Так как пожара не произошло, то идентификация двадцати трех трупов не представила большой трудности. Но весьма загадочной казалась причина неожиданного падения самолета. Рано утром опросили свидетелей из Солью-Кошон. Все слышали грохот взрыва. И действительно, переднее багажное отделение, расположенное вдоль левого борта, имело такой вид, что можно было предположить: здесь находился эпицентр взрыва. Взрыв вывел из строя систему управления самолетом, и он камнем упал вниз. Моторы же работали вплоть до удара о землю. Пропеллеры ввинтились в землю. Франси и его люди пытались установить, могли ли обычно находящиеся на борту самолета материалы вызвать взрыв. Для этого необходимо было, чтобы:
1. Взорвался огнетушитель за креслом второго пилота. Его стальная колба содержала угольную кислоту под давлением в 1000 атмосфер. Но в упавшем самолете колба огнетушителя осталась неповрежденной.
2. Взорвался, смешавшись с воздухом, водород в двух электрических батареях. От такого предположения пришлось отказаться, потому что обе батареи без каких бы то ни было следов взрыва обнаружили в обломках самолета.
3. Взорвалась жидкость с примесью глицерина в резервуаре гидравлического механизма управления шасси. Но давление в резервуаре было слишком малым, чтобы привести к взрыву.
4. Взорвалось горючее. Но в данном случае это исключалось, так как отсутствовали признаки пожара.
5. Взорвалась смесь воздуха с окисью углерода, проникшей каким-то образом из моторов. Но в крови ни одного из погибших не была обнаружена окись углерода.
Итак, 10 сентября Франси пришел к выводу: причиной падения самолета был мощный взрыв в левой багажной камере, и вызван он веществом, которое не должно было находиться на борту самолета. Это бывшее вначале секретным заключение вызвало в Квебеке замешательство.
То обстоятельство, что взрыв произошел в багажной камере, заставляло думать о неизвестном взрывчатом веществе, попавшем на борт самолета с багажом или грузом. В то время как близкие и друзья пассажиров с мрачным видом, откровенным отчаянием или немым укором слушали сообщение о гибели их родственников и знакомых, члены комиссии по расследованию катастрофы не могли отделаться от неприятного чувства, будто они стоят перед противником, какого еще никогда не видывали. Правда, попытки убрать с дороги политического или экономического конкурента, соперника, супруга или супругу путем подстроенной катастрофы, не считаясь с тем, что при этом пострадают невинные люди, стары как мир. Уничтожение кораблей ради получения страховых сумм тоже не ново. Случаи, когда психически больные люди устраивают взрывы в транспортных средствах, хорошо известны истории криминалистики. Неужели руки виновников таких преступлений дотянулись до гражданской авиации, едва она успела стряхнуть с себя пепел войны и вступила на путь небывалого международного развития? Незадолго до этого из Манилы пришло известие, что 7 мая 1949 года филиппинский транспортный самолет был взорван подложенной в багаж взрывной шашкой. Он упал в море вместе с тринадцатью пассажирами на борту. И только случай помог раскрыть заговор пяти человек, попытавшихся уничтожить мужчину, который мешал своей жене и ее любовникам. Неужели этот новый метод убийства перекочевал в Канаду? Может быть, за ним скрываются политические, экономические или другие тайные причины? В Квебеке и Оттаве к вечеру 10 сентября стало ясно, что речь идет о криминалистической проблеме, которая выходит за рамки возможностей следственных работников авиакомпании „Канадиан Пасифик Эрлайнз". Расследование дела взяла на себя уголовная полиция.
Подражая своей английской прародительнице, канадская полиция сначала развивалась обособленно в отдельных общинах и провинциях Канады и долгое время находилась в раздробленном состоянии. Но в 1949 году Канада уже обладала централизованной государственной полицией, из- местной как Королевская канадская конная полиция. Появлению этой полиции способствовали и особенности канадской истории.
Завоевание в 1873 году колоссальных районов прерий Гудзонова залива, где кочевали только индейские племена да метисы-охотники, лородило множество пороков. Триста отборных конных полицейских, одетых в красные мундиры британской армии, называвшиеся Северо-западной конной полицией, по поручению канадского правительства в 1874 году прошли сотни миль и создали в отдаленных районах первые полицейские посты, вокруг которых выросли большие города.
Когда в 1894–1895 годах в Юконе обнаружили золото и золотая лихорадка привела в этот район поток искателей счастья, добрая половина которых состояла из уголовных элементов, настало время тяжелых испытаний. Только конная полиция смогла добиться того, что в Юконе не повторилась история Аляски, где власть захватили преступники. Едва установив порядок в Юконе, „красные мундиры" получили задание пробиться в северные области Канады, где на необъятных просторах севернее Гудзонова залива встречались только охотники и торговцы пушниной, скупавшие ее у индейцев и эскимосов, и основать там полицейские участки, которым суждено было превратиться в опорные пункты управления. Первые патрули добрались на собачьих упряжках, лыжах и просто пешком до берегов Северного Ледовитого океана и в 1903 году создали на острове Хершел первый полицейский участок. К этому же времени другая группа конной полиции достигла Кейп-Фуллертона на востоке. Если служащие Северо-западной конной полиции и совершали ошибки, то все же именно они создали условия для охраны порядка в сложных условиях Саскачевана, Альберты, Британской Колумбии или Юкона. Король Эдуард VII знал, что делает, когда в 1904 году присвоил полиции имя — Королевская канадская конная полиция — и тем самым придал ей внешний лоск. Да и канадское правительство поняло, что появился единственный в своем роде орган охраны порядка. Оно стало давать полиции все новые и новые задания, и к 1920 году к ее компетенции относились все дела, происходящие на территории Канады. Шаг за шагом она стала следственным и исполнительным органом страны. Позднее восемь канадских провинций — Саскачеван, Альберта, Британская Колумбия, Манитоба, Нью-Брансуик, острова Принца Эдуарда, Новая Шотландия и Ньюфаундленд — распустили свои уголовные полиции и передали их обязанности КККП. Даже функции общинной полиции 123 городов и поселений были возложены руководством этих провинций на КККП. Лишь самые сильные в экономическом смысле провинции Онтарио и Квебек сохранили свои провинциальные и местные криминальные полиции. Однако и в Онтарио, и в Квебеке КККП вмешивалась в расследования уголовных дел, причем не только тогда, когда нарушались федеральные законы, но и в тех случаях, когда местная полиция не справлялась с раскрытием преступления.
К сентябрю 1949 года 12 подразделений Королевской канадской конной полиции работали по всей стране. Красные мундиры стали ее парадной формой, а слово „конная" имело чисто символическое значение. С 1937 года КККП стала принимать участие в развитии научных методов работы. В те годы в Реджайне (провинция Саскачеван) открылась ее первая криминалистическая лаборатория, которая сначала размещалась в одной-единственной комнате, но уже в следующем году расширилась. В ее штат входили патологоанатом, химик, специалисты по баллистике и документам. Еще во время войны, в 1941–1942. годах, была основана вторая лаборатория в Оттаве и планировалось открытие еще двух криминалистических лабораторий в Сэквилле (провинция Нью-Брансуик) и Ванкувере (провинция Британская Колумбия). Власти Онтарио и Квебека пошли своим путем. Они могли утверждать, что если и существует канадская традиция в научной криминалистике, то искать ее надо именно у них. В Онтарио еще в 1876–1893 годах профессора Крофт и Эллис осуществляли исследования следов крови, а доктор Фрэнкиш создал в 1930 году в Торонто „Лабораторию судебной медицины", где осуществлялись также биологические исследования следов. В 1949 году Генеральный прокурор провинции Онтарио подготовил открытие солидной криминалистической лаборатории. И наконец, что касается Квебека, то в Монреале на улице Сен-
Венсан находилась самая солидная криминалистическая лаборатория Канады — „Полицейский институт судебной медицины", воспринявшая традиции европейских, и особенно французских, криминалистов. Руководил ею Франшер Пепен.
Таков приблизительно был уровень уголовной полиции и криминалистической науки в Канаде, и в частности в Квебеке, к 10 сентября 1949 г., когда за расследование катастрофы ДС-3-Д280 взялась канадская полиция. Так как уничтожение самолета относится к нарушениям федеральных законов, то оно, несомненно, входит в компетенцию Королевской канадской конной полиции. Но в условиях Квебека требовалось сотрудничество полиции города и провинции. Поэтому была созвана специальная комиссия. Она состояла прежде всего из инспектора Рене Белека и корпорала Жерара Уда от КККП, инспектора Эмэ Гийомета, шефа отдела уголовной полиции Квебека, и капитана Альфонса Мата от полиции провинции.
