Опыт, полученный мной в Калифорнийском университете Санта-Круза, оказался фантастическим, особенно волнующе было находиться «на передовой» новой коммуникативной технологии (НЛП). Обычно я уходил с вечерних занятий по НЛП поздно ночью, добирался домой и перепечатывал заметки, которые делал во время сессий. Я до сих пор храню свои записи с 1972 по 1975 годы. То, чему я научился на тех групповых занятиях, очень пригодилось мне во время учебы в магистратуре, особенно умение прокладывать мост между старыми и новыми подходами к психологии и личностному развитию.
Через несколько лет после окончания университета я снова встретился со Стивом Андреасом, когда он предложил Роберту Дилтсу и мне нашу первую консультативную работу среди «сливок общества», отправив нас в Боулдер, штат Колорадо, для проведения вводного тренинга по НЛП. Стив также представил нас своей матери
Барри Стивенс, автору книги по гештальту «Не толкай реку»2 и другу Фрица Перлза. Барри приехала за помощью ко мне и Роберту, когда пережила небольшой удар. Легкий гипноз сильно помог в лечении ее поврежденной руки.
События и переживания, оказавшие на меня самое существенное воздействие как в профессиональном, так и в личном плане: (1) гештальт с Ричардом, (2) вечеринка частей личности, (3) метамодель, (4) гипноз в горах Санта-Круза.
Когда я учился на четвертом курсе университета зимой 1972 года, Ричард Бендлер вместе со мной посещал одно из занятий по психологии. В то время я не был знаком с ним лично, но обратил на него внимание, когда он говорил об отсутствии практической пользы той информации, которую мы изучали. В противовес этому он рассматривал гештальт-терапию как практический подход, поскольку она концентрировалась на использовании настоящего опыта для достижения большей ясности и осознания.
В 1972 году Ричард Бендлер вел «семинар для студентов» по гештальт-терапии под наблюдением преподавателя университета в Кресдж-колледже Джона Гриндера. Этот курс был моим первым официальным введением в гештальт-терапию. Наряду с еженедельными семинарами, проходили также частные еженедельные встречи с Ричардом по выходным и по вечерам в доме доктора Роберта Спитцера в Сокеле, неподалеку от Санта-Круза. Примерно в это время Ричарду, который работал на доктора Спитцера в издательстве Scienceand Behavior Books, предложили отредактировать стенографические записи с гештальт-сессии Фрица Перлза в Британской Колумбии, что помогло Ричарду обновить и дополнить свои гештальт-техники3.
Еще одним автором, который публиковался издательством доктора Спитцера, была Вирджиния Сатир. Ричарда попросили сделать магнитофонные записи тренинговых групп Вирджинии. Когда Ричард вернулся после этих сессий, он начал экспериментировать с методикой и техниками Вирджинии Сатир во время занятий небольших групп в университете Калифорнии в Санта-Крузе, и этот опыт внес еще больший вклад в развитие гештальт-техники Ричарда. Я посетил несколько таких групп и во время этих занятий научился ряду техник, включая положения тела, заботливый язык, «вечеринку частей» и «семейные реконструкции». Как я полагаю, «вечеринка частей» была предтечей шестиступенчатой модели рефрейминга и техник «интеграции частей» в НЛП.
Я очень стремился принимать участие в этих группах: иногда меня приглашали, иногда нет. Именно во время одной из таких тренинговых встреч в 1972 году я впервые увидел Джона Гриндера. Состав участников этих сессий варьировался, хотя ядро составлял ряд постоянных участников, не менявшийся в течение нескольких лет. Из таких центральных членов группы я хорошо помню Фрэнка Пьюселика, Девру Кантер, Байрона Льюиса, Мэрилин Московиц, Дэвида Гордона, Стива Гиллигена, Пола Картера, Лесли Камерон, Джудит ДеЛозье и Роберта Дилтса. Были и другие участники, но обычно они занимались в группах, которые я не посещал.
Семинары по гештальту были захватывающими. Я регулярно участвовал в этих ранних группах на протяжении всего 1974 года и время от времени в 1977 году. Моя первоначальная очарованность гештальтом объяснялась потребностями личного развития. В то время я испытывал вполне ощутимое напряжение – частично из-за своего военного опыта, частично из-за семейных перипетий. По мере занятий мой изначальный личный интерес перерос в более профессиональный, и я стал практикующим гештальт-терапевтом. Я применял эти умения как семейный консультант и позже как психолог.
Занятия гештальтом приносили большое удовольствие. Они стали еще более действенными, когда позже мы научились собирать информацию о клиенте с использованием вопросов метамодели и применять якоря. Распространенной техникой в гештальте был метод «открытого стула», когда клиент перемещался с одного стула на другой, разговаривая с чувствами или вымышленными людьми/ частями своей личности, которых он помещал (в своем воображении) на стул. Целью техники открытого стула было интегрировать диссоциированные части. Якорение оказалось более эффективной методикой, позволяющей достичь тех же результатов; при использовании якорения человеку не нужно было перемещаться со стула на стул, а обратиться к психическому и физическому состоянию человека и интегрировать их можно было с помощью касания, звука или образа.
Мне очень нравились «вечеринки частей». Они давали возможность побыть тем, кем ты не являешься, или, по меньшей мере, тем, существование кого внутри себя ты не осознавал.
Вечеринки частей были похожи на многочисленные процессы «открытого стула», протекающие одновременно. Вместо интегрирования двух частей (как в методике открытого стула) с помощью этой техники возможно интегрировать множественные части. Клиента называют «звездой», а терапевта ведущим. «Звезда» выбирает несколько известных мужчин и женщин из разных сфер общественной жизни, таких как история, политика или эстрада; затем эти роли распределяются между присутствующими. Ведущий дает указание участникам вообразить себя на вечеринке с коктейлями. Целью каждого участника является войти в образ выбранного персонажа и использовать его качества для того, чтобы создавать коалиции среди игроков. Этого нужно добиваться любыми средствами, включая манипуляцию, искушение, убеждение и угрозы, в течение нескольких часов.
На протяжении всего процесса ведущий время от времени приостанавливает вечеринку и указывает «звезде» на конкретные союзы или конфликты, чтобы помочь «звезде» осознать свои собственные склонности или поведение. По истечении определенного времени персонажи вечеринки приходят к согласию, обнимают друг друга и расходятся по домам. Переживание метафорического смысла вечеринки частей было очень важным для меня, потому что наглядно продемонстрировало существование множественных «частей» личности. Сегодня используются более утонченные инструменты для исследования этого понятия, но вряд ли применение большинства из них приносит столько веселья.
И гештальт-терапия, и вечеринка частей, по моему мнению, внесли свой вклад в разработку «модели частей». Сегодня понятие «частей» кажется мне устаревшим, хотя в свое время это был полезный эволюционный инструмент. Иногда случаются такие редкие моменты, когда я прошу клиента «пойти внутрь и спросить эту часть», но все же обычно я использую такие техники, как взмах, субмодальности или шкала времени для достижения своих терапевтических целей. По моему убеждению, такие техники НЛП, как «шестиступенчатый рефрейминг» и «интеграция частей», развились из «вечеринки частей».
Метамодель была значимой вехой на пути. Как я понимаю, это была первая из нескольких моделей, сформировавших нейро-лингвистическое программирование. Метамодель представляет собой вербальный инструмент постановки вопросов, изначально разработанный для того, чтобы увеличить эффективность терапии там, где нужна была высококачественная информация. Она подробно описана в книге Гриндера и Бендлера «Структура магии», том 14. Метамодель является лингвистической моделью, которая помогает людям в понимании конкретных проблем. Вопросы, задаваемые посредством метамодели, побуждают людей восстановить информацию, пропущенную в то время, когда они удаляли, искажали или обобщали фрагменты информации (то есть использовали языковые нарушения).
Гипноз в горах Санта-Круза
На тренингах по гипнозу в горах Санта-Круза мы практиковали глубокую трансовую идентификацию, используя в качестве моделей Милтона Эриксона, Вирджинию Сатир и Фрица Перлза. Целью было испытать на себе некоторые из их интуитивных и поведенческих приемов, чтобы потом использовать их в консультативной и терапевтической работе.
Лично для меня изучение гипноза требовало больших усилий, особенно в тех случаях, которые доктор Эриксон называл явлениями глубокого транса, включающими в себя позитивные и негативные галлюцинации, искажения во времени, амнезию и глубокую трансовую идентификацию. Для меня изначально это было очень сложно, но я продолжал пытаться, потому что считал очень важным испытать эти состояния – прежде чем я начну учить других. Я воспринял как личный вызов возможность научиться контролировать те вещи, которые уже контролировало мое подсознание, такие как позитивные галлюцинации и временные искажения. Я также научился видеть без контактных линз и восстановил воспоминания об автомобильной аварии, которые полностью выпали из моего осознания на некоторое время.
