или белым полотном капюшонов? К какому опьянению гашишем или морфином, к какому самозабвению, к каким двусмысленным и скверным приключениям устремляются в дни балов-маскарадов эти жалкие и гротескные кортежи домино и кающихся?
Эти маски шумят, бурно двигаются и жестикулируют, и все же веселье их какое-то грустное; это не столько живые люди, сколько призраки. Подобно привидениям, большинство из них ходят завернутыми в длинные ткани, и, как у привидений, у них не видно лиц. Может быть, под этими накидками, за неподвижными лицами из бархата и шелка, скрываются зловещие вампиры? Может быть, под этими широкими клоунскими блузами – пустота, острые углы голых костей, задрапированных саваном? Скрываясь, чтобы смешаться с толпой, не оказывается ли этот народ уже вне природы и вне закона? Конечно же, он творит дурные дела – ведь он хочет сохранять инкогнито; он питает дурные и греховные помыслы – ведь он старается обмануть наши предположения и догадки; ошеломленную и растерянную улицу он наполняет своими зловеще-сардоническими выходками, шутками и криками, вызывает сладостный трепет у женщин, судорожные припадки у детей и нехорошие мечтания у мужчин, внезапно встревоженных неопределенным полом этих ряженых.
Маска – это смутный и смущающий лик неизвестного, это улыбка лжи, это самая душа извращенности, умело развращающая нас ужасом; это пряное сладострастие страха, томительно-сладостная случайность вызова, брошенного любопытству наших чувств: «А вдруг она уродлива? А вдруг он красавец? А вдруг он молод? А вдруг она старуха?» Это галантная игра, приправленная смертью и с каким-то привкусом гнусности и крови; ибо кто знает, где закончится это приключение – в меблирашке или в особняке богатой дамы полусвета, а может быть и в префектуре полиции, ведь так прячутся и воры, чтобы совершать свои грабежи, и в масках, в их завлекательнострашных лицах, есть что-то злодейское и кладбищенское; в их облике скрываются карманник, блудница и привидение».
(Histoires de Masques. Р. 3–6.)
Следуя второстепенному (лат.). – Примеч. пер.
Хёйзинга Й. Homo ludens. В тени завтрашнего дня. М.: Прогресс-Академия, 1992. С. 24. (Примеч. пер.) Ниже (на с. 41 русского издания. – Примеч. пер.), находится другое определение, не столь богатое, но не менее ограничительное: «Игра есть добровольное действие либо занятие, совершаемое внутри установленных границ места и времени по добровольно принятым, но абсолютно обязательным правилам с целью, заключенной в нем самом, сопровождаемое чувством напряжения и радости, а также сознанием "иного бытия", нежели "обыденная" жизнь».
Valéry Р. Tel quel. II. Paris, 1943. Р. 21.
Имеется в виду jeu de barres – старинная командная игра, участники которой «берут в плен» и «освобождают» друг друга по сложным правилам. – Примеч. пер.
Groos К. Les jeux des animaux. (Trad. franç.) Paris, 1902. P. 150–151.
Например, так обстоит дело на Балеарских островах при игре в баскский мяч, в Колумбии и на Антильских островах при петушиных боях. Само собой разумеется, что здесь не следует учитывать те денежные призы, которые могут получать жокеи или владельцы лошадей, гонщики, боксеры, футболисты или вообще какие угодно атлеты. Сколь бы значительны ни могли быть эти призы, они не подпадают под категорию alea. Ими вознаграждается победа в жаркой борьбе. Такое вознаграждение, обусловленное заслугами, не имеет ничего общего с милостью судьбы, с плодами удачи, которые остаются ненадежно-монопольным достоянием игроков, заключающих пари. Это даже их прямая противоположность.
Примеры устрашающего миметизма или маскирующей морфологии у насекомых (поза призрака у богомолов, транс у бабочек Smerinthus ocellata) можно найти в моей статье «Мимикрия и легендарная психастения» (Сaillois R. Le Mythe et l'Homme. Paris, 1938. P. 101–143) [Кайуа P. Миф и человек. Человек и сакральное. М.: ОГИ, 2003. С. 83–104. – Примеч. пер.]. К сожалению, в указанной статье проблема рассматривается в такой перспективе, которая ныне представляется мне в высшей степени произвольной. В самом деле, теперь я полагаю, что мимикрия – это не какое-то нарушение пространственного восприятия и тенденция к возврату в состояние неодушевленной материи, а эквивалент у насекомых симулятивных игр человека. Тем не менее примеры сохраняют всю свою значимость. Некоторые из них воспроизводятся в Документации, в конце настоящей книги, с. 259–262.
Как было справедливо подмечено, игрушечные наборы для девочек предназначены для имитации близких, реально-домашних видов деятельности, а для мальчиков – для подражания деятельности далекой, романической, недоступной или вообще нереальной.
Летуны (исп.). – Примеч. пер.
Depont О., Coppolani X. Les confréries religieuses musulmanes. Alger, 1887. P. 156–159, 329–339.
См. его описание и фотографии в статьях: Larsen Н. Notes on the volador and its associated ceremonies and superstitions // Ethnos. Vol. II. № 4. July 1937; Stresser-Péan G. Les origines du voladoret du comelagatoazte //Actes du XXVIIIе Congrès International des Américanistes. Paris, 1947. P. 327–334. Фрагмент описания из второй статьи я привожу в Документации (с. 262–263).
Groos К. Op. cit. Р. 208.
Groos К. Op. cit. Р. 111, 116, 265–266.
Наблюдение приведено у К. Грооса (Op. cit. Р. 88–89) и воспроизведено в Документации (с. 263).
Это замечал уже Кант. См.: Hirn Y. Les jeux d'enfants. (Trad. franç.) Paris, 1926. P. 63.
Игра на соединение или распутывание соединенных колец. – Примеч. пер.
Олорим – каламбурная рифма, распространяющаяся на всю стихотворную строку (в русской теории стиха в близком значении употребляется термин «панторифма»). – Примеч. пер.
О поразительном развитии игровых автоматов в современном мире и о вызываемых ими фасцинации и обсессиях см. Документацию, с. 263–272.
Народность в Западной Африке, отличающаяся богатой культурой и верованиями. – Примеч. пер.
Кроме того, в китайском языке имеется термин уеои, означающий прогулки и игры на свежем воздухе, особенно с воздушным змеем, а с другой стороны, загробные странствия душ, мистические путешествия шаманов, блуждания призраков и грешников.
Игра, аналогичная багноду: девять колец соединяются в цепочку, они продеты друг в друга и насажены на стержень, закрепленный на основании.
