Следует также заметить, что почти все свидетельства духовного опыта в младенчестве и детстве (включая околородовые воспоминания) исходят от взрослых, которые «вспоминают» эти ранние переживания. Серьезная (хотя я не думаю, что фатальная) проблема в отношении этих свидетельств состоит в том, что, за исключением глубокой регрессии к довербальным состояниям (которые не могут быть вербально переданы в этот момент), большая часть этих «воспоминаний» осуществляется через посредство психологических структур, ставших неотъемлемой частью взрослого человека, который «вспоминает», и потому способности и компетенции этих структур (как то: способность принимать на себя роль другого) ретроецируются (термин Роджера Уолша) на испытанные в детстве состояния, в результате чего детство ошибочно воспринимается как время чудесной изменчивости плюс более высокие способности взрослого человека, каковых в то время вовсе не могло быть. По словам Бекера и Гира (Becker and Geer): «Изменения в социальном окружении и самости неизбежно приводят к преобразованиям перспективы, и для таких преобразований характерно, что человеку оказывается трудно или невозможно помнить свои прежние действия, чувства или мировоззрение. Переистолковывая вещи со своей новой перспективы, он не может точно рассказывать о прошлом, ибо понятия, в которых он думает о нем, уже изменились, а вместе с ними — и его восприятия и воспоминания».
Кроме того, как и в случае с видеозаписью детей, которые проходят важный поворотный пункт в своем развитии, абсолютно не имея опыта этого перехода, действие таких «ретроекций» не осознается ни в малейшей степени. Человек, который «вспоминает» пиковое переживание, случившееся в раннем детстве, зачастую будет описывать его с позиции перспективизма, будучи способным ставить себя на место других, принимать их точки зрения и т. д. — хотя подавляющее количество реальных исследований детей в этом возрасте не позволяет говорить о наличии любой из этих способностей. Более того, в тех случаях, когда можно доказать достоверность воспоминаний раннего детства или младенчества (например, «когда мне было 8 месяцев, мама серьезно заболела»), они нередко оказываются всего лишь сенсомоторными впечатлениями, которые могут быть воскрешены и затем дополнены взрослыми перспективами.
Я просто хочу сказать, что, независимо от того, насколько подлинными могут быть некоторые из сфер, временно открывающихся в пиковых переживаниях детства, истолкование и выражение этих сфер может осуществляться лишь посредством тех структур (лингвистических, когнитивных, моральных и т. д.), которые реально присутствуют в тот момент, и это не отрицает, хотя и значительно осложняет, существование «детской духовности».
3. См. The Eye of the Spirit. Одну из разновидностей этого воззрения см. в: Т. Armstrong. Transpersonal experience in childhood. Journal of Transpersonal Psychology 16, 2 (1984), pp. 207–231. Заметьте, что большинство из его примеров — это монологические (доконвенциональные) переживания, что еще раз показывает, насколько трудно считать их «духовными».
4. Обратите внимание, что эти потенциалы «славы» — не что-то, составляющее часть самой младенческой стадии; они представляют собой остаточные впечатления из других, более высоких сфер. И поэтому, то, что снова обретается в просветлении — это не сама младенческая структуры, а действительные более высокие сферы. Поэтому, романтическое представление, будто младенческая самость сама по себе представляет изначальный рай, остается глубоко ошибочным. См. также о «заблуждении коллапса», на котором держатся романтические представления, в прим. 9.18.
5. Более полное обсуждение этой темы и критику романтического подхода Уошберна см. в The Eye of the Spirit, гл. 6 (см. также прим. 9.18).
6. Обобщение этих данных см. в: Jenny Wade, Changes of Mind.
Следует подчеркнуть, что эта более глубокая психическая самость (или тонкая душа), которая может присутствовать в младенчестве — вовсе не каузальная или недвойственная самость; это не какая бы то ни было разновидность просветленной самости или первоосновы, а просто промежуточный уровень ощущения отдельной самости, которое существует вплоть до самого Просветления. Романтическая идеализация этого ощущения отдельной самости ничем не оправдана.
7. Однако в это время у детей не наблюдается ничего похожего на такое «наблюдение со стороны», возможно, по причинам, указанным в примечании 11.2 (у них еще не развиты фронтальные структуры, которые могли бы это выразить). Поэтому ничто из подобного «более глубокого психического» не обнаруживается ни в одном из тестов психологии развития. Тем не менее, небольшое количество противоречивых данных, обобщенных Уэйд, позволяет предполагать, что это более глубокое психическое осознание претерпевает U-образное развитие — по существу, то же U-образное развитие, которым, как правило, отмечены некоторые из тонких линий (см., напр., таблицу 46). Однако, как предполагается в основном тексте, это не чистый опыт более глубокого психического уровня, поскольку структуры, которые его вмещают, остаются до-конвенциональными и эгоцентрическими. Только после непосредственной и необратимой реализации глубинной психической сферы — происходящей на психической стадии (поворотный пункт 7) — начинает пробиваться неприглушенное и неотфильтрованное сияние самой души.
Глава 12. Социокультурная эволюция
Мои многочисленные критические замечания в адрес вечной философии, классической Великой Цепи и традиционалистов см. в One Taste, (запись от 5 июня); см. также Введение к CW 2, 3, 4; The Eye of Spirit, главы 1, 2; Sex, Ecology, Spirituality, 2nd ed. (CW6).
2. См. главу 1 («Великое Гнездо — это потенциал, а не данность») и прим. 1.5, 8.2 и 12.1; см. также Введение к CW2 и Sex, Ecology, Spirituality, 2nd ed. (CW6).
3. См. Sex, Ecology, Spirituality, 2nd ed. (CW6).
4. Подробное обсуждение этой темы см. в The Marriage of Sense and Soul.
5. Полное обсуждение этой темы см. в Up from Eden, Sex, Ecology, Spirituality, 2nd ed. (CW6); и A Brief History of Everything. Здесь я говорю только о коллективной эволюции; отдельные индивиды могут продвигаться вперед собственными героическими усилиями (обычно в микро-сообществах).
6. В другом варианте шаман мог просто находиться на магическом уровне и иметь временные пиковые переживания тонкой сферы. Если шаман выходит за пределы случайных пиковых переживаний и начинает развивать навык этих временных тонких путешествий, даже хотя его типичная самость остается на магическом уровне, это показывает, что (как говорилось обсуждении различных типов когнитивных линий) у шамана имеет место развитие в тонкой линии, даже в то время как грубая линия остается доформальной и магической. В обоих этих случаях тонкая сфера искажается доконвенциональными и эгоцентрическими интерпретациями (как обсуждается в тексте). Но я также не исключаю такой возможности (упомянутой в тексте), что по крайней мере у некоторых шаманов имело место фронтальное развитие в постконвенциональные сферы, что представляется вполне вероятным, по крайней мере в
конце палеолита и в мезолите (если, как полагают Habermas, Doberi, Nunner-Winkler at al., существуют свидетельства того, что некоторые индивиды в собирательских обществах развивались до формально-операционного уровня, я не вижу причин, почему немногие из них не могли бы достигать постформальных этапов).
7. См. R. Walsh, The Spirit of Shamanism.
8. Теория социальных систем остается незаменимой для понимания Нижнего-Правого сектора. Работы Толкота Парсонса (и Роберта Мертона) широко известны и по-прежнему весьма впечатляющи. В особенности, мне хотелось бы рекомендовать блестящие работы Джефри Александера (Jeffrey Alexander, Theoretical Logic in Sociology; в четырех томах, и Twenty Lectures), а также Никласа Лухмана, в особенности «Социальные системы» (Niklas Luhmann, Social Systems).
9. См., напр., Thomas Sowell. Marxism; Leszek Kolakowsky. Main Currents of Marxism; A. Callari et al.. Marxismin the Postmodern Age.
10. На протяжении последних нескольких десятилетий среди либеральных ученых было принято считать, что любые эволюционные теории неизбежно маргинализируют различные народы, тем самым не давая им обретать естественную свободу, которая является неотъемлемым правом всех существ. Однако становилось все более очевидно, что свободу, возможно, лучше всего определять, как свободу иметь доступ ко всем уровням спектра сознания. А единственный путь обретения доступа к этим уровням лежит через рост, развитие и развертывание, и потому те либеральные ученые, которые отказывались от эволюции, тем самым, отказывали в доступе к свободе всем тем, кого они стремились защищать. (Афро-карибский специалист Морин Силос блестяще показала, что стандартная либеральная позиция, фактически, является чрезвычайно реакционной, а подлинной либеральной позицией следует считать эволюционное мышление. См. Maureen Silos. The Politics of Consciousness, in J. Crittenden, Kindred Visions.)
