получены такие же данные, как и в предыдущем полете, а это важно, потому что некоторые специалисты называли слишком большой диапазон возможных давлений у поверхности: от 5 до 20 (!) миллибар). Атмосфера почти целиком из углекислого газа. Поверхность очень напоминает лунную — изрыта большими и мелкими кратерами, одно место является исключением — так называемая долина Хэлас, где нет совершенно кратеров — ровная поверхность. В мае следующего года, когда Земля, Солнце и аппарат «Маринер» будут на одной прямой, они собираются провести эксперимент по проверке величины отклонения луча электромагнитного излучения при его прохождении вблизи Солнца.
Удалось договориться с организаторами поездки о замене ленча на посещение завода фирмы «Норт-Америкен Рокуэлл». На заводе мне показали цеха сборки, электрических испытаний и музей возвратившихся спускаемых аппаратов корабля «Аполлон».
В цехе сборки — атмосфера приборного производства — чистота, отсутствие пыли, помещение герметичное с искусственным кондиционированием, на входе фильтр-шлюз, где входящего «обдувают» и заставляют «очищаться» от пыли и грязи и каждый должен переодеться в чистую производственную одежду.
Сборка идет на нескольких стапелях, которые имеют несколько этажей. Сначала отдельно собираются основной отсек (спускаемый аппарат) и вспомогательный отсек (то есть приборно-агрегатный). Приборный отсек негерметичный.
Это характерное отличие — американские автоматические и пилотируемые аппараты, как правило, не имеют герметичных приборных отсеков. И понятно почему — и легче и удобнее в эксплуатации (при сборке и подготовке корабля или аппарата к полету), нет лишних гермовводов. Ведь если на заключительной стадии испытаний выходит из строя какой-либо элемент в герметичном приборном отсеке (например, в корабле «Союз»), то приходится расстыковывать кабельную сеть, гидро- и пневмомагистрали, разбирать корабль, вскрывать приборный отсек. А затем все в обратном порядке — сборка, повторные испытания на герметичность систем (после восстановления магистралей), приборного отсека, прозвонка кабелей и повторные электроиспытания.
На контрольно-испытательной станции четыре стапеля для кораблей и три пультовых (на четвертом стапеле может во время электрических испытаний трех кораблей идти монтаж и подготовка к испытаниям четвертого). Хорошее впечатление от пультовой для комплексных электрических испытаний корабля. Идея испытаний и принципиальный метод те же, что и у нас, — автономные испытания приборов, систем, а потом комплексные.
Интересно отметить, что на электрических испытаниях в это время находились корабли «Аполлон-14» и «Аполлон-15», которые должны были стартовать соответственно в июле и в ноябре 1970 года. То есть на время электрических и функциональных испытаний, отработки схемы данного корабля и его подготовку к полету выделяется время порядка года (с момента окончания сборки). Это, конечно, позволяет повысить надежность и качество подготовки.
В музее, где находятся вернувшиеся спускаемые аппараты кораблей «Аполлон», обращает на себя внимание состояние внешней поверхности теплозащитного покрытия. При транспортировке некоторые куски прококсовавшегося поверхностного слоя отвалились, и видно, что в наиболее теплонапряженных местах глубина коксования составляет примерно 20―30 миллиметров. Конструкция теплозащитного покрытия у аппарата «Аполлон» совершенно иная, чем у наших спускаемых аппаратов, но органический наполнитель поверхностного защитного слоя, сублимирующий при высоких температурах, по-видимому, по составу близок к используемому у нас.
По их данным, температура разрушения поверхностного слоя составляет 2750 °C, что вызвало у меня некоторые сомнения.
В этот же день (27 октября) мы вылетели в Сан-Франциско. Прием у мэра, в законодательном комитете, осмотр города из старинного вагончика канатной дороги (что-то вроде трамвая, приводимого в движение канатом, — этот вид транспорта, наверное, сохраняется как экзотическая реликвия).
Следующий день был посвящен осмотру города. Сан-Франциско размещается на мысе между океаном и заливом. Город белых зданий, разбросанный на холмах, окруженный парками и водой, великолепно выглядит с самых разных точек и днем на фоне зелени, моря и облаков, и ночью, залитый цветистым морем электрических огней. Этот город (как и Нью-Йорк) ближе и понятнее нам, чем другие города Америки, он больше похож на наши города, более традиционен: улицы, вечером залитые огнями, тротуары, оживленная толпа на улице. В более современных городах Америки больше бросаются в глаза дороги-магистрали и часто многоэтажные развязки, торговые центры на пустырях, залитых асфальтом, и громадные стоянки автомобилей.
Эти новые города (да и окраины традиционных городов, даже таких, как Нью-Йорк и Сан-Франциско) представляют собой громадные площади кварталов одно-двухэтажных индивидуальных домов. Каждая американская семья стремится иметь свой отдельный дом. И вот видно, к чему это приводит: на калифорнийском побережье от Сан-Диего до Лос-Анджелеса на протяжении 250 километров раскинулся фактически один сплошной город.
Меня интересовало, почему так неразумно расходуется в США такая драгоценная вещь, как свободная земля, леса, поля, побережье. «У нас еще много земли, и потом, что можно сделать? — земля-то частная!» Это, конечно, неразумно и несерьезно — известны темпы роста населения, и, если так будет продолжаться, через какую-то сотню лет вся поверхность Земли будет застроена домами. А восстанавливать природу трудно и дорого.
Из Сан-Франциско мы вылетели в Аризону, в национальный парк «Большой каньон»: плато, в котором река Колорадо и ее притоки за миллионы лет проточили систему «оврагов» глубиной до полутора километров, вскрыв десятки пластов отложений (когда-то это место было, по-видимому, дном моря) и показала глазам людей наглядную картину геологической истории Земли. Все это красочно и фантастично. Гордон Купер, космонавт, летавший на кораблях «Джемини», сопровождавший нас на этой части путешествия, предложил поехать вниз (гостиница располагается на плато) на мулах. Это было достаточно эмоционально — ни Береговой, ни я до этого ни разу не ездили на лошадях, а эти мулы — почти как лошади (по размеру — а по внешнему виду попробуй определи, какой у него характер).
Организаторы поездки, по-видимому, старались создать у нас возможно более многостороннее представление об их стране — города и поселки, побережье, парк секвой и пустыня, промышленность, космонавтика и искусство.
В «Большом каньоне» провели вечер и наутро вылетели в Детройт.
В техническом центре автомобильной компании «Дженерал моторс» нам показывали модель теплового двигателя, лабораторию объемной фотографии с помощью лазерной техники (по их уверению, им удалось получить на пластинах объемные «отпечатки» с разрешением 3000 линий на миллиметр), экспериментальную установку для отработки методов использования электронных вычислительных машин при конструировании сложных объемных деталей (например, таких, как корпуса автомобилей). Легко было видеть, что такой симбиоз художника-конструктора и вычислительной машины может увеличить производительность труда конструктора и расширяет творческие возможности человека. Идея метода такова: конструктор лепит модель, фотографирует ее в определенных ракурсах-проекциях, и эти фотографии с заданным масштабом вводятся в машину. Машина «строит» проекции детали (алгоритм тут должен быть достаточно простой) и затем уже может выдавать конструктору либо чертежи, либо проекции на экране, в том числе и объемное изображение с сечениями, причем в
