Хоть пять «роллс-ройсов», хоть десять… И какое это имеет значение?
Семья мистера Вильямса создала одну из всемирно известных компаний в области издательского дела. Когда после университета пришла пора, он пошел в эту компанию работать и после коротких стажировок в разных ее подразделениях да пары бизнес-школ стал одним из ее исполнительных директоров. Не главным, но ключевым надзирающим оком семьи — владельцев блокирующего пакета. И каково это было, думал я, знать, что если не проявишь признаков клинического идиотизма (именно в медицинском смысле слова), то непременно будешь директором — не потому, что талантлив, а потому, что так заведено. Можешь сколь угодно быть умен и замечательно вкалывать — все равно этого никто не оценит, ты же не за то в командное кресло посажен. И это было, конечно, несколько печально или, по крайней мере, скучно. И потому мистер Вильямс своей работой немного тяготился, может быть, даже очень тяготился, но тщательно это скрывал, только друзья могли что-то заметить с близкого расстояния. Но что было делать: больше никто не мог заменить его, а кому-то нужно было представлять интересы семьи в бизнесе. Старший брат мистера Вильямса, вполне, кстати, тоже симпатичный, способный и неглупый человек, сразу же заявил, что бизнес не по нему и он намерен делить свое время между воспитанием детей и выпиливанием лобзиком, в каковом деле он достиг немалого совершенства. И все же с каким облегчением мой друг ушел в отставку, когда семья постановила продать свои акции и полностью отойти от управления компанией! Теперь он посвящает себя жене и двум замечательным, скромным и серьезным детям, а также, чтобы не пропадали втуне накопленные знания и опыт, сугубо на общественных началах трудится консультантом в нескольких благотворительных обществах. Он прекрасный семьянин и верный друг, но богатство не сделало его счастливым.
Еще судьба меня столкнула с парой российских «олигархов». Они, конечно, self-made men, создали себя с нуля. Дружить с ними оказалось нелегко — в общем-то, даже невозможно. Но мне удалось разглядеть, что люди они, в общем-то, счастливые — но счастливы они вовсе не тогда, когда тратят свои бешеные деньги. Это им как раз, в общем-то, скучно, даже тоскливо. Хотя швыряют суммы туда-сюда, потому что социальные условности их круга этого требуют. Вопрос престижа. Но делают это скорее с плохо скрываемым отвращением. Счастливы же они по-настоящему только тогда, когда в бешеном азарте деньги делают, подбираются к очередному миллиарду. Люди они умные, жесткие, волевые. Наверно, кроме того, им очень сильно повезло — они оказались в нужном месте в нужный час. Но повторю: они счастливы не потому, что богаты, а потому, что страсть к деланию денег, сам процесс, делает их счастливыми. Ненадолго, правда, потому что, когда цель достигнута, становится несколько грустно. Но надо ставить новую и вгрызаться в нее зубами, сражаться за ее достижение и вертеться как сумасшедшая белка в сумасшедшем колесе.
С одним из самых богатых людей планеты легендарным омахским оракулом Уорреном Баффетом я, увы, не знаком. Но про него известно, что он, живя вдали от больших городов, обходится без обязательных атрибутов богатства — они ему совсем не интересны. Он обитает в скромном небольшом доме в Омахе, штат Небраска, который купил за тридцать с чем-то тысяч долларов в 1958 году, ездит на недорогой автомашине. Все его время, вся его энергия и колоссальные таланты тратятся на процесс создания денег. Инвестирование в фондовый рынок он возвел в ранг высокого искусства, и люди едут в Омаху на так называемые «Вудстоки капитализма», чтобы иметь возможность увидеть и услышать Баффета, со всех концов земли. Его инвестиционный фонд (с 1965 года он называется «Беркшайр Хэтуэй» — Berkshire Hathaway) обрел культовый статус. Еще бы! Он, чуть ли не единственный среди себе подобных, все растет и растет, начиная еще с 50-х годов, уже в десятки тысяч раз вырос. Этот карман не меняется!
Баффет рос не в бедной, но и не слишком богатой семье, но уже в младших классах школы зарабатывал спекуляцией банками кока-колы и жевательной резинкой. В 13 лет он заполнил свою первую налоговую декларацию, получив вычет на 35 долларов в качестве расхода на капитальное оборудование — велосипед. Но уже тогда, судя по всему, деньги были для него не средством добывания земных благ, а самоцелью. То есть, по Марксу и по Аристотелю, извращение, хрематистика. Сегодня этот человек занимается большой благотворительной и общественной деятельностью. Добивается, кстати, введения запретительного налога на наследство. (Нельзя ведь отдавать олимпийские медали будущих годов детям чемпионов олимпиад прошлых, говорит он.) И сам он не собирается почти ничего завещать своим детям: с его точки зрения, каждый должен всего в жизни добиваться сам. Деньги же богачей должны в итоге вернуться обществу. Уоррен Баффет любит делиться опытом, с удовольствием раскрывает секреты — как делать деньги. Да и секретов никаких нет: в основном упорная, местами изнурительная работа головного мозга. Конечно, мозга незаурядного и умеющего управлять мощными информационными потоками — а значит, и потоками денежными. Он досконально изучает рынок, выискивая имеющие потенциал роста акции. Презирает моды фондового рынка, те самые, над которыми Кейнс издевался, называя их конкурсами красоты. Использует все те же, хорошо со времен того же Кейнса известные критерии — соотношение доходности к капиталу, прозрачность, финансовые потоки, определяет, велики ли накладные расходы и задолженности, каково состояние конкуренции и выдержит ли компания атаку инфляции. Он все время пополняет свой список высокоэффективных компаний, а потом ждет момента, когда они оказываются недооцененными биржей — часто это происходит в моменты общего падения индексов, когда паника рубит всех без разбору. И вот тогда он появляется на сцене. Все вроде бы эту технологию знают, но остальным то ли терпения не хватает, то ли жадность подводит… Один из примеров: заметил Баффет, что в небольших американских городах появилась ярко выраженная тенденция — закрываются газеты, и остается всего одна. Но зато вот эта, единственная оставшаяся, в результате исчезновения конкурентов резко увеличивает свои рекламные продажи и, соответственно, доходы. И вот стал Баффет вместе со своим главным бизнес-партнером Чарльзом Мангером находить в таких городах успешные газеты-лидеры и вкладывать в них деньги. Инъекция свежих капиталов, как правило, ускоряла этот процесс, конкуренты быстрее оказывались поверженными, а Berkshire Hathaway заработала на этом сотни миллионов долларов. Простая, казалось бы, идея, а вот никто другой не додумался. И кстати, теперь, когда интернет отнимает рекламный рынок у традиционных газет, в местной прессе с сугубо местными новостями все еще есть потребность. Но сколько же в мире напечатано книг, подробно описывающих, что надо
