растения широко расселились на континентах, появились многие современные насекомые (в том числе общественные). Об одной группе в силу ее многочисленности скажу особо. В конце мезозоя, понабравшись методом горизонтального переноса генов у других организмов, бурное видообразование начинает очень древняя, появившаяся, видимо, еще в каменноугольном периоде (по крайней мере, так утверждают генетики) группа насекомых — жуки [12]. Да что там видообразование: 95 % современных семейств жуков именно мезозойского происхождения.
В мезозое возникли черепахи и змеи. Наконец, крокодилы появились тогда же, в триасе, да и крокодилы «современного образца», близкие к ныне живущим, тоже мезозойского производства, правда, уже позднемезозойского (а начало мезозоя — это вообще настоящее крокодилово царство, но об этом речь пойдет в специальной главе). Даже папоротники кое-чему «научатся» именно в мезозое (методом безвозмездного заимствования, то есть горизонтального переноса генов), усовершенствуют фотосинтез и приспособятся к жизни в тени больших растений [13]. Уже в финале, на границе мела и палеогена, происходит взрыв разнообразия лишайников [14].
Бунтарям и диссидентам тоже стоит присмотреться к мезозою, конкретнее — к мезозойским морям. Тогда в океанах происходит, не побоюсь этого слова, революция. Точнее, мезозойская морская революция, сопровождавшаяся, как это и бывает с революциями, неслыханным террором. Тогда впервые среди морских хищников широко распространились, извините за выражение, дурофаги (специалисты по разгрызанию панцирей, костей и прочих твердых штук), сразу же обратившие пристальное внимание на то, что происходит на дне (это не значит, что до этого дурофагов вовсе не было, но они были, кажется, не столь заметны). Раньше существо, обзаведшееся панцирем, могло быть относительно спокойно: оно лежало на дне — хищники плавали где-то в толще воды, все были довольны (хищники не очень). И вдруг такое… Обитателям океанского дна пришлось несладко, это был суровый мезозой, они выживали как могли. Насколько я понимаю, именно в мезозое морские ежи научились сооружать «цельнолитые» панцири [15]. В мезозое же появилась совершенно новая группа этих животных — неправильные морские ежи [16]. Дело вовсе не в том, что они были склонны к аморальному поведению. Отличия неправильных ежей от правильных сугубо анатомические, и связаны они с особенностями питания этих неправильных ежей. Впрочем, за разъяснениями, какие это существа и как они дошли до своего неправильного состояния, лучше обращаться к Александру Владимировичу Маркову.
Однако вернусь к панцирям: конечно, когда они перестают надежно защищать, логично ожидать, что от них будут избавляться, но ежи имели свое мнение. Возможно, перед нами результат некоей гонки вооружений — чем массивнее и крепче становились челюсти дурофагов, тем плотнее становились панцири ежей, пока не образовали цельный панцирь. Впрочем, еще раз скажу — не стоит принимать мои слова за истину — специально я не знакомился с эволюцией океанской фауны, и, вполне возможно, эволюционные процессы на морском дне происходили иначе.
Несмотря на колоссальные изменения, которые происходят в морях, именно в мезозое, а конкретнее в середине мелового периода, суша наконец-то обогнала океаны по разнообразию видов макроскопической живности (включая растения и грибы) [17]. Разумеется, к подобным глобальным оценкам надо относиться с большой осторожностью (не надо мне во всем верить) — дело может быть в неполноте картины, которую мы сейчас видим. И все же увеличение разнообразия, видимо, было заметным.
Мезозой — эпоха, богатая очень жизненными событиями, и даже ограничиваясь ею одной и двумя крупными группами животных, можно рассказать много занятного.
Несмотря на всю осторожность и все мое самоограничение, наверняка текст будет полон заново изобретенными и недоизобретенными велосипедами и недооткрытыми Америками палеонтологических истин. И все-таки, надеюсь, я писал книгу не зря. Всеми силами я старался придерживать свою фантазию и оставаться на почве фактов. Поверить в это прочитавшим мое сочинение будет сложно, но да, я держался как мог, хотя и далеко не всегда это у меня получалось: порой вам будут попадаться очень теоретические рассуждения о «сферических динозаврах» и не менее «сферических млекопитающих» в «сферическом мезозое» на сферической Земле (последнее близко к правде).
Однако же перед вами все-таки популярная книга, а не диссертация, которой прилично состоять преимущественно из терминов и подсчетов, и доля фантазии моему сочинению не слишком повредит. Теперь, когда карты раскрыты, осталось принести несколько благодарностей. Спасибо Виктору Ковылину и Максиму Руссо за возможность публиковать умеренно и неумеренно безумные тексты и практиковаться в популярном динозавроведении. Спасибо Светлане Ястребовой за прекрасные популярные статьи — хотя ее мозги и нейроны крайне далеки от моих ископаемых древностей, благодаря именно ей я научился обращать большее внимание на то, как научные истины отражаются в популярной культуре. Спасибо Лидии Каташук за консультации в орнитологических вопросах. Спасибо Алексею Кацу за внимание и суровую критику, обучившую меня бороться с порывами палеонтологического вдохновения и перейти на принципы научного сольеризма (в том смысле, что поверить алгеброй фактов гармонию фантазии никогда не повредит), то есть поверять алгеброй гармонию, а гипотезы хоть как-то связывать с фактами. Спасибо Сергею Александровичу Ястребову и Денису Игоревичу Земледельцеву, Николаю Зверькову за, увы, очень немногочисленные, но ценные замечания, без них книга была бы гораздо, гораздо хуже… Наконец, спасибо Мелине Ананян за предложение написать эту книгу.
В одной из опубликованных несколько лет назад статей я пытался соединить разрозненные данные о том, почему же динозавры (прежде всего зауроподы) оказались столь уникальными в истории земли сухопутными гигантами [18].
Гиганты производят впечатление, но гигантизм динозавров не единственный вопрос, который оставил нам мезозой. Под ногами у колоссов шныряли наши предки — древние млекопитающие. Парадокс, но эти крошки происходили от существ, конечно, не таких рослых, как нептичьи динозавры, но все же довольно внушительных. В пермском периоде именно синапсиды — представители той эволюционной линии, которая в конце концов и приведет к млекопитающим, — были владыками суши. Рядом с ними жили разные другие персонажи очень интересных конструкций, и я о них буду упоминать, но верховодили тогда именно «наши». За весь период сменилось несколько господствующих типов этих животных — на смену «пеликозаврам» пришли дейноцефалы, их же, в свою очередь, спустя миллионы лет сменили еще более продвинутые териодонты (до которых тоже было много всего интересного).
Уточню, если вы плохо представляете перечисленных товарищей: дейноцефалы — это те, что с причудливыми черепами, а «пеликозавры» — те, кто первым начал вводить моду на «ирокез». Он у них шел вдоль всего тела и состоял не из волос, а из кожистого паруса; хотя на самом деле
