Таким образом, сеть заменит человека в качестве великою общественного проекта. Кураторская сеть заменит государство в от роли верховной власти и верховного провидца. Сетикет заменит собой закон и порядок по мере того, как основные виды человеческой деятельности все больше переместятся в виртуальный мир, одно временно авторитет и влияние государства сойдут на нет в сипу сокращения налоговых поступлений и национальных границ. Кураторы примут на себя функцию государства по контролю за соблюденном норм морали, исключая нарушителей сетикета из привлекательных сетей. Исключение из сети, ограничение доступа к информации и другие формы ограничений членских привилегий будут являться нетократическими методами устрашения и контроля за инакомыслящими. Жесточайшие ограничения виртуальной мобильности станут эквивалентом тюремного заключения.
Чтобы защитить свои общие интересы и сделать администрирование сети более эффективным, кураторы установят собственные мощные мета-сети для решения вопросов сетевой политики. Заметим, что куратор выступает и в роли полицейского, а также обвинители и судьи, а в постоянно меняющейся сетевой системе невозможно создать формальные законы. Рассмотрение тех или иных вопросом внутри сетей высших уровней будет защищено от посторонних взглядов, не нуждаясь ни в демократических принципах, ни в общепринятых традициях принятия решений. Сами нормы общественной жизни и права общества на достоверную информацию станет трудно поддерживать. Вопреки оптимистическим ожиданиям общественное пространство перестанет существовать и заменится топографическим лабиринтом. Получить целостное представление о мире с мнет невозможно.
Но, тем не менее, информационное общество не тоталитарно.
Безусловно, в привычном смысле подать апелляцию на решение кура юра об исключении из сети будет невозможно, и шансы на пересмотр приговора будут невелики. Однако чрезвычайная подвижность и многообразие системы обеспечат наличие альтернативных сетей для вступления, если у вас действительно будет что-либо привлекательное для рынка. Если да, другие сети не смогут позволить себе отказать вам и членстве, да у них и не будет для этого причин. И эта сложная топография затронет каждого. Даже самым могущественным кураторам буде! но хватать полной картины информационного общества, что в свою очередь будет ограничивать их потенциальную власть.
То, что мы знаем сегодня как капитализм, не исчезнет, подобно тому, как феодальные структуры не были разрушены с приходом к власти буржуазии; они просто заняли подчиненное положение в новой парадигме. То же происходит и теперь – капиталистическая модель пойдет важным компонентом в превосходящую информационную систему. Капитал по большей части станет объектом вожделения консьюмтариата, а деньги останутся средством описания и измерения традиционных форм потребления товаров и услуг. Но тот факт, что деньги все более приобретают 'цифровую' форму, а движение капитала имеет высокую скорость, и его невозможно регулировать политикам и бюрократам, делает положение низшего класса, мишенного доступа к достоверной информации, еще более плачевным, к выгоде хорошо информированной нетократии, держащей руку на пульсе управления денежными потоками.
Возрастающие скорость коммуникаций и запутанность рыночной ситуации ведут к тому, что информационный разрыв между 'посвященными' и 'непосвященными' растет со страшной быстротой. Когда ранее привлекательная информация все же однажды просочится к сетям низших уровней – будь-то за несколько минут или несколько модель, – если, конечно, просочится вообще, она устареет настолько, что перестанет представлять какую-либо ценность. Так что момент для принятия решения, скажем, о переводе средств из европейских облигаций в пользу какого-то удаленного азиатского проекта давным-давно прошел. Информация лишь в тот момент представляла реальный интерес, пока она еще была известна узкому кругу избранных.
И, конечно, всегда к услугам этого круга избранных ведущие эксперты, незаметно, но эффективно защищающие интересы новых господ. Однако власть и статус нетократии имеют совершенно другую, отличную от капиталистической, природу. Теперь это – эксклюзивная информация, которую невозможно купить за деньги, информация, которую, при наличии соответствующего настроения, вполне уместно было бы обменять на банковский чек с непроставленной суммой, если чеки еще будут иметь хождение. Определяющим фактором успеха становится способность привлекать внимание влиятельных кругов. Способность сказать нечто, что заставит весь этот многоголосый информационный гвалт вокруг умолкнуть, хотя бы на время. Добро пожаловать в аттенционализм!
ГЛАВА X– СЕКС И ПЛЕМЕННОЙ СТРОЙ, ВИРТУАЛЬНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ И НЕРАВЕНСТВО УМОВ
Тенденции многозначительны. Все вокруг меняется, ибо информационные технологии вступили в новую фазу исторического развития. Нас вынуждают по-новому смотреть на себя самих и на все окружающее. Сдвиг парадигмы будет иметь далеко идущие и реальные последствия, когда старые 'истины' потеряют свою действенность. Институты, которые поддерживали прежнее общество и в свое время казались вечными и 'естественными', сегодня переживают жестокий кризис и выглядят продуктами общества и идеологии, внутренне привязанными к обстоятельствам своей исторической эпохи. Их стремительно приближающийся конец представляется неизбежным. Эта тенденция неотвратима. Институты, наиболее затронутые ею, – это национальное государство, парламентская демократия, нуклеарная семья и система образования.
'Тенденции' не стоит понимать как синоним моды или чего-то подобного; это не имеет ничего общего с глянцевыми журналами. Мы используем слова 'тенденция' и 'контртенденция' по аналогии с ницшеанской концепцией парности 'действия' и 'противодействия'. Для Ницше действие есть проявление стремления к власти; стремление к власти – в философском смысле – некий первичный импульс, независимый от всех других. Противодействие, с другой стороны, есть вторичный импульс, который возникает только как ответная реакция мл действие. В буквальном смысле противодействие имеет реактивный характер, поскольку направлено на поддержку существующей властной структуры, для которой 'действие' представляет угрозу. Реакция есть мобилизация защитных сил, акт поддержки устоев власти, оспариваемых появлением конкурирующей силы. Примером реакции являются попытки правящего класса отмирающей парадигмы защитить себя в противоборстве с новой элитой, чьи паруса наполнены ветром перемен. Если перенести концепцию парных сил в сферу социологии, мы получим понятия 'тенденции' и 'контртенденции'. В этом смысле, тенденция есть движение во времени, связанное с борьбой определенной группы за достижение и проявление социальной идентичности. Тенденция есть первичный импульс, никоим образом не являющийся ответной реакцией на другой импульс. Сопротивление ему возникает в столкновении с другими интересами, что рано или поздно, конечно, происходит.
Тенденцию можно определить по двум отличительным характеристикам. Отчасти, она усиливается за счет распространения информации, а во-вторых, внутренне связана и подкрепляется тем, что новая технология завоевывает все большие территории. Это означает, что развитие самого интернета, а также социальные изменения, вызванные его существованием (такие как глобализация и переход власти от буржуазии к нетократии), можно определить как подлинные тенденции. Контртенденцией мы будем называть реакцию на данную тенденцию. Это не что иное, как защита существующего порядка или возвращение к сильно романтизированному прошлому. Сегодняшними примерами контртенденции являются гипернационализм и изоляционизм, взращиваемые в разных частях Западного мира, и так называемый исламский фундаментализм в Арабском мире. Все это реакции на доминирующую тенденцию: движение в сторону глобализации, уменьшения религиозности и увеличения разнообразия. Контртенденция всегда вторична и всегда зависима от тенденции.
Если мы рассмотрим развитие событий за более долгий период/то увидим более сложное явление. Часто одно и то же общественное движение одновременно содержит элементы тенденции и контр-тенденции. Хороший пример – движение в защиту окружающей среды. Его активисты позитивно оценивают последствия технологического развития и выступают за необходимость открытых дебатов, а также утверждают, что использование информации и стимулирование новых исследований в области экологически чистых технологий есть единственное средство спасения окружающей среды. 'Реактивисты' же этого движения противодействуют экономическому росту и выступают за введение ограничений на распространение информации и исследования, одновременно ратуя за 'возврат к истокам' в форме обратного перемещения городского населения в сельские местности.
