Хотя именно эти две разновидности чаще всего обозначаются словом «лекция», существуют и другие виды обучающей речи. Проповеди в церкви или в любом религиозном сообществе, представляющие собой комментарии или пояснения к библейскому тексту, как правило, отрывку на конкретную тему, — тоже примеры такой речи. Конечно, проповеди, направленные на практическое убеждение с целью повлиять на желания или поведение слушателей, а не углубить их понимание, — это скорее пример ораторского искусства, чем обучающей речи.
Помимо пятидесятиминутных занятий, формальных лекций и дидактических проповедей, обучающая речь также встречается в бизнесе. На деловой конференции глава компании или один из членов менеджмента может выступать перед коллегами, чтобы сообщить информацию об их бизнесе, проанализировать бизнес-задачу и обеспечить лучшее ее понимание или стимулировать размышления о ведении бизнеса.
На военных штабных совещаниях начальник может выступать перед подчиненными с одной из трех целей, упомянутых выше в связи с бизнес-конференциями. Очевидные различия между учебным кабинетом, лекционным залом, церковью, бизнес-конференцией и штабным совещанием не отменяют сходства между этими видами лекций. Все они включают обучающее сообщение — речь, воздействующую на разум слушателей, расширяющую круг их знаний, углубляющую понимание или подталкивающую к новым мыслям.
Что-то еще? Да, обучающая речь может звучать даже за обеденным столом или в гостиной, когда хозяин или хозяйка приглашает гостя, чаще всего почетного, выступить на тему, в которой он обладает признанным авторитетом.
Со вниманием относясь к разнообразным примерам обучающей речи, я хотел бы сосредоточить внимание на форме обучения, состоящей в непрерывной речи, когда слушатели сохраняют молчание до конца изложения материала.
Дело в том, что в третьей части книги я проанализирую, как следует себя вести слушателям непрерывной лекции или речи, чтобы извлечь пользу из слушания. Для четвертой части я оставляю анализ двустороннего общения — не только взаимодействия в форме вопросов и ответов (которое происходит при любом разговоре и учебной дискуссии), но и такого взаимодействия, когда любой автор обучающей речи делает паузу и предлагает слушателям задавать вопросы, неважно, в классе, в лекционном зале, на бизнес-конференции, военном штабном совещании или в частном доме.
Все вышесказанное в равной мере касается «расхваливания товара». Некоторое время — желательно, недолгое — «расхваливание товара» может происходить без перерыва, но в этом случае за ним немедленно должны следовать вопросы, задаваемые произносящим практическую речь, а затем вопросы слушателей. В этом случае непрерывную речь сменяет разговор или дискуссия.
— 2-
Точно так же, как слушать труднее, чем читать, читать лекции труднее, чем писать. Причина в том, что слушание и говорение, в отличие от письма и чтения, происходят в ограниченный промежуток времени и представляют собой необратимый поток. К написанному и прочитанному можно неоднократно возвращаться — любой может делать это сколько угодно раз, пока не убедится, что текст написан или прочитан максимально хорошо. Слушатель же должен схватывать сказанное на лету. Следовательно, аудитория лектора должна быть внимательной постоянно. Если невнимательно слушать или отвлекаться на посторонние мысли, пропущенная информация будет безвозвратно утеряна.
Аналогично, произносящий непрерывную лекцию должен приложить все усилия, чтобы постоянно удерживать внимание аудитории. За ограниченное время оратор должен организовать лекцию или речь таким образом, чтобы слушателям было легко следить за ходом его мыслей и запоминать сказанное, пока он в непрерывном потоке речи переходит от одного пункта к другому.
Поскольку непрерываемая речь и молчаливое слушание — более трудная задача, чем письмо и чтение, оба процесса становятся эффективнее, когда за обучающей речью следует двусторонний разговор — беседа или дискуссия, вопросы и ответы, своего рода площадка, на которой оратор и слушатели могут активно взаимодействовать.
Если по какой-либо причине необходимо произнести речь, не обеспечивая слушателям возможности такого взаимодействия, оратору рекомендуется преодолеть трудности восприятия на слух, снабдив аудиторию записями своих основных мыслей. Таким образом, вероятные пробелы в слушании, которые не будут заполнены в ходе последующей дискуссии, компенсируются чтением.
Если лекция не дополняется дискуссией, позволяющей лектору убедиться, что ему удалось повлиять на сознание слушателей, или если восприятие на слух не дополняется чтением, лекция становится наименее эффективной формой обучения. В результате отрывочные заметки лектора породят еще более фрагментарные записи слушателей, минуя сознание обеих сторон. Воздействию подвергается только память, но в памяти услышанное сохранится в неполном и искаженном виде.
Так чаще всего и происходит на пятидесятиминутных лекциях в учебном кабинете. Формальная лекция, которая в европейских университетах является скорее правилом, чем исключением, коренным образом отличается от «пятидесятиминутки». Такие лекции готовятся специально по конкретной теме и крайне редко повторяются, в отличие от пятидесятиминутных выступлений американских преподавателей. Последние же или почти никогда не становятся письменным текстом или публикацией, или это происходит крайне редко. Меж тем каждая из курса формальных европейских лекций, которые в Америке — скорее исключение, чем правило, обычно после прочтения становится главой в книге.
Не удержусь и расскажу историю о том, как в Калифорнийский университет пригласили профессора Этьена Жильсона из Коллеж де Франс — светило в области истории мысли и вдобавок знаменитого философа. Гонорар за работу приглашенным лектором в Беркли показался французскому ученому настолько заманчивым, что он тут же поинтересовался у руководства Калифорнийского университета, чего от него ожидают в случае согласия.
Ответ гласил: профессора просят читать двенадцать лекций в неделю — регулярная нагрузка преподавателя в Калифорнийском университете. Однако господину Жильсону эта задача показалась непосильной. Он ответил, что в Коллеж де Франс читал лекции максимум раз в неделю, а в обычном режиме — раз в две недели. Остальное время требовалось ему на подготовку.
Как можно готовить двенадцать лекций в неделю на протяжении целого семестра? Совершенно невозможно, сообщил профессор Жильсон. Отклонив приглашение, он отметил, что по завершении курса формальные лекции обычно издаются в виде книги. Вместо того чтобы приглашать его в Беркли, для университета будет дешевле купить и выдать студентам его книги.
— 3-
Я уже говорил, что донесение информации до слушателей, заинтересованных в ее получении, не требует владения ни логикой, ни риторикой. Достаточно придерживаться темпа и тона, позволяющих усваивать содержание. Подробности следует излагать упорядоченно: если в материале существуют внутренние связи, один пункт должен естественным образом переходить в другой.
Обучающие лекции по математике и точным наукам обязательно должны подчиняться внутренней логике предмета; риторика в таких случаях необходима лишь для того, чтобы добиться понимания задачи перед демонстрацией ее решения, а затем как можно яснее изложить необходимые этапы решения. Данные этапы также должны быть упорядочены; их последовательность должна быть максимально логичной.
Конечно, эффективное обучение даже в области математики и точных наук этим не ограничивается. При демонстрации лабораторных опытов некоторый артистизм в их подготовке и исполнении помогает достичь желаемого эффекта. Прежде всего активная заинтересованность преподавателя (даже при том, что тему он изучил вдоль и поперек) помогает вызвать заинтересованность у слушателей. Без этого даже самая логичная и четкая демонстрация останется скучным пересказом, усыпляющим, а не пробуждающим аудиторию.
Словом, хороший лектор должен быть хорошим актером. Когда занавес поднимается, неважно, в который раз, лектор должен выступать, словно впервые. Ощущение новизны для слушателей должно усиливаться ощущением, будто лектор впервые открывает для себя демонстрируемую истину. Способность артистично преподнести момент «открытия» вовлечет слушателей в процесс. Без этого настоящее обучение не состоится — произойдет только «запоминание» материала, который вскоре забудется.
Вышесказанное касается всех форм обучающей речи, однако роль риторики заметно возрастает, когда оратор не просто сообщает информацию или излагает факты из математики и точных наук. Если исключить эти два случая, останется говорение, цель которого — убедить слушателей принять определенную точку зрения, которая у них отсутствовала, или изменить точку зрения на другую, предлагаемую оратором.
