Есть люди, для которых слово “случайный” несет своеобразный — и, на мой взгляд, довольно странный — смысл. Приведу высказывания двух противников дарвинизма (П. Сондерса и М.-У. Хо), отражающие их представления о том, как дарвинисты трактуют понятие “случайная мутация”. “Неодарвинистская концепция случайной изменчивости несет в себе колоссальное заблуждение, будто возможно все, что мы только можем себе представить”. “Все изменения считаются возможными и равновероятными (курсив мой. — Р. Д.)”. Отнюдь не придерживаясь таких взглядов, я затрудняюсь даже уяснить себе, какой смысл мог бы под ними скрываться. Что могла бы означать убежденность в том, будто “все” изменения происходят с равной вероятностью? Все изменения? Для того чтобы два или несколько событий можно было назвать “равновероятными”, они должны поддаваться четкому определению. Например, мы можем сказать, что головы и хвосты встречаются с одинаковой вероятностью, потому что головы и хвосты — это четко различающиеся явления. Но не “все возможные” происходящие с животными изменения относятся к дискретным явлениям такого типа. Рассмотрим два возможных события: удлинение коровьего хвоста на один дюйм и удлинение коровьего хвоста на два дюйма. Как нам быть — считать их различными и, соответственно, “равновероятными”? Или же это просто количественные вариации одного и того же явления?
Несомненно, перед нами выведена своего рода карикатура на дарвиниста, чьи представления о случайности доведены до абсурда, если не до полнейшей бессмыслицы. Мне потребовалось время, чтобы понять эту карикатуру, настолько она чужда образу мыслей дарвиниста, который я себе хорошо представляю. Но теперь я, кажется, разобрался в ней как следует и собираюсь описать ее здесь, ибо она поможет нам уяснить то, что вызывает значительную часть так называемой критики дарвинизма.
Изменчивость и отбор вместе движут эволюцию. Дарвинисты считают изменчивость случайной в том смысле, что она не направлена в сторону улучшений, а имеющуюся тенденцию к усовершенствованию объясняют действием отбора. Можно представить себе непрерывный спектр эволюционных учений — с дарвинизмом на одном конце и мутационизмом на другом. Крайние мутационисты думают, что отбор никакой роли в эволюции не играет. Направление эволюции определяется направлением возникающих мутаций. Возьмем, к примеру, увеличение головного мозга, произошедшее за последние несколько миллионов лет эволюции человека. Дарвинист сказал бы, что благодаря той изменчивости, которую мутации поставляют естественному отбору, возникали как особи с мозгом мельче среднего, так и особи с мозгом крупнее среднего, а отбор благоприятствовал мозговитым. Мутационист сказал бы, что тенденция в пользу более крупных мозгов возникла уже на уровне мутационной изменчивости, что отбора после предоставленных мутациями изменений не было (или он был не нужен) и что размер головного мозга увеличился из-за того, что мутации происходили преимущественно в сторону его увеличения. Если вкратце, то мысль такая: имелась эволюционная тенденция в направлении укрупнения мозга, причиной этой тенденции мог быть исключительно отбор (как полагают дарвинисты) или исключительно мутации (как полагают мутационисты). Но возможен и непрерывный спектр промежуточных взглядов — как если бы два возможных источника данной эволюционной тенденции пошли на взаимные уступки. Промежуточную точку зрения можно было бы сформулировать так: у мутаций имелась некоторая склонность к тому, чтобы с большей вероятностью вызывать увеличение головного мозга, а в популяции, выжившей после действия отбора, эта тенденция становилась еще более выраженной.
Признаки карикатурности появляются тогда, когда речь заходит о том, что же дарвинист подразумевает, говоря, будто в предоставляемой отбору мутационной изменчивости отсутствуют какие бы то ни было тенденции. Для меня как для настоящего, реально существующего дарвиниста это означает только лишь то, что у мутаций отсутствует систематическая склонность происходить в направлении усовершенствования приспособлений. Но для выдуманного, карикатурного дарвиниста это значит, что все изменения, какие только можно себе представить, “равновероятны”. Если оставить в стороне уже упоминавшуюся логическую невозможность существования подобных убеждений, то этот карикатурный дарвинист считает организм безгранично податливой глиной, с готовностью принимающей любую форму, какую только пожелает всемогущий отбор. Очень важно понимать, в чем различие между настоящим и карикатурным дарвинистами. Рассмотрим его на конкретном примере — на разнице между приспособлениями к полету у летучих мышей и у ангелов.
Ангелов всюду изображают с крыльями, растущими из спины, и с руками, свободными от перьев. При этом у летучих мышей, так же как у птиц и у птеродактилей, самостоятельные передние конечности отсутствуют. Передние лапы их предков были преобразованы в крылья и не могут использоваться (разве что чрезвычайно неуклюже) для какой-либо другой цели — например, для захватывания пищи. Теперь давайте послушаем беседу двух дарвинистов — реального и карикатурного.
РЕАЛЬНЫЙ. Хотел бы я знать, почему у летучих мышей не развились такие же крылья, как у ангелов. Ведь свободная пара передних конечностей могла бы им пригодиться. Грызуны то и дело используют свои передние лапы, чтобы брать пищу и подносить ее ко рту, а рукокрылые из-за отсутствия передних лап ужасно неповоротливы на твердой поверхности. Полагаю, дело может быть попросту в том, что не возникало необходимых мутаций. Мутантные предки летучих мышей с зачатками крыльев на спине никогда не появлялись, только и всего.
КАРИКАТУРНЫЙ. Чепуха! Главное — отбор! Если у летучих мышей нет таких крыльев, как у ангелов, это означает только одно: отбор не благоприятствовал крыльям как у ангелов. Мутантные летучие мыши с торчащими посреди спины зачатками крыльев наверняка появлялись, но были отсеяны естественным отбором.
РЕАЛЬНЫЙ. Что ж, я готов согласиться с тем, что отбор мог им не благоприятствовать, даже если бы они возникли. Например, они могли бы увеличивать общую массу тела животного, а избыточный вес — это слишком большая роскошь для любого летательного аппарата. Но вы ведь, разумеется, не считаете, будто все, чему в принципе мог бы благоприятствовать отбор, непременно преподносится ему на блюдечке в виде нужных мутаций?
КАРИКАТУРНЫЙ. Конечно же, считаю. Главное — отбор! Мутации случайны.
РЕАЛЬНЫЙ. Э-э-э… Да, мутации случайны, но только лишь в том смысле, что они не могут заглядывать в будущее и планировать то, что могло бы оказаться полезным для животного. Это не означает, будто возможно абсолютно все что угодно. Как по-вашему, почему ни одно животное не извергает огонь из ноздрей подобно дракону? Разве это не пригодилось бы для поимки добычи и для ее приготовления?
КАРИКАТУРНЫЙ. Все очень просто. Главное — отбор. Животные не дышат огнем, поскольку им это невыгодно. Огнедышащие мутанты элиминировались естественным отбором. Возможно, из-за чрезмерной энергоемкости процесса.
РЕАЛЬНЫЙ. Не думаю, что огнедышащие мутанты когда-либо существовали. А если бы таковые и возникли, то, вероятно, они были бы подвержены смертельной опасности сжечь самих себя.
КАРИКАТУРНЫЙ. Глупости! Если бы трудность была только в этом, отбор поддержал бы эволюцию ноздрей с асбестовым покрытием.
РЕАЛЬНЫЙ. Я не верю, что когда-либо возникала мутация, производящая ноздри с асбестовым покрытием. Думаю, что мутантные животные могут секретировать асбест не более, чем мутантные коровы — прыгать через луну.
КАРИКАТУРНЫЙ. Любой мутант, прыгающий через луну, был бы незамедлительно элиминирован естественным отбором. Там, к вашему сведению, кислорода нет.
РЕАЛЬНЫЙ. Удивляюсь, как это вы до сих пор не предположили существования мутантных коров в генетически обусловленных скафандрах и кислородных масках.
КАРИКАТУРНЫЙ. Справедливо! Полагаю, объяснение тут состоит в том, что коровам попросту невыгодно прыгать через луну. Не стоит забывать об энергетических затратах, необходимых для достижения второй космической скорости.
РЕАЛЬНЫЙ. Какая нелепость!
КАРИКАТУРНЫЙ. Вы, очевидно, ненастоящий дарвинист. Кто же вы — тайный мутационист?
РЕАЛЬНЫЙ. Если вы так думаете, вам надо познакомиться с подлинным мутационистом.
МУТАЦИОНИСТ. У вас тут дарвинистский междусобойчик или можно присоединиться? Вы оба заблуждаетесь, придавая слишком большое значение отбору. Все, на что способен отбор, — это устранять серьезные уродства и отклонения. Он не способен к подлинному созиданию. Вернемся к вашему примеру с эволюцией крыльев у летучих мышей. В действительности дело было так. В некоторой популяции наземных животных стали происходить мутации, удлиняющие пальцы и формирующие между ними кожные перепонки. Из поколения в поколение эти мутации становились все более часто встречающимися, пока наконец вся популяция не обзавелась крыльями. Отбор к этому никакого отношения не имеет. Возникновение крыльев у летучих мышей неизбежно вытекало из конституции их предков.
