Свидание со вторым «основоположником» Энгельсом
Эту статью я пишу вынужденно. Дело в том, что в своей книге «Загадочная русская душа на фоне мировой еврейской истории» мне пришлось рассматривать кучу специфических вопросов, в том числе и происхождение, становление и развитие народов и этнических групп, включая сюда семейные и групповые сексуальные отношения, стыд и совесть, магию и религию, и само собой разумеется, государство. Государство у меня получилось основывающимся на религии, а религия – это насильственная идеология, ничем не отличающаяся от идеологии фашизма, коммунизма и воинствующего, принудительного интернационализма. Разумеется, я знал о работе Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства», кто же не знает этого труда «основоположника», если он получил высшее образование при коммунистах? Но мне эта работа Энгельса показалась настолько тупой и тенденциозной, наподобие результата спора между мужем и женой: «стрижено или брито» из «бородатого» анекдота, что я почел нужным начать свои исследования с Фрэзера и Фрейда, ибо они собрали все, что до них было известно по этому вопросу, исключая труд Фридриха Энгельса, хотя он и написал свою работу раньше их. Я пропустил энгельсовский труд еще и потому, что он написал не про свои исследования, а «пропагандировал» своим трудом труд Льюиса Г. Моргана, заострив его по своему усмотрению, естественно, в сторону неизбежности победы коммунизма. У Энгельса даже подзаголовок есть: «В связи с исследованиями Льюиса Г. Моргана». А Моргана, в свою очередь, читал Фрейд, а я – Фрейда. Поэтому компилятор Энгельс мне и не потребовался.
Сейчас же, несколько времени спустя, я понял, в чем моя ошибка. Весь советский народ, получивший высшее образование при коммунистах, безусловно, писал рефераты по этому труду «основоположника» и часть сведений из него накрепко засела в их народных головах. Поэтому они, если им придется читать мою книгу, будут в недоумении: как так? Или автор «боится» сокрушительных для его видения проблемы «аргументов» Энгельса, или просто олух, не читавший основоположника научного коммунизма, чего не может быть в принципе, так как он получил диплом о высшем образовании в 1963 году. То есть замалчивание мной труда Энгельса мне вредит. Вот только поэтому я и приступаю к его анализу, не забывая о том, что Энгельс, «само собой разумеется, отвечает за все те выводы, которые сделаны без прямых ссылок на Моргана».
Начну–ка я прямо сразу с цитаты: «1. Дикость. 1. Низшая ступень. Детство человеческого рода. Люди находились еще в местах своего первоначального пребывания, в тропических и субтропических лесах. Они жили, по крайней мере частично, на деревьях; только этим и можно объяснить их существование среди крупных хищников. Пищей служили им плоды, орехи, коренья; главное достижение этого периода – возникновение членораздельной речи … много тысячелетий…». «2. Средняя ступень. Начинается с введения рыбной пищи и с применения огня. То и другое взаимно связано, так как рыбная пища делается вполне пригодной к употреблению лишь благодаря огню… Грубо сделанные неотшлифованные каменные орудия труда…, первое оружие: дубины и копье. Народов, живущих только охотой, никогда не существовало. Людоедство». «3. Высшая ступень. Начинается с изобретения лука и стрелы, очень сложного орудия, изобретение которого предполагает долго накапливаемый опыт и более развитые умственные способности. Но еще не знакомы с гончарным искусством. Лодки из цельного дерева, доски для жилищ. Для этой эпохи лук и стрела, что железный меч для варварства. «2. Варварство. 1. Низшая ступень. Начинается с введения гончарного искусства, возникшего из обмазывания глиной плетеных сосудов. 2. Средняя ступень. На востоке начинается с приручения животных, на западе – с возделывания растений. Кирпич–сырец и строительный камень. Обильному мясному и молочному питанию арийцев и семитов и особенно благоприятному влиянию его на развитие детей приписывается развитие этих рас. 3. Высшая ступень. Начинается с плавки железной руды, плуг с железным лемехом, полеводство. Полный расцвет высшей ступени варварства – в поэмах Гомера». Конец сокращенной цитаты.
Прежде чем переходить к анализу цитаты – самое общее замечание. Ученые считают себя такими умными, что не замечают того, что известно всему остальному народу, неученому. Это кратко выразить можно следующим образом: весь народ знает, что «кошка знает, чье мясо съела», а ученым никак не доходит эта простая истина. Они ее просто не воспринимают, обходят стороной в своих интерпретациях. Для них кошка – запрограммированная машина, не больше. Поэтому все ученые, изучавшие когда–либо людей, никак не хотят принимать во внимание жизнь животных. Никогда и нигде, никто из ученых не удосужился спуститься со своих «небес высшего разума» и сравнить себя во всех аспектах борьбы за существование с животным миром. Поэтому ученым не приходит даже в голову мысль, что некоторые поступки животных настолько интеллектуальны, что дадут сто очков вперед ученым, изучающим самих себя. В своей книге я подробно рассматриваю эти аспекты, они занимают много места, и приводить их вновь в этой статье – места не хватит. Мало того, что эти ученые недостойно игнорируют разум животных, они также поверхностно и недопустимо свысока относятся к так называемым первобытным людям, которых и сегодня предостаточно в мире. Никому из ученых в голову не приходит, что некоторым народам просто–напросто не нужно изобретать колесо, так как оно бессмысленно в их жизни. Никому не приходит в голову, что фундамент в тундре – это сложнейшее инженерное сооружение, которое невозможно построить без объема знаний 20 века. Никому не приходит в голову, что в ряде мест на земном шаре не обойтись без кочевки, а к каждой юрте, перемещаемой с места на место 60 раз в году, не подведешь канализацию. Вместо этого народы просто считают «отсталыми», то есть, попросту дураками.
Когда я отказался от этого пренебрежительного отношения к животным и первобытным людям, мне стало многое понятно, в том числе и истоки тотема и табу, на которых голову сломали несколько поколений ученых, да так ничего и не разрешили, только большую путаницу внесли в этот вопрос. Вторым подспорьем в моей работе стало понятие «новой хронологии», выдвинутое Ньютоном и продолженное в основном русскими учеными. Мир не мог быть, и не был столь древним, как принято сегодня изучать в школе. Человек знает о себе не более 500 – 1000 лет. Все остальное – выдумки, компиляция, по большей части – преступные.
Надо ли мне критиковать то, что «люди сидели на деревьях, иначе им было несдобровать среди хищников»? Ведь это настолько по–детски, что даже не смешно, а грустно. У меня получилось, что первобытные люди теснились среди горных районов около теплых морей, а в лесах жили самые отсталые по тому времени. А отсталость, в свою очередь, была оттого, что лесные люди мало общались по сравнению со скученными племенами. И с какой стати Энгельс в эту стадию привнес «членораздельную речь»? Зачем она была нужна в этой стадии? 60–70 определенных, значащих звуков и у высших обезьян есть, и им их вполне хватает. Ведь «членораздельная речь» не нужна в такой стадии. Что объяснять «членораздельной речью» друг к другу? Где орехи крупнее и слаще, что ли? И объяснений в любви еще не было, поступали проще: кто кого сгребет, тот того и е… Членораздельная речь появилась, по–моему, тогда, когда началась торговля, обмен, но они же у Энгельса вообще «появились» в самом конце варварства, на рубеже цивилизации. А начало средней ступени с «рыбной пищи»? Притом обязательно в совокупности с огнем. Правда, при Энгельсе не было еще по всему миру японских ресторанов, где едят и нахваливают сырую рыбу, но и сам ведь мог догадаться, что сушеная, холодно копченая и вяленая рыба – сырая. Ее–то и сам, поди, ел? И как это так, из «орудий труда» на «второй стадии дикости» имеют только дубину, а уже давно, с «первого этапа», «разговаривают»? О чем, спрашивается? И почему во второй стадии возникло людоедство, а не в первой? Разве для этого надо уже было уметь разговаривать?
Особенно смешно, что «высшая ступень дикости» по Энгельсу «начинается с изобретения лука и стрелы, очень сложного орудия, изобретение которого предполагает долго накапливаемый опыт и более развитые умственные способности». Подумал ли Энгельс, высказывая эту «глубокую мысль», о том, что лук и стрелы изобрели абсолютно все народы на Земле и независимо друг от друга? Если бы он подумал на этот счет, то сразу же бы и сообразил, что это отнюдь не великое изобретение. Великое изобретение не изобретают походя, каждый, кому оно понадобилось. Великое изобретение, такое, например, как буквенная письменность – это величайшее открытие, которое сделал один народ – евреи, а остальные у них просто позаимствовали. Я это подробно доказал в своей книге. Там же я доказал, как просто изобрести лук со стрелами, колесо, повторяться не буду, места жалко. А вот на гончарном деле остановлюсь, которое никак не могли изобрести люди на высшей стадии дикости, хотя вовсю болтали о том – о сем на своих деревьях, жарили рыбу, и даже делали лодки. И не только долбленки, но и из деревянных досок, что уж совсем чушь. Ибо делать доски при том развитии производства можно было только одним способом: тесать бревно каменным топором до толщины доски – себе дороже, полжизни не хватит, да и зачем? А вот обжиг глины у каждого из них был прямо перед глазами, недаром гончарное дело тоже изобрели все народы и независимо друг от друга. Достаточно было развести костер на утоптанном глинистом грунте после дождичка: на месте кострища обжигался круг, который как коросту можно было отковырнуть. Правда, «короста» получалась не очень круглая, с неровным днищем, не очень прочная. Но это уже – дело наблюдения, любознательности, экспериментов, то есть, простой довольно технологии.
