Кшиштов Кесьлевский - ШЕСТЬ АКТЕРОВ В ПОИСКАХ РЕЖИССЕРА

Работа с актером

- ____________________

Документация: Март Доминикус и Хелена ван дер Мейлен

Перевод: Питер Мейсон

Редактор: Марион Деринг

Оформление: Лидвин Штеенбринк

Фото: Карл Финкбайнер Бен ван Дуин

Музей кино выражает благодарность Европейской киноакадемии и лично госпоже Марион Деринг за безвозмездное предоставление права на перевод и издание этой книги.

Перевод с английского: Олег Дорман (Введение, главы I и II), Владимир Забродин (глава III)

Верстка и обложка: Дарья Лаврова

Редактор: Владимир Забродин

Музей кино

АНО Интерньюс

Москва, 1997

- ____________________

Мастер- класс, который польский кинорежиссер Кшиштоф Кесьлевский провел в 1994 году в Амстердамском Летнем университете (под эгидой Европейской академии киноискусства и Фонда призов "Феликс"), был посвящен отношениям режиссера с актерами. Кесьлевский последовательно придерживался этой темы и к таким вопросам, как, например, работа с камерой, освещение и монтаж, обращался лишь по случаю.

На занятиях Кесьлевский использовал сценарий Ингмара Бергмана "Сцены из супружеской жизни". Кесьлевский: "Может быть, этот сценарий несколько старомоден, ведь ему почти двадцать лет, я и все-таки до сих пор очень хорош. Он богат чувствами и допускает разные прочтения. К тому же, большинство сцен удобны для постановки, и в них участвуют всего два персонажа. Эти безусловные достоинства и определили мой выбор".

Каждому участнику мастер-класса, а их было десять, в том числе один режиссерский дуэт, я предстояло выбрать из этого сценария сцену. С ней разрешалось делать все, что угодно, как угодно изменять, она служила лишь отправной точкой для работы. В ходе занятий выбранные сцены анализировали, репетировали и снимали - по одной в день. Вечером монтировали. На последний день был намечен просмотр и обсуждение результатов.

Замечания Кесьлевского были многочисленны и чрезвычайно поучительны. С помощью Беньямина Гидзеля, своего постоянного многоопытного переводчика, Кесьлевский снова и снова изумлял слушателей изобретательностью, тонкостью и вниманием к деталям.

Здесь будут приведены важнейшие - на наш взгляд - из его советов. Получив их от создателя "Декалога", мы, довольно смело, прозвали их Заповедями. Это вовсе не значит, что так их преподносил сам Кесьлевский. Наоборот, он постоянно подчеркивал, что выражает лишь свое мнение, и его предложение или рекомендация я не единственно возможны; их надо воспринимать не как законы, а как советы, как дельные подсказки.

Конечно, можно спорить, какие из многочисленных рекомендаций Кесьлевского следовало предпочесть для этого изложения. И все же надеемся, наш выбор даст верное представление о мастер-классе, я хотя бы потому, что мы постоянно интересовались мнением всех участников. У каждого из них появилась любимая заповедь, я что, заметим, говорит о масштабе личности Кесьлевского и огромной разносторонности его мастерства, а не о нашей восприимчивости.

Притом следует иметь в виду, что Кесьлевский был не в лучшей форме. За несколько месяцев до начала занятий он сообщил о намерении оставить кинематограф, и глядя на него, можно было отчасти понять, почему. Видно было, что Кесьлевский утомлен. Напряжение, с которым он работал последние годы, явно вконец измотало его. Тем более поразительны не только мастерство, но и отдача, внимательность и терпимость, с которыми он работал.

Среди суждений и наставлений, высказанных Кесьлевским в ходе занятий, было одно, важность которого превосходила важность всех прочих. Оно, по мнению Кесьлевского, фундаментально и определяет основу плодотворного сотрудничества режиссера с актерами. Словом, - это верховная заповедь, превосходящая остальные. Вероятно, поэтому Кесьлевский начал с нее первый день занятий. Он обратился к собравшимся с кратким, но вдохновенным объяснением в любви к актерам. "Я люблю актеров. Для их удобства я готов изменить многое, очень многое в сценарии и на съемке. Потому что чем им удобнее, тем лучше они делают свое дело".

Занятия едва начались, а важнейшее из наставлений было уже дано: Любите своих актеров! В следующие дни Кесьлевский продемонстрировал, как многообразно может проявляться эта любовь в работе режиссера. А для начала ему просто хотелось, чтобы все ощутили: актеры - не неизбежное зло, а волшебные инструменты, на которых следует играть с величайшей нежностью.

Признание Кесьлевского и его убежденность произвели впечатление на участников семинара. Никто и не сомневается в важности исполнителей ролей, я но неужели они так важны?

Следуют вопросы: "Не могли бы вы рассказать подробнее о готовности изменять сценарий ради удобства актеров?"

Кесьлевский: "Бывает, что актер в целом очень подходит на роль, но не совпадает с персонажем в частностях. В таких случаях я склонен изменить частности, а не искать другого исполнителя".

- "Неужели актеры важнее персонажей?"

- Кесьлевский: "Да. Актеры точнее. Они оказываются правы почти всегда. Они, как правило, ощущают происходящее гораздо лучше, чем режиссер. Конечно, на площадке за все отвечаю я, но я очень внимательно прислушиваюсь к актерам. Если у актера что-то не получается, я обычно на то есть веская причина, и роль следует подправить".

Придавая актерам исключительное значение, Кесьлевский считает выбор исполнителей одним из решающих этапов создания фильма. Актеры приносят на съемочную площадку всю свою жизнь, их настроения, мысли и взгляды служат материалом для роли. Поэтому собрать хорошую, правильную труппу я существеннейшая часть режиссерской работы. Кесьлевский рассказывает, что сам тратит на это массу времени. Понятно, почему первый день занятий почти полностью посвящается подбору исполнителей.

Для начала Кесьлевский задает шестерым актерам, с которыми будут работать студенты, по несколько вопросов и просит отвечать от имени Юхана или Марианны (так зовут главных героев в сценарии Бергмана). Режиссерам предлагается внимательно слушать и смотреть, решая, с кем они хотели бы работать. Вопросы Кесьлевского просты, иногда почти наивны. Выяснив, кто откуда приехал и где учился, он затем спрашивает: "У вас есть любимое слово?". Или: "Какое слово вы ненавидите? Есть ли у вас любимый звук? Чей потрет вам хотелось бы видеть на новых банкнотах? В какое растение или животное вы предпочли бы воплотиться в следующей жизни?" Возникает недоумение.

Кесьлевский объясняет, что хотя вопросы могут показаться дурацкими, отвечать следует серьезно, тогда режиссеры смогут извлечь много полезного. Тем не менее, у нас создается впечатление, что вопросы весьма случайны. Оно усиливается, когда беседа наладилась и Кесьлевский откладывает листок с вопросами. Они явно не были самоцелью. Кесьлевский использовал их, чтобы снять напряжение и разговорить актеров. Когда это удалось, десять режиссеров включаются в беседу, и ее характер резко меняется. Если вопросы Кесьлевского лишь давали актерам удобную возможность рассказать о себе, то вопросы студентов, обрушившиеся как шквал, прямо касаются их личной жизни, порой гранича с наглостью. Например, у актера и актрисы, которые живут вместе, сначала выясняют, не случалось ли им подраться, а потом - доводилось ли изменять. Актерам приходится выкладывать всю подноготную о своих супружествах, разводах, родителях и воспитании.

Кесьлевский наблюдает, но не вмешивается. До тех пор, пока одна актриса вдруг не начинает плакать. Она явно в замешательстве. Ей не хочется отвечать, но прекратить разговор нельзя. Вопросы оскорбительны, но она делает вид, что не намерена ничего скрывать. В ее слезах, чувствуется, смешались актерство и подлинное смущение. Кесьлевский просит девушку встать, пройтись по аудитории и выбрать мужчину, которому она могла бы сказать: "Я люблю вас". Она поднимается и обходит комнату, ни на кого почти не глядя. Наконец Кесьлевский останавливает ее: он предполагает, что выбор сделан. Девушка кивает: "Да. Это вы".

- "Хорошо. Подойдите и скажите".

Она говорит. Кесьлевский не удовлетворен. Он просит повторить. Но добавляет: "Только теперь скажите: "Я ненавижу вас". Взглянув на него с изумлением, актриса выполняет просьбу. "Спасибо, садитесь", - говорит Кесьлевский, а затем обращается к студентам: "У вас есть еще вопросы?".

Это был очень важный момент: своим вмешательством Кесьлевский принципиально изменил ситуацию. Его задание снова сделало девушку актрисой. Вместо того, чтобы вдаваться в личную жизнь, он обратился к ее профессиональным умениям. А вдобавок, тем самым, косвенно, но совершенно ясно, выразил свое отношение к допросу, устроенному студентами. Позже мы вернулись к этому случаю, и Кесьлевский сказал: "Было ясно, что актриса чувствует себя неловко, и мне захотелось как-то облегчить ее положение, придать сил и уверенности. Что я и сделал, предложив сыграть этюд".