психологической теории о том, как эти анатомические изменения повлияли на способность млекопитающих испытывать чувства. Но то, что он называл инстинктивным (связанным с агрессией, доминированием и территориальностью) и эмоциональным (связанным с питанием, защитой и размножением) поведением, наблюдается также у рептилий и птиц, а не только у млекопитающих. Такое типичное для определенного вида поведение существует для сохранения жизни организма, и тот факт, что у некоторых видов, в особенности у людей, такое поведение связано с определенными эмоциональными переживаниями, не означает, что чувства возникают, чтобы контролировать врожденное поведение.
Наконец, теория о лимбической системе основана на двух взаимосвязанных – и неверных – утверждениях о функционировании головного мозга: 1) зоны лимбической системы участвуют в формировании эмоций, но не сознания; 2) в формировании сознания участвуют определенные зоны неокортекса, но к эмоциям они отношения не имеют. Однако оба этих утверждения ошибочны: дело в том, что отдельные зоны палеокортекса лимбической системы (такие, как гипоталамус и передняя поясная кора) вносят значительный вклад в работу памяти и внимания, а зоны неокортекса чрезвычайно важны для чувственных эмоциональных переживаний.
И Эдингер, и Маклин были пионерами в своей области знаний и выдающимися учеными современности; они формулировали свои идеи исходя из того, что было известно на тот момент, и их работы стали серьезным стимулом для дальнейших исследований других ученых. Хоть эволюция и не стремится к совершенству, наука находится в постоянном поиске исчерпывающих ответов на ее вопросы, поэтому порой по мере развития науки приходится отодвигать в сторону идеи, давшие толчок к развитию сферы знаний в прошлом, пусть даже их доводы казались очень вескими.
Глава 40
Сумбурная эмоциональная психология по Дарвину
В нашей психической жизни эмоции занимают центральное место, поэтому исключительно важно понять, как они ведут себя в мозге; кроме того, достичь этой цели необходимо, чтобы решить проблему душевных страданий. Правда, понять, каким образом какой-либо психологический процесс протекает в мозге, мы можем лишь в той мере, в которой мы способны понять сам процесс. Другими словами, чтобы что-то найти, нужно знать, что именно ты ищешь. Я считаю, что исследователи мозга в большинстве своем не понимают, что такое эмоции, и используют не те способы, чтобы найти их в мозге. Эволюция мозга по Эдингеру, как мы уже видели, пострадала от того, что ее автор отказался придерживаться представления Дарвина об истории жизни как ветвистого дерева, а не лестницы. Теории эмоций и эмоционального мозга, напротив, пострадали от того, что их авторы разделили психологические воззрения Дарвина.
Как и большинство ученых своего времени, Дарвин считал, что такие слова, как разум и психика, относятся к сознанию; на такое представление в значительной степени повлиял философ XVII века Рене Декарт, который считал животных неразумными зверями, так называемыми живыми машинами, которые всего лишь пребывают в той или иной среде и которыми в повседневной жизни движут стимулы. Люди, напротив, наделены сознанием, благодаря которому они испытывают внутренние состояния для управления своим поведением.
Благодаря Дарвину людей впервые начали воспринимать как часть непрерывного процесса, в котором участвуют и другие животные. Согласно знаменитому изречению Десмонда Морриса, мы все – «голые обезьяны» [51]. Однако в попытках объяснить поведение других животных дарвиновское понимание психологии апеллировало к психологическим чертам людей, особенно их психическим состояниям, таким как эмоции, а не объясняло человеческие качества на основе черт, характерных для животных. Элизабет Кнолл считает, что Дарвин выбрал такой подход отчасти потому, что хотел добиться признания своих идей в викторианской Англии, где антропоморфные сантименты были популярны у прогрессивных представителей среднего класса. Сам Дарвин признавал, что очеловечивание отдельных черт, характерных для животных, а не сравнивание человеческого поведения с животным позволило ему «веселее» рассказывать о неразрывной связи людей и животных [52].
Исключительный интерес представляют взгляды Дарвина, высказанные в его монографии «Выражение эмоций у человека и животных» (1872). Дарвин писал, что эмоции – это психические состояния, которые люди унаследовали от своих млекопитающих предков, поскольку такие состояния помогали предкам выживать и размножаться. Дарвин понимал, что прямой информации о том, что собой представляет сознание животных, у нас нет, но предположил, что поведенческие реакции являются прямым отражением того, что испытывают все животные, включая людей. Если обезьяна и собака реагируют так же, как реагирует человек, когда он напуган, значит, животные, как и люди, испытывают страх. Следовательно, причиной нашего поведения является страх. Книга изобиловала иллюстрациями, изображающими сходные у людей и животных мимику и жесты. Дарвин свободно писал об основах таких реакций. Его ученик Джордж Романес пошел по стопам Дарвина, назвав поведение «послом сознания»; он считал, что эта метафора применима как к животному сознанию, так и к человеческому. Многие их поддержали: о поведении животных свободно говорили как о сознательном состоянии, сравнимом с тем, которое испытывают люди. Такие перекосы привели к ответной реакции, и в начале XX века бихевиористы отвернулись от психологии.
В защиту Дарвина следует сказать, что его идею, согласно которой сознание гораздо шире того, что видит око сознающего разума, в те времена просто не поняли. Еще несколько десятилетий бессознательные психические процессы не занимали умы ученых – ровно до тех пор, пока их в своих работах не описал Фрейд и не родилась когнитивистика (речь о которой пойдет в следующей части). Если бы Дарвин располагал такой информацией, возможно, он пошел бы по другому пути и по-другому смотрел бы на природу психологической преемственности между людьми и животными. Наука об изучении эмоций могла бы пойти по абсолютно другому пути, но Дарвин выбрал тот путь, который выбрал, и теперь мы изучаем эмоции в условиях последствий этого выбора.
Глава 41
Насколько базовые эмоции – базовые? [53]
Отец американской психологии Уильям Джеймс в принципе был поклонником дарвиновских идей, но только не тех, что касались общности эмоций, которая была так важна для Дарвина. Известно следующее высказывание Джеймса: «Для нас естественно считать, что душевное восприятие какого-либо факта вызывает душевное волнение, которое мы и называем эмоцией, и что именно это состояние психики находит телесное выражение». В своих размышлениях он пошел еще дальше: он отверг идею о том, что эмоции или чувства вообще являются состояниями психики, заставляющими нас вести себя определенным образом, и заявил, что мы убегаем от медведя не потому, что боимся его. Наоборот, мы боимся, потому что бежим: действие, возникающее в ответ на угрозу, вызывает психологические сигналы, которые мы считаем страхом. Это отрицание Джеймсом страха как причины бегства от медведя часто остается незаметным на фоне его объяснения того, откуда страх берется. Другими словами, Джеймса в
