Более того, те случаи, когда дети сами поправляют свои ошибки, говорят о том, что в их грамматиках должен быть внутренний аппарат проверки и саморегуляции, чтобы слыша один тип предложения дети могли вышвырнуть другой вон из грамматики. Например, если система словообразования организована так, что нестандартная форма, представленная в ментальном словаре, блокирует применение стандартного правила, то многократно услышанная форма held в конце концов вытеснит holded.
* * *
Эти общие заключения об усвоении языка представляют интерес, но мы поймем их лучше, если сможем шаг за шагом проследить, что происходит в голове у ребенка, когда туда попадают предложения, и дети пытаются вывести на их основании правила. При ближайшем рассмотрении проблема овладения правилами кажется еще серьезнее, чем на расстоянии. Вообразите себе гипотетического ребенка, пытающегося вывести модели для подражания из следующих предложений, но не имеющего какого бы то ни было врожденного ориентира, относительно того, как работает грамматика:
Jane eats chicken ‘Джейн ест курицу’.
Jane eats fish ‘Джейн ест рыбу’.
Jane likes fish ‘Джейн любит рыбу’.
На первый взгляд, модели очевидны. Ребенок может сделать вывод о том, что предложения состоят из трех слов: первое может быть Jane, второе — eats или likes, третье — chicken или fish. Имея эти микроправила, ребенок может сделать обобщения, выходя за рамки исходных данных, что приведет к качественно новому предложению Jane likes chicken ‘Джейн любит курицу’. Пока все неплохо. Но давайте представим, что следующие два предложения таковы:
Jane eats slowly ‘Джейн ест медленно’.
Jane might fish ‘Джейн может рыбачить’.
Слово might будет добавлено к тем словам, которые могут занимать второе место в предложении, а слово slowly — к тем, которые могут занимать третье место. Но давайте посмотрим на обобщения, которые станут возможными:
Jane might slowly ‘Джейн может медленно’.
Jane likes slowly ‘Джейн любит медленно’.
Jane might chicken ‘Джейн может курицу’.
Плохое начало. Та же двусмысленность, которая сбивает с толку синтаксический анализатор у взрослого, сбивает с толку и ребенка, овладевающего языком. Мораль состоит в том, что ребенок должен поместить в правила грамматические категории, такие как существительное, глагол и вспомогательный глагол, а не реальные слова. Благодаря этому fish-существительное и fish-глагол будут содержаться отдельно, и ребенку не придется замешивать глаголы в правило, относящееся к существительному и наоборот.
А как ребенку распределить слова по категориям, таким как существительное и глагол? Очевидно, что помогать должно значение. Во всех языках слова, обозначающие предметы или людей — имена существительные или именные группы, а слова, обозначающие действия или изменение состояния — глаголы. (Как мы наблюдали в главе 4, обратное утверждение не верно: многие существительные, такие как destruction ‘разрушение’, не относятся к предметам или людям, а многие глаголы, такие как interest ‘интересовать’ не относятся к действиям или изменениям состояния.) Аналогичным образом слова, обозначающие направление или местонахождение — предлоги, а слова, обозначающие качества, как правило, прилагательные. Вспомните о том, что первые детские слова относятся к предметам, действиям, направлениям и качествам. Это удобно. Если дети захотят предположить, что слова, обозначающие предметы — существительные, а слова, обозначающие действия — глаголы и т.д., то у них будет подспорье в деле овладения правилами.
Но слова — это еще не все — они должны стоять в каком-то порядке. Вообразите себе ребенка, пытающегося определить, какое слово должно идти перед глаголом bother ‘раздражать’. Сделать это невозможно:
That dog bothers me [dog, a noun] ‘Эта собака раздражает меня’ [dog ‘собака’ — существительное]
What she wears bothers me [wears, a verb] ‘То, что она носит, раздражает меня’ [wears ‘носит’ — глагол]
Music that is too loud bothers me [loud, an adjective] ‘Музыка, играющая слишком громко, раздражает меня’ [loud ‘громко’ — наречие]
Cheering too loudly bothers me [loudly, an adverb] ‘Ликование, слишком громкое, раздражает меня’ [громкое — прилагательное, в англ. — наречие]
The guy she hangs out with bothers me [with, a preposition] ‘То, что они делают забавы ради, раздражает меня’ [ради — предлог]
Проблема очевидна. Существует нечто, что должно предшествовать глаголу bother ‘раздражать’, но это нечто — не слово определенного типа, это синтаксическая группа определенного типа — именная группа. В именной группе всегда есть ядро, но за этим ядром может следовать все, что угодно. Поэтому пытаться выучить язык, анализируя предложение слово за словом — бесполезное занятие. Ребенку нужно вычленять синтаксические группы.
Что это значит — вычленять синтаксические группы? Синтаксическая группа — это группа слов. Для предложения из четырех слов существует восемь возможностей сгруппировать слова в синтаксические группы. {That} {dog bothers me}; {That dog} {bothers me}; {That} {dog bothers} {me} и т.д. Для предложения из пяти слов существует шестнадцать возможностей; для предложения из шести слов — тридцать две возможности; для предложения из n слов — 2n−1, это число будет большим для длинных предложений. Большинство этих членений дадут ребенку такие группы слов, которые бесполезны с точки зрения образования новых предложений, например, wears bothers ‘носит раздражает’ и cheering too ‘ликование слишком’, но будучи не в состоянии положиться на родительскую реакцию, ребенок не сможет об этом узнать. И опять-таки ребенок не может приступить к штурму языка подобно ученому-логику безо всяких предубеждений. Детям необходимо задать направление.
Это направление может быть задано двумя способами. Во-первых, ребенок может допустить, что родительская речь соответствует основной схеме структуры составляющих: в синтаксических группах есть ядерные элементы; ролевые исполнители объединены со своими ядрами в мини-группы под названием X-штрих; X-штрих объединены со своими модификаторами в X-группы (именные, глагольные и т.д.); у X-групп может быть подлежащее. В своих общих чертах теория структуры непосредственно составляющих, выраженная в X-штрих, может быть врожденной. Во-вторых, поскольку значения родительских высказываний обычно можно вывести из контекста, ребенок может использовать эти значения, чтобы с их помощью правильно составить схему структуры непосредственно составляющих. Представьте себе, что родитель говорит: The big dog ate ice-cream ‘Эта большая собака съела мороженое’. Если ранее ребенок усвоил значения отдельных слов big ‘большая’, dog ‘собака’, ate ‘съела’ и ice-cream ‘мороженое’, то ему не трудно будет догадаться об их категориях и вырастить первые веточки дерева:
В свою очередь имена существительные и глаголы должны принадлежать к именным и глагольным группам, поэтому ребенок может установить наличие таких групп для каждого из слов. А раз речь идет о большой собаке, то ребенок может предположить, что the ‘эта’ и big ‘большая’ определяют слово dog ‘собака’ и правильно соединить их внутри именной группы:
Если ребенок знает, что собака просто съела мороженое, то он также может предположить, что ice-cream ‘мороженое’ и dog ‘собака’ — это ролевые исполнители при глаголе ate ‘съесть’. Слово dog ‘собака’ — это особый вид ролевого исполнителя, потому что оно — причинный агенс действия и тема предложения, поэтому оно вполне может быть подлежащим и, таким образом, присоединяться к «S». Дерево для этого предложения построено:
Благодаря дереву легко вырисовываются правила и словарные статьи:
S —> NP VP
NP —> (det) (A) N
VP —> V (NP)
dog ‘собака’: N
ice-cream ‘мороженое’: N
ate ‘съел’: V; тот, кто съел = подлежащее; то, что съедено = дополнение
the ‘эта’: детерминатор (det)
big ‘большая’: А
Эта гипотетическая ускоренная съемка работы детского мозга показывает, как ребенок, имея соответствующий ментальный аппарат, может усвоить три правила и пять слов благодаря одному предложению в контексте.
