не знал, должен был через несколько недель приехать на своей яхте на Азорские острова, где я тогда находился»[14].
Совпадения такого рода имеют чрезвычайно малую вероятность, граничащую с невероятностью. Поэтому они поражают и часто убеждают в существовании мысленного внушения тех, кому доводилось иметь их в своём жизненном опыте. В новейшее время нечто подобное произошло и с другим знаменитым учёным — Гансом Бергером, основателем электроэнцефалографии (регистрации биотоков коры головного мозга с помощью осциллографа). После лично пережитых случаев спонтанной телепатии Бергер стал усердным исследователем мысленного внушения и написал на эту тему небольшую монографию, изданную в 1940 г.[15] То же самое можно сказать и о некоторых всем известных писателях. Например, авторами научных статей и экспериментальных исследований по мысленному внушению были Марк Твен[16] и Эптон Синклер[17]. Яркие описания подобных явлений встречаются в художественных произведениях таких писателей, которых менее всего можно заподозрить в пристрастии к мистике: Эмиля Золя (роман «Париж»), Ромена Роллана («Жан Кристоф»), В. Г; Короленко (рассказ «Федор Бесприютный»), Куприна («Олеся», «Молох»), Константина Симонова (повесть «Дни и ночи»).
Теперь мы можем точнее определить основные понятия и термины, общие как для спонтанной, так и экспериментальной телепатии. Это пригодится нам в дальнейшем изложении вопроса.
