Глава 12. Согласие
ЭЛИЗАБЕТ
Хорошо помню одного паренька, с которым я работала, когда он умирал. Приближаясь к концу жизни, он нарисовал картинку, на которой изобразил себя в виде крохотной фигурки, сраженной огромным пушечным ядром. Он видел свою болезнь как разрушающую силу. Он знал, что умирает, но его душа не обрела покой.
После того как мы вместе поработали, он принял болезнь и смирился с тем, что происходило с его телом. Я поняла, что наша работа завершена, когда он нарисовал себя, летящего на крыльях к небесам. Сейчас он ощущал силу, которая уносила его, и не сопротивлялся ей. Это согласие сделало остаток его жизни, каким бы он ни был коротким, более радостным и значимым.
* * *
В любое время все мы можем найти мир в согласии. К несчастью, многие боятся этого, потому что в отступлении и отказе видят проявление слабости. Но в согласии нет слабости или боли. Напротив, в согласии – утешение и сила; знание, что все идет так, как надо.
Надо действительно верить, чтобы признать, что все хорошо в самый разгар болезни или на пике переживания потери. Даже при малых жизненных испытаниях бывает тяжело смириться. Мы хотим управлять ситуацией, приравнивая активность к силе, пассивность – к слабости. Живем в постоянной борьбе, перестав слышать глас Вселенной. Дайте себе отдых; не нужно хвататься за любую работу, держаться за изжившие себя отношения. Расслабьтесь: жизнь сложится так, как предначертано. И не иначе.
Жизнь – это американские горки. Мы садимся в вагончик и едем, но не управляем им. Хотите направить состав в нужную вам сторону? Вы не только не сможете сделать это, но и упустите радость движения – со всеми его взлетами и падениями.
Соглашаясь, мы освобождаем то, что зажато в тисках. Перестаем беспокоиться. Останавливаем постоянную борьбу, напрасную и разрушительую. Борьба порождает страх, который дает фальшивый импульс к тому, чтобы контролировать каждый аспект своей жизни, каждую минуту. Настало время отпустить поводья, дав лошади идти вольно; плыть по течению, а не против него.
Дейл, мужчина средних лет, лечивший больное сердце, рассказал о себе: «Я прожил много долгих лет в добром здравии, потому что был способен к согласию.
Несколько лет назад я узнал, что мы делаем только хуже, если не соглашаемся. Поначалу думал, что это противоречие. Как я мог уступать, расслабляться и принимать жизнь легко, когда у меня тяжелая болезнь сердца, и я могу умереть в любую минуту? И как это поможет? Потом я ощутил рядом присутствие отца. Он умер много лет назад, но время от времени я чувствую его возле себя – всем сердцем и душой.
Мой отец был хорошим человеком. Он умер от рака. До этого в течение нескольких лет он погибал от алкоголизма, потеряв работу и причинив много горя моей матери. Он нуждался в помощи и спасении своей жизни, но когда кто-нибудь умирает от алкоголизма, мы часто видим только пьянство и не видим человека.
Ничто не смогло бы изменить ситуацию до тех пор, пока он сам не захотел понять, что у него проблемы и положиться на высшие силы. Он должен был принять то, что он – алкоголик. Для него не было другого выхода бросить пить.
В конце концов он вступил в ряды анонимных алкоголиков и круто изменил свою жизнь. Выучился на психолога в Калифорнийском университете, затем начал консультировать заключенных в тюрьмах. Он был в силах сделать многое, потому что знал, каково это – нуждаться в помощи, особенно с позиции принятия ситуации и отказа от борьбы.
Когда он умер, сотни людей пришли на его похороны. Они любили его – все эти люди, которым он помог: не отступлением, но согласием. Я гордился им.
Я получил урок и понял, что должен перестать переживать по поводу своего диагноза. Выйти из позиции отрицания и прекратить бороться с тем, что невозможно победить. У меня нет выбора, иметь или не иметь больное сердце. Но, приняв ситуацию, смогу вновь обрести мир в душе».
Многие пребывают в иллюзии, что контроль нужен всегда, что случится беда, если пустить все на самотек. Но так ли уж необходим наш контроль для работы Мироздания? Нам не нужно каждое утро рано вставать, чтобы напомнить Вселенной, что Солнце должно взойти. Даже если мы поворачиваемся спиной к Океану, и приливы идут своим чередом. Нет нужды напоминать детям, чтобы они росли каждый год; разъяснять растениям, как цвести; убеждать планеты соблюдать дистанцию. Вселенная сама управляется со всем комплексом звезд и планет, со всеми цветами, деревьями, животными, ветрами, восходами и заходами на удивление хорошо, потому что это сила, которой мы боимся уступить. Бывает сложно найти что-то хорошее или извлечь урок из трудной ситуации, но старайтесь увидеть это как нечто данное, а не нечто плохое. Никто не знает, почему в жизни происходит то или иное событие. Проблема в том, что мы думаем, что должны это знать.
Как соглашаться? Как перестать сражаться? Это как конец игры в перетягивании каната: мы просто даем событиям идти своим ходом. Отпускаем концы. Учимся доверять Богу, Вселенной и расслабляемся, получая от жизни удовольствие.
Отпуская, открываем свое понимание уходящего и принятие того, что Вселенная готовит нам. Умирающие учат нас этому, оглядываясь на свою жизнь. Они видят, что «плохие» ситуации часто приводят к лучшему, а хорошее отнюдь не всегда оказывается таковым. Например, замечательные научные медицинские открытия могут сработать и привести к исцелению, а могут принести больше вреда, чем пользы. Многие пациенты стремятся попасть на экспериментальную терапию, считая это шансом для спасения. Иногда они оказываются правы, иногда нет. Правда заключается в том, что мы не знаем, что для нас лучше. Все время, пока были уверены в своей абсолютной правоте и знании, что лучше, мы боролись с иллюзиями. Мы никогда этого не знали и не узнаем.
Согласившись, мы говорим: «Я не знаю, чему предопределено случиться сегодня. Конечно, у меня есть план, я пойду на работу, покошу лужайку перед домом, и т. д. Но я признаю, что мой план – всего лишь набросок. В нем возможны изменения, приятные сюрпризы, возможно – болезненные открытия. Но я верю, что все это приведет туда, где моя душа раскроется наилучшим образом».
ДЭВИД
74-летний Джеймс, имющий болезнь Паркинсона, всегда вел очень активную жизнь. Он давал, давал и давал, но никогда не знал, как принимать. Когда же стал слаб, и другие начали ухаживать за ним, перестал видеть смысл в жизни. Его близкие говорили, что для них радость – оказать ему заботу и любовь. Но он смотрел на себя как на жертву, всерьез задумываясь о суициде.
Когда мы заговорили о его чувствах, я сказал: «Никто не сможет помешать вам убить себя, если вы решитесь на это. Но вас, кажется, больше всего беспокоит ощущение, что нет выбора. Однако выбор есть: остаться в этой ситуации, согласившись с ней. Это хороший выбор, в том смысле, что вы выбираете согласие для высшей цели. Вы делаете выбор, значит, вы – не жертва».
Зная, что Джеймс – ветеран, я поинтересовался, что он делал во время войны. «Я был пилотом», – с гордостью ответил он.
Вооруженный этим знанием, продолжил: «Джеймс, я понимаю, что вы хотите контролировать события и не сдаваться. Но попадали ли вы в ситуации, когда согласие становилось лучшим выходом?»
На мгновение он задумался и ответил: «Да. Я должен был обеспечить контроль над башней. Я знал, что наблюдающие за воздушным трафиком имели гораздо лучший обзор происходящего, поэтому охотно действовал, следуя их указаниям».
«Тогда вы можете поверить, что и в этой ситуации существует лучший обзор – вашей жизни и жизни ваших близких?»
Это, казалось, заставило его по-другому взглянуть на вещи. Он понял, что согласиться было выбором и не означало сдаться.
* * *
Существует принципиальное различие между согласием и отступлением. Сдаться – означает опустить руки со словами «надежды больше нет, я умираю!» Согласиться – это сделать выбор в пользу курса лечения, но принять тот факт, что время пребывания здесь ограничено. Когда мы сдаемся, то отрицаем жизнь, которая дана. Когда соглашаемся, принимаем все как есть. Быть жертвой болезни – это отступление. Но видеть, что всегда есть выбор – это согласие. Отвернуться от ситуации – это отступление. Повернуться к ней лицом – это согласие.
ЭЛИЗАБЕТ
Бог был жесток ко мне: инсульт не задел мой разум. Это говорит о тернистом пути прохождения уроков. Я не могу пользоваться левой ногой и левой рукой, но могу говорить и мыслить.
Как правило, потеря функции левой стороны включает потерю речи. Но не в моем случае. Кверху от шеи все прекрасно, я полностью все ощущаю, хотя левая часть моего тела парализована, поэтому я называю свой инсульт парадоксальным. Это был удар не по мозгу; просто левая сторона моего тела – женская его часть – недоразвита. Розовый цвет считается женским цветом, и не было случая, чтобы я так ненавидела его! Но сейчас я стараюсь заново учиться любить его.
