Самка скоро передает яйцо самцу с лап на лапы. На снег нельзя и уронить: остынет, и погибнет искра жизни в нем. Самец забирает яйцо не просто, а с церемониями; кланяется пингвинихе, машет крыльями, хвостиком трясет, очень волнуется, не может отвести восхищенного взгляда от яйца, нежно трогает клювом. Но вот натешился и клювом перекатил яйцо к себе на лапы. Тут же оно словно в пуховой карман попало: в складку кожи между лапами и брюхом пингвина. Там лежит, не вываливается, даже если согревающий его самец ходит и прыгает, выбирая в толпе товарищей место потеплее, даже если чешет одной лапой голову.
Ответственный родитель два месяца нянчится с яйцом, пока птенец не проклюнется, и еще месяц – с новоявленным потомком, пока не вернется из дальнего путешествия его супруга.
А птенец месяц голодает? Растущему организму голод решительно противопоказан: отец кормит «младенца» молоком. Птичьим, разумеется, как у голубей и фламинго. Так что младенцем назвать императорского птенца можно и без кавычек! Это «молоко» (тут кавычки, хоть раз, да нужны) – особый сок, который производят желудок и пищевод пингвина. Весьма питательный сок: жира в нем раз в восемь больше, чем в коровьем молоке – 28 процентов, а белков – раз в десять, до 60 процентов.
Королевские пингвины очень похожи на императорских. Яйца и птенцов держат на лапах, прикрыв брюшной складкой кожи. Птица располагаются на определённом расстоянии друг от друга, отчего получаются почти правильные ряды.
А где же мамаши в это время гуляют? К океану пошли, за десятки километров, а то и за сто. Добрались наконец до незамерзшей воды и ловят там рыб и кальмаров.
И вот торжественной процессией возвращаются, заметно пополневшие, к детишкам и отцам, вдвое похудевшим за трех-четырехмесячный пост на ветру и морозе: они «ели», или «пили», только снег. Большой шум и крик стоит над гнездовьем, тысячи птиц волнуются, раскланиваются, скачут с птенцами на лапах. Немало случается досадных недоразумений, прежде чем все пары воссоединятся. Каждая самка находит своего законного супруга и сбереженного им родного птенца. И каждая приносит в желудке около трех килограммов полупереваренной пищи. Птенец тут же пересаживается к ней на лапы и в пуховый карман и две-три недели кормится тем, что мать по частям выдает из желудка, пока не вернется из путешествия к морю отец. Кормит она его почти каждый час, так что скоро весь запас провианта, принесенного в желудке, истощается. А птенец растет неплохо: к папиному приходу поправляется на несколько килограммов. Значит, и самка подкармливает малыша птичьим молоком.
Пятинедельный птенец уже не маленький, в «кармане» ему тесно, и он впервые ступает не опробованными еще лапками на снег. Ковыляя, уходит в «детский сад». Сотни сверстников, плотно сбившись в кучу, стоят темной толпой, и брат брату греет бока. Взрослые пингвины со всех сторон оберегают их охранным валом от ветра и от больших чаек и буревестников, которые могут насмерть забить малых пингвинов.
Родители приходят и в крике и гаме находят своих детей среди тысяч чужих. Только их кормят: самые прожорливые зараз глотают по 6 килограммов рыбы!
Пятимесячные пингвины в родительских заботах уже не нуждаются. Пришла весна, а за ней и лето, льдины подтаяли, крошатся: на них выпускники пингвиньих «детских садов» плывут на практику в море. Туда же направляются и взрослые. В конце декабря там, где долгую полярную зиму «гнездились» пингвины, пусто. А таких мест насчитали в Антарктиде 22. В одной колонии выводит птенцов 50 тысяч пар. Во всех же 22 – около 300 тысяч птиц.
«Когда это неуклюжее, шагающее вразвалочку создание, спасаясь от преследования, бросается на живот и, отталкиваясь ластами, скользит по льду, лавируя между многочисленными трещинами, его почти невозможно догнать. Защищаясь от злейших врагов поморников, которые воруют яйца и неокрепших птенцов, пингвин пускает в ход свое основное оружие – ласты.
Удар наотмашь по ноге, обутой в унты или сапоги, уже чувствителен. Нечего и говорить о том, что, когда такой удар придется по незащищенной одеждой руке, вывих или перелом обеспечен» (И. Цигильницкий).
В Антарктиде и на ближайших к ней островах, но не зимой, а коротким полярным летом растят молодую смену пингвины Адели. Миниатюрные батарейные радиопередатчики, которыми исследователи «пометили» этих пингвинов, рассказали много интересного о маршрутах их дальних скитаний.
Всю зиму плавают среди паковых льдов, за 700 километров от гнездовий и ближе. Ранней весной – в путь! У гнездящихся на островах пингвинов Адели он короткий. Но многие идут длинными вереницами по снегам и льдам Антарктиды, идут по насту и по рыхлым сугробам, по склонам катятся на животах, подталкивая себя крыльями. Проходят порой, ориентируясь по солнцу, сотни километров! Встретятся в бескрайних снегах две походные колонны пингвинов, и радости нет конца. Спешат к старым своим гнездовьям, но на дружеские приветствия времени не жалеют: минутами стоят, смешавшись шумной толпой, кричат, подняв клювы к небу. И опять в поход.
Добрались до старых родных мест (как находят их в однообразных снегах?). Три недели, пока солнце не растопило снег, у них брачные игры и ухаживание. Старые супруги, когда встретятся, легко признают друг друга. Если кто из них запоздал, позже пришел, а прежний партнер уже «сосватался», новый альянс немедленно расторгается. Верность требует.
Самцы и самки Адели – в одинаковых нарядах: как тут узнаешь, за кем ухаживать, кто самка? Метод такой: самцы-холостяки собирают камешки и дарят их предполагаемым дамам, складывая свои коллекции у их ног. Если дар принят, значит, даритель не ошибся: перед ним та, которую он искал, И кучки гальки служат теперь заявкой на гнездо. Потом из них строят само гнездо, окружают ямку небольшим валом из камней. Нужно бдительно следить за кучкой камней: соседи воруют. Неопытные самцы строят гнездо из нескольких больших камней. В нем потом очень неудобно будет сидеть.
У Аделей самцы выводят птенцов: 33-38 дней насиживают яйца, только снег едят. А самки в это время в море промышляют. (По другим данным и самки в местах, где путь до моря недалек, тоже насиживают немного.) Серебристые, позднее грязно-бурые птенцы собираются в «детские сады».
«Птенцы уставились на меня черными, без всякого выражения глазами, потом потрогали клювами подошвы сапог и придвинулись ближе, как бы приваливаясь своими тушками к моим ногам. В это самое время от стада отделился внимательный наблюдатель – взрослый пингвин. Торопливо подошел, толкнул пингвинят муаровым брюшком, грозно щелкнул клювом в мою сторону. А потом растопырил крылья и, действуя ими, как руками, шлепками погнал обоих детишек в стадо» (В. Николаев).
В феврале – марте, когда императорские пингвины направляются из моря на сушу, девятинедельные Адели без родителей идут в обратный путь, к морю и паковым льдам.
Страусообразные, или бегающие, птицы
У страусов грудная кость плоская, без киля. У летающих птиц к нему крепятся мышцы, которые приводят в движение машущие крылья. У страусов эти мышцы недоразвиты. Маховые и рулевые перья редуцированы или превратились в украшения, пригодные лишь для брачных игр. Воздушных полостей в костях, кроме бедренных, аптерий, копчиковой железы нет. Эти и другие преобразования костей, мышц и перьев произведены эволюцией по той причине, что страусы давно уже не летают: слишком тяжелы для полета. Некоторые исследователи полагают, что они никогда не летали, а произошли от древних птиц, которые еще не приспособились к полету. Но многие анатомические черты страусов убедительно говорят: их предки летали.
В предледниковое время страусы обитали на юго-востоке Европы, в Северной Индии и Китае. Здесь найдены кости семи-восьми вымерших видов страусов. Африканские страусы сотни тысяч лет назад, а возможно, и позже жили на юге Украины и дальше на восток до Монголии. В Сирии и Аравии их истребили совсем недавно.
У африканских страусов два пальца на ноге, у прочих страусообразных – три, у киви – четыре.
В отряде страусообразных четыре подотряда:
Африканские страусы (самцы до трех метров высотой, вес – 150 килограммов) обитают ныне лишь в Восточной и Южной Африке, в Мавритании и Испанской Сахаре. Встречаются ли они в Сахаре восточнее, неизвестно.
Американские страусы, или нанду. Два вида: большой нанду (высота – 150-170 сантиметров, вес – 25-50 килограммов, живет к югу от бассейна Амазонки до реки Рио-Негро в средней Аргентине) и нанду Дарвина (плоскогорья Анд Боливии и Южного Перу, равнины Южной Аргентины).
Казуаровые: эму (рост – 1,8 метра, вес – 55 килограммов), Австралия, Тасмания; и три вида казуаров (рост 1,5 – 1,7 метра, вес до 85 килограммов) на Новой Гвинее с прилежащими островами. Шлемоносный казуар обитает также на Молуккских островах и полуострове Кейп-Йорк в Австралии.
