невозможно». Сходные чувства выражала миссис Дрейпер, 11 марта написавшая о «замечательных открытиях переменных мисс Ливитт». Список продолжал расти, и в майском письме миссис Дрейпер снова приветствовала «большое количество переменных в Малом Магеллановом Облаке. Безусловно странно, что так много их находится поблизости друг от друга. Передайте от меня, пожалуйста, мои поздравления мисс Ливитт». Она поздравила и брата Пикеринга, Уильяма, «с открытием десятого спутника Сатурна, [так что] он теперь обладатель двух спутников этой планеты».
Уильяму пришлось ждать четыре года, пока другие астрономы подтвердят его открытие Фебы – девятого спутника Сатурна. К 1904 году маленький спутничек разглядели не только в «Брюс», но и в другие мощные телескопы, а кроме того, оказалось, что у него самая необычная орбита в Солнечной системе. Феба обращалась вокруг Сатурна в обратном направлении, против движения других спутников и колец. Это открытие привело Уильяма к закономерному выводу о том, что изначально Феба была бродячим астероидом. Когда она пролетела слишком близко к Сатурну, планета-гигант захватила ее и удержала на орбите.
Удача с Фебой побудила Уильяма исследовать другие снимки окрестностей Сатурна, сделанные с помощью «Брюса», в поисках новых спутников. Когда 28 апреля 1905 года он, как ему показалось, обнаружил десятый спутник, то назвал его Фемидой – в честь еще одной титаниды из греческой мифологии. Он никак не мог вычислить ее орбиту, а расчетчицам было некогда помогать ему. По заведенному в Гарвардской обсерватории правилу звезды обладали приоритетом перед планетами.
Эдвард Пикеринг держал коллег-астрономов в курсе открытий мисс Ливитт, выпуская бюллетени один за другим. В ряде публикаций были напечатаны фрагменты фотоснимков, которые она изучала. Отпечатки, увеличенные для наглядности и усеянные десятками, сотнями, тысячами звезд, давали представление о масштабах ее геркулесова труда, который включал и оценку доли переменных на каждом снимке. «Очень трудно пересчитывать тусклые звезды на заднем плане, – писал Пикеринг, явно преуменьшая, – по причине их близости друг к другу, и число их, безусловно, занижено».
Время от времени Пикеринг причислял находки мисс Ливитт к сверхновым или к переменным типа Алголя, но огромное большинство переменных проявляли лишь слабые признаки изменчивости, не более чем на половину звездной величины и с очень короткой периодичностью. Непрерывно мерцая, они проходили цикл от максимума до минимума не реже раза в день. Их быстрые колебания привели к рождению нового метода съемки, при котором одна и та же фотопластинка кратко экспонировалась несколько раз, так что каждая звезда отображалась в виде серии точек. Во время своего двухдневного визита миссис Дрейпер была, как никогда, потрясена проделанной «обширной работой». «Вы так свыклись с ней, – написала она Пикерингу 29 мая 1905 года, – что не можете как следует оценить ее».
Осенью 1905 года Пикеринг повторил свою библиотечную метафору, сокрушаясь о том, что архивы фотопластинок недостаточно используются. К содержанию почти 200 000 стеклянных «томов» было привлечено всего 20 «читательниц», и директор отчаянно нуждался в расширении штата. Президент Гарварда Чарльз Элиот согласился помочь. «Я собираюсь посетить мистера Карнеги в Нью-Йорке 15 ноября, – писал он Пикерингу из своего кабинета в кампусе, – и, если будет возможность, уговорю мистера и миссис Карнеги посетить нашу обсерваторию».
Миссис Флеминг тоже пыталась оживить интерес филантропа к библиотеке фотопластинок. Она отправила его жене, Луизе Уитфилд Карнеги, длинное письмо, приложив к нему небольшой подарок.
Миссис Карнеги прислала сердечный ответ с семейной виллы в Фернандине, штат Флорида, 11 января 1906 года: «Мы уехали из Нью-Йорка через три дня после Рождества и были так заняты обустройством на зиму, что я только сейчас смогла ответить на многочисленные знаки внимания, оказанные нам друзьями в рождественскую пору. И главный среди них – ваш великолепный дар, чудесная "История звезд" в изящной рождественской упаковке, с замечательными диапозитивами. Он составляет одно из самых необычайно милых посланий, какие только можно вообразить, и, когда мы думаем о вашей доброте, у меня не хватает слов, чтобы выразить, как глубоко мы тронуты и как ценим этот дар. И еще добавлю, когда такой дар – оригинальный труд самой великой первооткрывательницы, чувствуешь себя в числе избранных, которым посчастливилось познакомиться с вами. Мы так гордимся тем, что вы шотландка! и тем, что вы женщина! Ибо я верю, что женский ум более способен "постичь глубины Вечной Мысли" [15], поскольку женское сердце находится ближе к Природе и Творцу Природы».
Объяснив, что цель поездки во Флориду – «вернуть крепкое здоровье нашей дочурке», миссис Карнеги выражала в письме надежду, «что мы однажды будем иметь великое удовольствие принимать вас не только в нашем нью-йоркском доме, но, более того, оказать вам "горское" гостеприимство у нас дома в милой Шотландии». Миссис Карнеги родилась в Нью-Йорке, в районе Грамерси-парк, но считала себя шотландкой по мужу – Эндрю был выходцем из Данфермлина.
Маргарет Карнеги, единственный ребенок в семье, была девятилетним вундеркиндом, страдавшим от растяжения связок ноги. Миссис Флеминг чувствовала привязанность к «мисс Маргарет» и часто посылала ей сувениры, которые, по ее мнению, могли порадовать ребенка – фотоснимки звезд, книгу о прокладке трансокеанских кабелей и даже образец самого кабеля. «Я была чрезвычайно рада узнать из вашего письма от 16 февраля, – сообщала она миссис Карнеги, – что здоровье мисс Маргарет улучшается и что она блаженствует под солнцем, среди цветов прекрасной Флориды. А также о том, что ей доставили радость валентинки. Мы с братом просидели весь вечер 13 февраля, вырезая и надписывая валентинки для одноклассников и друзей его маленьких товарищей. Вторая после научной работы отрада в моей жизни – радовать других».
В следующие месяцы миссис Флеминг продолжала исповедоваться миссис Карнеги: «Из моих двух сыновей только один дожил до взрослых лет. Сейчас ему двадцать шесть, он окончил Массачусетский технологический институт в 1901 году, во времена Притчетта [16]. Он горный инженер, особенно интересуется медью и последние полтора года работает на фирме Phelps Dodge Co. на медном руднике Коппер-Куин в штате Аризона… Он хороший парень и всюду находит настоящих друзей, но по причине своего пола и профессии почти со мной не видится. Впрочем, одиночество мне не грозит – мне нужно заботиться о матери, а она не дает сидеть сложа руки». Кроме того, с миссис Флеминг проживал ее младший брат, недавно овдовевший, с двумя сыновьями 8 и 12 лет.
Газетное объявление о том, что семья Карнеги планирует путешествие, встревожило миссис Флеминг – это означало, что весной они пробудут недолго в Нью-Йорке. Похоже, не стоило ожидать, что они приедут в Кеймбридж посмотреть обсерваторию, и в таком случае ей оставалось «терпеливо дожидаться осени» в надежде принять их.
Пожалуй, самое приятное потрясение в своей жизни миссис Флеминг испытала 11 мая 1906 года, за четыре дня до того, как ей исполнилось сорок девять: Королевское астрономическое общество избрало ее своим почетным членом. Общество, основанное в 1820 году, признавало заслуги женщин-астрономов еще на заре своей истории – в 1828 году оно наградило золотой медалью Каролину Гершель за открытие ряда комет. Разумеется, женщин не принимали в полноправные члены, но за прошедшие годы несколько британок стали почетными членами общества. Последней по счету, в 1903 году, была леди Маргарет Хаггингс, жена сэра Уильяма Хаггинса – былого соперника Генри Дрейпера. Миссис Флеминг стала первой американкой, удостоившейся этой чести, а точнее, первой женщиной, занимавшейся астрономией в Америке. Она все еще была шотландкой до мозга костей и говорила с акцентом. Но после столь долгой и плодотворной жизни в США решила, что, возможно, пора обратиться за американским гражданством.
Пикеринг уподобил собрание фотопластинок библиотеке без читателей. В 1906 году Инспекционный комитет обсерватории сравнил его с золотым рудником без обогатительной фабрики: «Это словно горнопромышленная компания, которая извлекла из земли огромное количество драгоценной руды, но не может переработать ее и добыть металл для продажи. Обсерватория обладает огромным объемом необработанных знаний, но ей не хватает средств, чтобы придать этим знаниям полезную форму на благо миру».
Солон Бейли, все еще остававшийся в Кеймбридже и взбудораженный ростом численности переменных звезд, упрашивал Пикеринга в 1906 году объединить астрономов всего мира в новом совместном проекте. Мисс Ливитт работала одна с несколькими областями космоса. Ее феноменальные открытия, безусловно, оправдывали исследования снимков «всего неба с тем, чтобы установить численность и распределение всех переменных звезд вплоть до самых слабых величин». Бейли опасался, что в отсутствие подобного согласованного подхода любое исследование
