А вот гнездо нильских крокодилов иное: если песчаный берег достаточно высок, яйца зарывают ближе к воде. Если он пологий и в паводок может быть затоплен, удаляются от воды метров на двадцать и там копают гнездовые ямки. Место выбирают достаточно солнечное, но не на самом солнцепеке. В тенистых местах ямки закладываются неглубокие, в солнечных — до полуметра. Яйца засыпают землей вперемешку с листьями и травой. Бывает, что земля слежится и ссохнется так плотно, что вышедшим из яиц крокодильчикам, если мать не разроет прикрытия, пробиться на волю почти невозможно.
Три-четыре месяца зреют в земле яйца нильских крокодилов. Все это время зубастая мать дежурит неподалеку. В жару уйдет в тень кустов (и оттуда следит) или спустится к воде, остынет и, придя к гнезду, станет над ним. Капли влаги, стекая с ороговевшей кожи, увлажняют землю над яйцекладкой. Крокодилиха почти ничего не ест, потому что отлучиться далеко нельзя. Пернатые, пресмыкающиеся или одетые в шерсть соседи (марабу и другие аисты, гиены, павианы, черепахи, вараны, мангусты) быстро разворуют яйца.
Когда пора выходить из-под земли, крокодильи дети «квакают», за несколько метров слышно. Мать разгребает песок и выпускает их на волю. Они совсем еще маленькие — всего 26–34 сантиметра. Но моторные и беспокойные: квакают, хрюкают, цапают друг друга, норовят забраться (а выбраться толком не умеют) в разные щели и кусты. Карабкаются к матери на морду, на спину…
Хлопотно с ними, но мать довольна. Ведет их к воде, словно утка утят. Повстречаться с этой семейкой очень опасно: мать-крокодил и на берегу атакует всякого зверя и человека. У воды разные выводки часто смешиваются, держатся подальше от взрослых крокодилов, прячутся в гуще трав и кустов и в норах, которые роют в крутых берегах.
Пока они еще малы, многие гибнут в когтях орланов, филинов и других крупных хищных птиц. Аисты марабу, ябиру, седлоклювы, абумаркубы и прочие голенастые обладатели мощных клювов, водяные черепахи, вараны, большеротые сомы, наконец, взрослые крокодилы общими усилиями уничтожают малышей своего племени так успешно, что до полной зрелости и возмужания доживают не более 2–5 процентов.
О разных аспектах этологии птиц уже говорилось. Здесь речь пойдет о некоторых странностях их поведения. Оно, бесспорно, наиболее сложно у двух далеко не родственных групп птиц — шалашников, или беседочниц, и сорных кур. Сложность их поведения, если так можно выразиться, в трудовых навыках, в грандиозных в сравнении с птицами постройках, смысл которых станет ясным из дальнейшего повествования.
Шалашники внешне ничем особенно не примечательны. Самцы иссиня-черные, похожи на свою родственницу сибирскую черную ворону, а самки желтовато-зеленые. Впрочем, разные виды шалашников окрашены неодинаково. Те, о которых я сказал, атласные беседочницы. Постройки их — небольшие, выложенные прутиками платформы. На расстоянии приблизительно полуметра в землю плотным частоколом воткнуты длинные палочки. Их верхние концы изогнуты навстречу друг другу, образуя над платформой как бы двускатную крышу. Шалаш ориентирован с севера на юг. Если повернуть его на 90 градусов, то птица снова перестроит его на свой лад.
Перед одним из входов в шалаш на земле раскиданы сотни всевозможных цветных безделушек: раковины, мертвые цикады, цветы, ягоды, грибы, камни, кости, птичьи перья, обрывки змеиных шкур и масса других странных вещей.
Восемнадцать видов шалашников обитает в Австралии, на Новой Гвинее и на ближайших островах. Почти все строят из веток разного рода шалаши, навесы или «башенки», иногда высотой до трех метров, вокруг молодого дерева. Сооружая их, трудятся несколько лет.
Два вида шалашников даже раскрашивают свои беседки краской собственного производства. Птица приносит откуда-то древесный уголь. «Жует» его, добавляя немного мякоти какого-нибудь плода, смешивает эту пасту со слюной — получается черная замазка. Ею беседочник обмазывает все внутренние стенки шалаша. Перед началом штукатурных работ приносит кусочек мягкой коры. Ею, как кистью, размазывает пасту по стенкам шалаша.
Многие шалашники раскрашивают свои постройки мякотью синих плодов. Если есть возможность, не стесняясь, воруют у прачек шарики синьки для белья! И вообще — это-то и странно! — предпочитают украшения синего цвета: осколки стекла, камни, перья, цветы. Птицы «с математической точностью выбирают те из них, которые окрашены в наиболее насыщенные тона». Синего, разумеется, цвета.
Почему именно синего? Многие исследователи задумывались над этим. И вопрос еще не решен. Возможно, полагают некоторые, синий цвет привлекает шалашников потому, что глаза их подруг, самок-беседочниц, ярко-синего цвета!
Когда в Австралии поселились европейцы, в сухих равнинах на юге континента, в кустарниках среди эвкалиптовых лесов на востоке, тут и там попадались им большие кучи листвы, присыпанные землей. Могильные, наверное, курганы — решили по привычке, принесенной с родины. Внушительные были бугры: иные пятиметровой высоты, а в окружности — до пятидесяти метров!
Не сразу уразумели, что эти «холмы» сооружают птицы, которых назвали сорными курами.
Для чего же сооружают? Это (прямо не верится!) — инкубаторы, парники: в глубине их гниют опавшие листья, ветки и прочий растительный мусор. Тепло от гниения согревает яйца сорных кур, которые те зарывают в этот природный инкубатор.
Петухи месяцами бессменно дежурят у мусорных куч. Даже спят тут же на деревьях и кустах. С утра и до вечера следят за температурным режимом в парнике. Если она слишком мала, подсыпают сверху больше земли, а внутрь — гниющих листьев. Когда велика, удаляют лишний утепляющий слой или роют сбоку глубокие отдушины.
Как же измеряют птицы температуру гниющей листвы?
Органы «температурного чувства» у сорных кур, вероятно, на языке и небе. Петухи роют в куче глубокие дыры и суют туда голову. Берут в клюв преющую массу и таким образом удостоверяются, сколь она тепла или холодна (идеальный режим — 33 градуса).
Что будет делать птица, если искусственно подогреть инкубатор? Она поведет себя в соответствии со временем года. Весной, когда еще прохладно и яйца согреваются теплом гниения, петух укрывает гнездо, набрасывая сверху слой земли. Осенью же яйца в основном нагревает солнце, и петух при той же ситуации (искусственном подогреве) не укрывает гнездо землей.
Значит, птица ведет себя вполне логично, правильно учитывая неожиданно возникшие факторы. Но если подогревать гнездо в разгар жаркого лета, петух будет снова и снова насыпать сверху землю, вместо того чтобы, напротив, освободить его от лишнего изолирующего слоя песка.
Сует голову в гнездо — измеряет температуру! Но она не падает, а повышается. Это сбивает петуха с толку, он суетится у гнезда, не зная, что предпринять. Весь его вид говорит о полной растерянности: то сгребает землю, то вновь насыпает ее поверх своего парника. И если перегрев гнезда продолжается долго, петух с видимой досадой бросает свою постройку и закладывает новую.
Интересно отношение птиц к раненым сородичам. Сойки, вороны, крачки, чайки и, видимо, другие птицы, услышав крик боли или увидев бьющуюся на земле раненую птицу своего вида, слетаются к ней, с криками парят над местом несчастья. Когда погибшая птица не шевелится, прибывшие на помощь соплеменники молча кружат над ней и потом улетают, а если пострадавшая потеряла много крови, ее приканчивают. Но это не всегда так. Наблюдали, например, как вороны кормили своих беспомощных сородичей, раненых и слепых. Было и так: слепой пеликан жил в колонии себе подобных, окруженный заботами зрячих пеликанов.
Описаны еще более удивительные случаи взаимопомощи. В зоопарке вороны кормили черного грифа, просовывая через прутья решетки принесенную для них пищу. А вьюрок кормил даже золотую рыбку! Подплывая к поверхности водоема, рыбка широко разевала рот, и вьюрок наполнял его червяками! Думают, что разинутый рот рыбы действовал как релизер: напоминал птице раскрытые рты собственных птенцов, которых вьюрок незадолго перед тем лишился.
Известно тоже, что некоторые птицы берут на себя все заботы о воспитании птенцов из расположенного близко гнезда, которые по той или иной причине лишились родителей. Более того — выкармливают даже птенцов другого вида! Видели, как сиалия, птица, близкая к дроздам, без устали кормила сразу пятнадцать птенцов шести разных видов.
И еще более странно: некоторые птицы так увлекаются кормлением чужих птенцов (нередко другого вида), что забывают о своих собственных, и те гибнут от голода.
Как объяснить все это? Даже название придумали: «аномалия родительского инстинкта». А чем вызвана такая самоубийственная аномалия, все еще загадка.
