Если вы мне не верите, посмотрите в приложение.
Подумайте об этом, епископ.
Будьте осторожны, священник.
Вы играете с огнем, дразня неправильное понимание, которое ждет случая, — можно даже сказать, почти неизбежно произойдет, если его не упредить.
Не должны ли вы проявить большую осторожность, говоря публично, чтобы ваше да было Да, а ваше нет было Нет? Дабы вам не подвергнуться осуждению, разве не должны вы стараться изо всех сил возражать этому уже очень широко распространенному непониманию и оказывать активную и энергичную поддержку ученым и учителям естественных наук?
Отрицатели истории среди тех, к кому я пытаюсь дотянуться в этой книге.
Но возможно, что еще более важно, я стремлюсь вооружить тех, кто не отрицает историю, но знает некоторых — возможно, членов их собственной семьи или церкви — и оказываются недостаточно подготовленными, чтобы спорить об этом.
Эволюция это факт.
Это бесспорно, без серьезных сомнений, без здорового, информированного, разумного сомнения эволюция — это факт.
Свидетельства эволюции, по крайней мере, столь же убедительны, как свидетельства о холокосте, даже если есть живые свидетели холокоста.
Это простая истина, что мы кузены шимпанзе, чуть более отдаленные кузены обезьян, еще более дальние кузены морской коровы и трубкозуба, еще более дальние кузены бананов и репы…
продолжайте этот список сколь угодно долго.
Это не обязано было быть так.
Это не самоочевидно, не само собой разумеется, и было время, когда большинство людей, даже образованных, думали, что это не так.
Это не обязано было быть так, но это так.
Мы знаем это, потому что растущий поток доказательств подтверждает это.
Эволюция — это факт, и эта книга продемонстрирует это.
Ни один уважаемый ученый не спорит с этим, и ни один непредубежденный читатель не закроет книгу, сомневаясь в этом.
Но почему тогда мы говорим о «дарвиновской теории эволюции», Кажется, тем самым мы даем ложную надежду креационистам — отрицателям истории, 40 %-ным, которые думают, что слово «теория» означает уступку, даря им тем самым победу?
ЧТО ТАКОЕ ТЕОРИЯ? ЧТО ТАКОЕ ФАКТ?
Всего лишь теория? Давайте посмотрим, что значит «теория»?
Оксфордский словарь английского языка дает два толкования слова «теория» (на самом деле больше, но здесь имеют значение эти два).
Теория (Смысл 1): Схема или система идей или утверждений, являющихся объяснением группы фактов или явлений; гипотеза, которая подтверждена наблюдениями и экспериментами, и принята как объяснение известных фактов; утверждение, которое считается утверждением об общих законах, принципах или причинах чего-то известного или наблюдаемого.
Теория (Смысл 2): Гипотеза, любое умозаключение, предлагаемое для объяснения; простая гипотеза, спекуляция, догадка; идея или совокупность идей; индивидуальная точка зрения.
Очевидно, что эти два значения совершенно различны.
Вкратце, если меня спросите насчет теории эволюции, ученые о ней говорят в первом смысле, а креационисты — во втором, возможно искренне, а возможно, они лукавят.
Хороший пример первого смысла — гелиоцентрическая теория солнечной системы, теория, что Земля и другие планеты обращаются вокруг Солнца.
Эволюция идеально соответствует первому смыслу слова.
Теория эволюции Дарвина — действительно «схема или система идей».
Она объясняет большую «группу фактов или явлений».
Это гипотеза, которая «подтверждена наблюдением и экспериментом» и, по информированному согласию, является «утверждением об общих законах, принципах или причинах чего-то известного или наблюдаемого».
Она определенно очень далека от «простой гипотезы, спекуляции, догадки».
Ученые и креационисты понимают слово «теория» в двух различных смыслах.
Эволюция — такая же теория, как и гелиоцентризм.
Ни в том ни в другом случае слово «только» не может быть применено, как в «только лишь теория».
Что касается утверждения, что эволюция никогда не была «доказана», то доказательство — это понятие, к которому ученые научены относиться с опаской.
Влиятельные философы говорят нам, что мы ничего не можем доказать в науке.
Математики могут что-то доказать, согласно строгому взгляду, они — единственные кто это может, а наибольшее, что могут ученые, это не смочь опровергнуть теорию, указав как тщательно они пытались это сделать.
Даже неоспоримая теория о том, что Луна меньше Солнца, к радости некоторых философов, не может быть доказана математически так, как доказана, например, теорема Пифагора.
Но массовые нарастания свидетельств поддерживают ее настолько сильно, что, лишение ее статуса «факта» кажется смешным для всех, кроме педантов.
То же самое верно и для эволюции.
Эволюция — точно такой же факт, как и то, что Париж находится в Северном полушарии.
«Хоть миром правят педанты», некоторые теории находятся вне всяких разумных сомнений, и мы называем их фактами.
Чем энергичней и тщательней вы пытаетесь опровергнуть теорию, если она выдержит осаду, тем более она приближается к тому, что здравый смысл охотно называет фактом.
Я мог бы продолжить использовать термины «Смысл теории 1 и «Смысл Теории 2», но числа незапоминаемы.
Я нуждаюсь в словах-заменителях.
У нас уже есть хорошая замена «теории во втором смысле».
Это слово «гипотеза».
Все понимают, что гипотеза — предположение, ждущее подтверждения (или опровержения), но этот предполагаемый характер эволюции теперь уже устранен, хотя во времена Дарвина он существовал.
С «Теорией в 1-ом смысле» сложнее.
Лучше просто продолжать использовать «теория», как если бы «второго смысла» не существовало.
Действительно, было бы неплохо если бы Смысла 2 не существовало вообще, так как он запутывает и не нужен, учитывая, что мы имеем слово «гипотеза».
К сожалению, второй смысл слова общеупотребим, и мы не можем декретом его отменить.
Я поэтому собираюсь воспользоваться значительной, но заслуживающее прощения, свободой и позаимствовать из математики слово «теорема» для Смысла 1.
Это — фактически неправильное заимствование, как мы увидим, но я думаю, что выгоды перевешивают риск возникновения путаницы.
В качестве жеста умиротворения в адрес оскорбленных математиков, я собираюсь изменить написание на «теорума».
Для начала, позвольте мне объяснить строго математическое использование теоремы, и в то же время уточнить мое предыдущие заявление, что, строго говоря, только математикам позволено доказать что-либо (адвокаты не могут, несмотря на хорошо оплачиваемые притязания).
Для математика доказательство — это логический вывод того, что заключение теоремы неизбежно следует из принятых аксиом.
Теорема Пифагора верна, если мы принимаем в качестве основы аксиомы Евклида, одна из которых утверждает, что параллельные прямые не пересекаются.
Вы будете напрасно терять время, проверяя тысячи прямоугольных треугольников, чтобы найти тот, который опровергнет теорему Пифагора.
Пифагор доказал ее, каждый может проверить доказательство, она просто истинна и с этим ничего не сделаешь.
Математики используют идею доказательства для различения между «догадкой» и «теоремой», что внешне напоминает различия ОАС между двумя смыслами слова «теория».
Догадка — это правдоподобное предположение, которое еще не доказано.
Когда она будет доказана, то превратится в теорему.
Известный пример — догадка Гольдбаха, которая утверждает, что любое четное число можно представить как сумму двух простых.
Математики проверили все четные числа вплоть до 300 тысяч миллионов миллионов миллионов, и согласно здравому смыслу — догадка Гольдбаха является фактом.
Тем не менее это утверждение не доказано, несмотря на щедрые призы, которые предлагают за доказательство, и его отказываются возводить на пьедестал, предназначенный для теорем.
Если кто-нибудь когда-нибудь найдет доказательство, она получит повышение до теоремы Гольдбаха, или теоремы Х, где Х — умница-математик, доказавший ее.
Карл Саган с сарказмом использовал Догадку Гольдбаха отвечая людям, которые утверждают, что были похищены инопланетянами.
«Иногда я получаю письмо от кого-то, кто находится «в контакте» с инопланетянами.
Меня приглашали, чтобы «спросить их, о чем-нибудь».
С течением времени я приготовил для них вопросник.
Помните, инопланетяне очень развиты.
Поэтому я прошу их дать короткое доказательство Последней теоремы Ферма.
Или догадки Гольдбаха…
Ответа я никогда не получал.
С другой стороны, когда я спрашивал «Должны ли мы быть добрыми?», то всегда получал ответ.
Эти пришельцы всегда были рады ответить на любой расплывчатый вопрос, особенно о традиционной морали.
