Неплохо проявила себя и сама станция «Скайлэб». Отлетав свое, она в 1978 году упала в Индийский океан, не причинив вреда никому из живущих на Земле.
В свое время было много разговоров по поводу того, стоило ли нам затоплять орбитальную станцию «Мир», отлетавшую в космосе свыше 15 лет? Многие полагали, что ее можно было подлатать и она бы еще полетала.
Космонавты Василий Циблиев и Александр Лазуткин по количеству аварий перекрыли показатели всех команд, которые 25 лет работали по программе длительных пилотируемых полетов. Так было сказано на пресс-конференции, которую в конце июля 1997 года провел заместитель руководителя полетом, космонавт Сергей Крикалев. Он же напомнил основные этапы этой космической одиссеи.
23 февраля 1997 года, вскоре после появления на станции очередной смены, случился пожар. Возгорание было серьезным — с языками пламени длиной около метра и выбросами расплавленного металла. Космонавты не растерялись и через 14 мин. пожар потушили. Все шесть членов экипажа (основной и прилетевший на смену) не пострадали, хотя и наглотались дыму и всякой гадости. Таким оказалось боевое крещение Циблиева и Лазуткина, и они его с честью выдержали.
Чего, кстати, нельзя сказать о новичке-иностранце Джерри Линенджере; нашим космонавтам по ходу дела пришлось еще и его приводить в чувство. «Ну, с кем не бывает на первых порах», — рассудили наши и даже в общем-то пропустили мимо ушей довольно-таки странный доклад Линенджера своему начальству, в котором тот описал, как мужественно лечил серьезные травмы и тяжелые ожоги космонавтов (хотя на самом деле экипаж обошелся мелкими ссадинами). Всех больше интересовало другое: отчего пожар случился?
Вскоре выяснили и это: оказалось, что у шашки, которую зажгли, чтобы с помощью реакции пиролиза пополнить запас кислорода на борту станции, вышел срок годности. Прибегнуть же к этому экстраординарному методу пришлось потому, что на борту оказалось вдвое больше людей, чем запланировано, и штатное оборудование жизнеобеспечения со своими обязанностями уже не справлялось. Да и то сказать, у него ведь срок службы уже почтенный…
Именно поэтому, наверное, вскоре вслед за сбоем в системе обеспечения кислородом начались проблемы с терморегуляцией. В результате двум нашим космонавтам и тому же Джерри Линенджеру пришлось неделю «париться» при температуре 30 °C, вдыхая к тому же пары антифриза из подтекающей системы охлаждения.
Только к середине июня экипажу удалось устранить неисправности системы терморегулирования модуля «Квант» и базового блока «Мир». Избавились Циблиев с Лазуткиным и от Джерри Лененджера, с которым, мягко говоря, отношения у них так и не сложились; у американского астронавта как раз кончился срок командировки. Вместе него на борту появился астронавт Майкл Фоэл, ужиться с которым оказалось намного проще. Однако приключения на том не кончились.
25 июня 1997 года по команде с Земли командир экипажа Василий Циблимев отстыковал уже разрушенный и набитый мусором грузовой корабль «Прогресс М-34». Казалось бы, после перенесенных неприятностей ЦУПу не стоило бы еще усложнять жизнь экипажу. Однако вместо того, чтобы отпустить «грузовик» подобру-поздорову, экипажу было приказано потренироваться в выполнении операций расстыковки, а затем новой стыковки «Прогресса» на другой стыковочный узел. Операция выполнялась в так называемом телеоператорном режиме управления, когда командир управляет грузовым кораблем, передвигающимся автономно от станции, вручную.
И вот тут Циблиев не рассчитал. Он не учел, что корабль перегружен мусором, а стало быть, имеет большую инерционную массу, чем полагалось по расчетам. В итоге и инерция его оказалась большей, в результате чего вместо мягкого касания, в 13 ч. 25 мин. произошло столкновение грузового корабля с научным модулем «Спектр». Через образовавшую трещину в корпусе стал выходить воздух.
Орбитальная станция «Мир»
Тут же было принято оперативное решение: задраить переходной люк в «Спектр» и таким образом сохранить нормальную атмосферу во всей остальной части орбитального комплекса. Позднее экипаж заметил, что на станции упало напряжение — при столкновении пострадали кабели и, возможно, сами солнечные панели «Спектра», дающие около 30 % электроэнергии.
Сразу же после аварии была создана экстренная комиссия: 72 специалиста принялись искать выходы из создавшегося положения. Было решено сориентировать «Мир» таким образом, чтобы на оставшиеся в рабочем состоянии панели фотоэлементов падало максимум солнечного света.
Сам же виновник аварии — грузовой корабль «Прогресс» — был отогнан от станции на 2,5 км и оставлен там в ожидании своей участи. Скорее всего, его, как обычно, затопят в Тихом океане.
И добро бы на том все и кончилось. Однако, как показали дальнейшие события, приключения на орбите продолжались.
На следующее утро, в половине шестого по московскому времени, экипаж проснулся от холода. Возможно даже, что космонавты даже не сразу сообразили, где находятся и что произошло — станция тонула в кромешной тьме. Как позднее объявил ЦУП, на станции под утро произошло «серьезное нарушение в системе энергоснабжения». В результате комплекс потерял оптимальную ориентацию, с трудом достигнутую накануне, за ночь разрядились аккумуляторы, и перестала работать система стабилизации положения станции.
А все из-за того, что в суматохе кто-то из экипажа (скорее всего, опять-таки командир) отключил кабель, соединяющий бортовую ЭВМ с датчиками положения. В результате компьютер перешел на аварийный режим работы, отключив отопление, а также систему ориентации.
Злополучные разъемы поутру воссоединили, но на запуск системы ориентации энергии в аккумуляторах уже не нашлось. Получился как бы замкнутый круг, чтобы запустить гиродины — гироскопы, стабилизирующие станцию, — необходима энергия, а чтобы получить энергию, нужно развернуть станцию…
В конце концов, это удалось сделать за счет двигателей пристыкованного к станции корабля «Союз ТМ-25». Так или иначе, но еще двое суток экипаж ухлопал на то, чтобы вернуть комплекс к тому положению (в самом прямо смысле этого слова), которое тот занимал сразу же после аварии. Оставшиеся в исправности батареи снова были развернуты панелями к Солнцу, аккумуляторы снова подзарядились до приемлемого уровня. Гиродины стали удерживать станцию в заданном положении. И на Земле, и в космосе вздохнули с облегчением. И принялись готовиться к ремонту станции.
По тому, с какой скоростью выходил воздух и падало давление в аварийном модуле «Спектр», специалисты определили примерную площадь пробоины в корпусе — около 28 кв. мм. Истинные размеры трещины должны были определить сами космонавты при визуальном осмотре места столкновения.
Были выдвинуты два варианта инспекции. Одних из них предполагал вход в аварийный модуль изнутри; второй — снаружи. Сам ремонт было решено разделить на две стадии. На первой космонавты должны были установить на корпусе гермоплату — специальную нашлепку, позволяющую восстановить электрическое соединение электрических батарей «Спектра» (по крайней мере трех из них — четвертая, похоже, повреждена «Прогрессом») с энергосистемой комплекса. И уж во вторую очередь космонавты, если это возможно, должны были залатать саму пробоину в корпусе.
С этой целью на 5 июля 1997 года планировался запуск очередного «Прогресса М-35» с необходимым ремонтным оборудованием и снаряжением на борту. После его стыковки на 11 июля назначался выход космонавтов в открытый космос.
Так писали на бумаге, да… В общем, пощады запросил «железный» Василий Циблиев. Командира, похоже, столь «достали» предшествующие события и соответствующие «накачки» с Земли, что он лишился покоя и сна. Более того, у него забарахлило сердце. И медики наложили категорический запрет — никаких ремонтов; на долю этого экипажа приключений уж достаточно.
На смену Циблиеву и Лазуткину полетели Анатолий Соловьев и Павел Виноградов. Их главная задача — отремонтировать «Мир». Поэтому они не взяли с собой, как планировалось, французского астронавта Лепольда Эйарта — его место заняло ремонтное оборудование. А кроме того, «сегодня у нас отсутсвуют энергоресурсы на проведение полномасштабной научной программе на „Мире“», — прояснил ситуацию тогдашний гендиректор Российского космического агентства Юрий Коптев.
Новая смена взялась за дело рьяно, хотя и на их долю хватило приключений, не предусмотренных никакими планами. Начать хотя бы с того, что при стыковке не сработала автоматика и Соловьеву пришлось причаливать к станции в ручном режиме. Он блестяще справился и с этой задачей и с последующей — при перестыковке «Прогресса М-35» неожиданно вышел из строя бортовой компьютер. И если бы командир чуть замешкался… Но он взял управление на себя и опять-таки спас положение.
