Чувство собственного достоинства необходимо жертве, чтобы, несмотря ни на что, настаивать на своем праве на справедливость в обществе, где поруганным женщинам редко приходится на нее рассчитывать; это же чувство нужно и всем другим женщинам, чтобы откликнуться на жестокое изнасилование не только возмущением и жаждой мести, но и решимостью изменить свою страну, добиться уважения к своему полу. Делая такой выбор, человек ступает на тернистый путь, где его ждут трудности и даже опасности. Этот путь, что вовсе не случайно, также является путем чести».
Взгляд на мораль через призму эволюции не приводит к безапелляционным суждениям и непреложным предписаниям, а предостерегает против слепого следования религиозным и идеологическим
догмам. Заблуждения, нередко вытекающие из таких догм, обычно проистекают от незнания. Их авторы так или иначе упускают тот или иной принципиально важный фактор. Вернемся к тому, о чем я говорил чуть раньше, — к папскому запрету применения противозачаточных средств. Это решение принял с благими намерениями один человек — папа Павел VI. На первый взгляд, его обоснования, приведенные в энциклике Нитапае Vitae (1968), кажутся абсолютно разумными. Он говорит, что по предназначению Бога каждый брачный акт должен оставаться открытым к передаче жизни. Однако эта логика неверна. Нитапае Vitae упускает важнейший факт. Многочисленные исследования в области психологии и биологии размножения, в том числе проведенные уже после 1960-х годов, говорят о том, что половое сношение у людей несет дополнительную функцию. В отличие от других видов приматов, самки Homo sapiens прячут гениталии и не имеютярко выраженного эструса. И мужчины, и женщины, связанные брачными узами, склонны к регулярным и частым половым контактам. Такое поведение представляет собой полезную генетическую адаптацию: женщина и ее дети могут рассчитывать тогда на поддержку отца. Мужская привязанность, основанная на половых сношениях, которые доставляютудовольствие и не имеют репродуктивной функции, очень важна для женщины, а при определенных обстоятельствах жизненно необходима. Чтобы приобрести высокоразвитый мозг и интеллект, человеческие детеныши должны пройти необычайно долгий период беспомощности. Даже в тесных общинах охотников-собирателей мать не может рассчитывать на такой высокий уровень общественной поддержки, какой она получает от сексуально и эмоционально привязанного к ней самца.
Второй пример этической догмы, ложность которой связана с незнанием особенностей человека как вида, — это гомофобия. Основной аргумент здесь примерно такой же, что и в случае с контрацепцией: секс, не связанный с размножением, — ненормальность и грех. Однако многочисленные свидетельства говорят об обратном. «Истинная» гомосексуальность имеет генетическую природу, и склонность к ней
проявляется уже в детстве. Это не означает, что гены жестко диктуют сексуальные предпочтения, но вероятность того, что человек станет гомосексуалистом, отчасти связана с тем, что его гены отличаются от тех, что диктуют гетеросексуальные предпочтения. Кроме того, выяснилось, что генетическая предрасположенность к гомосексуальности встречается в человеческих популяциях по всему миру слишком часто, чтобы это можно было списать на одни только мутации. В популяционной генетике есть проверенное правило: если признак не связан со случайными мутациями и при этом снижает или полностью сводит на нет успех размножения, то это означает, что он поддерживается естественным отбором, действующим на какую-то другую мишень. Например, небольшая доза предрасполагающих к гомосексуальности генов может давать адаптивное преимущество человеку, который по всем внешним проявлениям никоим образом не склонен к однополой любви. Другой вариант: гомосексуальность может быть выгодна не самому человеку, а группе в целом за счет, например, особых талантов и личностных качеств ее носителей и занимаемых ими общественных ролей и профессий. Множество примеров как из древности, так и из современности подтверждают, что дело обстоит именно так. В любом случае, «борцы за нравственность» напрасно осуждают геев за то, что те имеют иные сексуальные предпочтения и меньше размножаются. Наоборот, следует ценить тот конструктивный вклад, который они вносят в общее человеческое разнообразие. Ополчаясь на гомосексуальность, общество вредит самому себе.
Изучение биологических истоков морали позволяет уяснить один важный принцип. Он заключается в том, что помимо абсолютно прозрачных этических норм, таких как осуждение рабства, жестокого обращения с детьми и геноцида (наверное, никто не будет спорить с тем, что их нужно соблюдать во всех без исключения случаях), существует также обширная этически туманная область. Прежде чем провозглашать нормы и правила, касающиеся каких-либо тем из этой области, нужно очень хорошо подумать, почему данная тема нас волнует. Для этого нужно знать в том числе и биологическую историю
эмоций, которые она вызывает. Таких исследований не было. Собственно говоря, даже мысль об их необходимости возникает редко.
Что будем мы думать о морали и чести, когда лучше узнаем себя самих? Не сомневаюсь, что во многих, возможно, в подавляющем большинстве случаев установления, принятые в большинстве современных обществ, успешно пройдут испытание биологическим реализмом. Некоторые, такие как запрет контрацепции, осуждение гомосексуализма и принудительные браки девочек-подростков, его не пройдут. Как бы то ни было, ясно, что пересмотр основ этики в свете науки и культуры пойдет этому разделу философии только на пользу. Если же более глубокое понимание самих себя равносильно «моральному оппортунизму», который с таким жаром поносят благочинные доктринеры, — ну что ж, пусть будет так.
Армагеддон в конфликте между наукой и религией (если мне будет позволена столь сильная метафора) разгорелся всерьез к концу XX века. Он связан с попыткой ученых объяснить религию, вплоть до основ, не как независимую реальность, где человечество пытается найти свое место, не как поклонение божественному Присутствию, а как продукт эволюции путем естественного отбора. По своей сути это борьба не людей, а мировоззрений. Людей нельзя сбросить со счетов, а вот мировоззрения — можно.
Создан ли человек по образу и подобию Бога или Бог — по образу и подобию человека? В этом суть расхождений между религией и научным атеизмом. От ответа на этот вопрос во многом зависит то, что люди думают о себе самих, и то, как они относятся друг к другу. Если Бог создал человека по образу и подобию своему, как говорят нам религии, то резонно предположить, что Он лично отвечает за свои создания. Если же это не так, то весьма вероятно, что наша Солнечная система — не уникальна среди примерно десяти секстиллионов звездных систем во Вселенной. Число приверженцев организованных религий резко упало бы, если бы такая точка зрения распространилась в широких кругах.
Мы подходим к ключевому вопросу, который, как мне кажется, теологи разных времен и народов всегда безосновательно усложняли.
Существует ли Бог? Если да, является ли он персонифицированным Богом, которому мы можем молиться, надеясь получить ответ? А если ответ все еще «да», то можем ли мы ожидать бессмертия — спокойной и уютной жизни на протяжении (для начала) следующих триллионов триллионов лет?
В XX веке ученые и верующие резко разошлись по этим коренным вопросам. В 1910 году опрос выдающихся американских ученых (отмеченных звездочкой в библиографическом справочнике American Men of Science) показал, что 32% из них верят в персонифицированного Бога, а 37% — в бессмертие. Когда такой же опрос был проведен в 1933 году, эти показатели упали соответственно до 13 и 15%. Эта тенденция продолжается. В 1998 году члены Национальной академии наук США — элитарной избираемой группы, финансируемой федеральным правительством, — в большинстве своем оказались атеистами. Только 10% заявили, что верят в Бога или бессмертие. Биологов среди них было всего лишь 2%.
Во многих современных странах не так уж важно, принадлежит население к организованной религии или нет. Посмотрим, например, на огромную разницу в религиозных вопросах между США и странами Западной Европы. Судя по результатам опросов, опубликованным в конце 1990-х годов, более 95% американцев верят в Бога или какую-либо универсальную жизненную силу, в то время как в Великобритании таких людей 61%. Веру в то, что Иисус — Бог или сын Бога, разделяют 84% американцев и только 46% британцев. По данным исследования 1979 года, в жизнь после смерти верили 70% американцев и всего лишь 46% итальянцев, 43% французов и 35% жителей Скандинавских стран. Сегодня почти 45% жителей США регулярно (чаще, чем раз в неделю) ходят в церковь. Аналогичный показатель среди британцев составляет 13%, среди французов — 10, среди датчан — 3, а среди исландцев — 2%.
