"Саги о древних временах" стали писать, как известно, позднее всех других саг, а именно не раньше середины XIII в., а в основном значительно позже. Поэтому можно было бы предположить, что эта разновидность есть более поздняя ступень развития по сравнению с "сагами об исландцах" и другими сагами, и такое предположение делалось. Возникновение "саг о древних временах" рассматривалось как результат потери чувства реальности или исторического чутья, как своего рода упадок, вырождение. Однако благодаря одному случайно сохранившемуся и до сих пор не опровергнутому свидетельству существование этой разновидности саг в устной традиции еще в начале XII в. не вызывает сомнений: согласно "Саге о Торгильсе и Хавлиди" из "Стурлунги", на празднике в Рейкьяхоларе в 1119 г. рассказывалась типичная "сага о древних временах". Несколько позднее такие саги слышал Саксон Грамматик от одного исландца и, по-видимому, считал их за правду, поскольку он использовал их в своей "Истории Дании". Таким образом, позднее появление этих саг в письменности свидетельствует не о том, что они более поздняя ступень развития по сравнению с другими сагами, но только об их меньшей важности в глазах современников в силу обилия в них сказочной фантастики - ведь пренебрежение к ней было, как уже говорилось, характерной чертой эпохи. Впрочем, это не исключает, конечно, и того, что популярность сказочных саг в послеклассический период в Исландии, параллельная распространению рыцарского романа в других европейских странах, действительно была процессом разрушения единой, т.е. синкретической, правды и развития зачаточной художественной правды в форме сказочной фантастики.
Большая группа саг, называемая "сагами о королях", тоже отличается от "саг об исландцах" не другой трактовкой того же материала, а самим материалом. Но здесь та же сетка накладывается на действительность, иначе расположенную не во времени, а в пространстве. В "сагах о королях" рассказывается о событиях, происходивших в странах, где были короли, т.е. не в Исландии, а прежде всего в Норвегии. Что же касается временного расположения этих событий, то всего чаще оно то же, что и в "сагах об исландцах", и в этом случае "саги о королях" всего ближе и по характеру представленной в них правды, и по своей манере к "сагам об исландцах". А в тех частях "саг о королях", где рассказывается об исландцах, в так называемых "прядях об исландцах", эти саги ничем не отличаются от "саг об исландцах". Поэтому "пряди об исландцах" обычно включаются в издания "саг об исландцах". Естественно также, что если в "сагах о королях" рассказывается о событиях до заселения Исландии, о легендарных или мифических временах, то они всего ближе к "сагам о древних временах", тогда как саги, в которых рассказывается о королях XIII в., всего ближе к "Саге о Стурлунге" и ей подобным. [О "сагах о королях" кроме историй литературы и общих работ о сагах, приведенных на с. 132 и след., см.: Holtsmark A. Kongesaga. - In: Kulturhistoriskt lexikon fцr nordisk medeltid, Malmц. 1961, IX, kol. 41-46; Beyschlag S. Konungasцgur. Kшbenhavn, 1950: Aрalbjarnarson B. Om de norske kongers sagaer. Oslo, 1937 (Skrifter utgitt av Det Norske Videnskaps-Akademi i Oslo, II. kl., 1836, N 4); Berntsen T. Fra sagn til saga. Studier i kongesagaen. Kristiania, 1923; Gjessing G.A. Undersшgelse af Kongesagaens Fremvжxt. Kristiania, 1873-1976, 1-2. Происходившая в июле 1976 г. в Осло 3-я международная конференция по сагам была посвящена "сагам о королях". Библиографию этих саг см.: Hermannsson H. 1) Bibliography of the sagas of the kings of Norway and related sagas and tales. Ithaca (New York), 1910 (= Islandica, III); 2) The sagas of the kings... Ithaca (New York), 1937 (= Islandica, XXVI). Отдельные "саги о королях" очень много раз издавались, но критического издания их всех вместе пет. Лучшее издание "Хеймскринглы" ("Круга Земного") Снорри Стурлусона. самой знаменитой из них, - в серии "Нslenzk fornrit" Reykjavнk, 1941-1951, XXVI-XXVIII, с обширным введением Бьярни Адальбьярнарсона. На русском языке есть: "Круг Земной" Снорри Стурлусона. М.. 1980 (серия "Литературные памятники"); "Сага об Эймунде", перевод О.И. Сенковского (Сенковский О.И. Собр. соч. СПб., 1858, т. 5, с. 511-573) и часть "Саги об Олаве Трюггвасоне", перевод С. Сабинина (в кн.: Русский исторический сборник, издаваемый Обществом истории и древностей российских. СПб., 1840, 4, с. III-V и 7-116). Эти переводы перепечатаны в кн.: Древнесеверные саги и песни скальдов / под ред. А. II. Чудинова. СПб., 1903, сер. 2, вып. 25 (Русская классная библиотека).]
В одном, однако, "саги о королях" существенно отличаются от саг, в которых рассказывается о событиях в Исландии: в "сагах о королях" рассказывается о событиях в стране, где, в противоположность Исландии, было государство в собственном смысле этого слова, была государственная власть, сосредоточенная в руках одного человека. Поэтому рассказываемое в этих сагах связано тем, что оно о государстве или о его главе, короле, и его правлении. В то время как в "сагах об исландцах" описываемое, т.е. та или иная распря между членами исландского общества, охватывается полностью, упоминаются все участники данной распри и все события, имеющие к ней отношение, в "сагах о королях" охват описываемого значительно меньше: все, имеющие отношение к правлению данного короля, все, что происходит в его государстве во время его правления, естественно, не может быть охвачено, и поэтому неизбежен отбор фактов. Таким образом, в "сагах о королях" есть как бы зачаточная историческая правда, они ближе к исторической правде нашего времени, к истории как науке, чем "саги об исландцах": ведь история как наука тоже подразумевает выборочное описание действительности прошлого в силу невозможности ее охвата во всей ее живой полноте.
Правда, историки древнеисландской литературы, считая извечным противопоставление истории как пауки художественной литературе, нередко относят некоторые из "саг о королях" к "исторической литературе", а другим отказывают в этой чести на том основании, что в них больше вымысла. Но в действительности большее и меньшее количество того, что с современной точки зрения представляется вымыслом, это, конечно, вовсе не свидетельство принадлежности данных саг к двум разным жанрам, а колебания, естественные в пределах синкретической правды и обусловленные индивидуальными склонностями тех, кто писал эти саги. То, что представляется научностью той или иной саги, - это проявление личных склонностей того, кто ее писал, его недоверчивости, осторожности и т.п., а вовсе не свойство жанра. Совсем иначе обстоит дело в наше время, когда научность или, вернее, наукообразность может быть просто результатом следования определенному образцу, а вовсе не проявлением личных склонностей автора. В наше время, для того чтобы написать ученый труд, отнюдь не надо обладать дарованием ученого. Напротив, чем меньше оригинальных мыслей у человека, тем ему обычно легче написать ученый труд: надо только следовать определенной форме, а именно - побольше ссылаться на других авторов, побольше пользоваться специальными терминами, выражаться возможно более запутанно и т. д.
"Саги о королях" отличаются от "саг об исландцах" и "саг о древних временах" еще и тем, что в ряде случаев известно, кто их написал. Так, считается известным, что некто Эйрик Оддссон написал несохранившуюся сагу о норвежских королях под названием "Хрюггьярстюкки", аббат Карл Йонссон - сагу о короле Сверрире, монахи Одд Сноррасон и Гуннлауг Лейвссон - саги о короле Олаве Трюггвасоне, священник Стюрмир Карасон - сагу об Олаве Святом, Снорри Стурлусон - "Круг Земной", его племянник Стурла Тордарсон - сагу о короле Хаконе Хаконарсоне. Это, по-видимому, с одной стороны, связано с тем, что авторская активность осознавалась в первую очередь в сагах, где была представлена зачаточная историческая правда. Но, с другой стороны, это, вероятно, связано с тем, что, поскольку саги были о королях, а в случае обоих Олавов еще и распространителях христианства, писались они в интересах королей и церкви, и на тех, кто писал их, падал отблеск от ореола, окружавшего королей и церковь в глазах людей того времени. Ведь и в "сагах об исландцах", и особенно в "Саге о людях из Лососьей Долины", обычное средство возвеличенья героя - это дифирамбы, произносимые норвежским королем по его адресу.
В заключение - о правде в "сагах о епископах". В этих сагах рассказываемое связано с тем, что оно об исландской церкви в лице ее главы - епископа. Но церковь в Исландии была ближайшим аналогом государства. Поэтому, как и в "сагах о королях", охват описываемого становится меньше, выборочнее. Вместе с тем, поскольку в этих сагах рассказывается о недавнем прошлом (первый епископ в Исландии был посвящен в 1056 г.), саги эти фактографичнее и суше, чем "саги об исландцах". ["Саги о епископах" охватывают период с ок. 1000 до 1340 г. и написаны от ок. 1200 до 1350 г. См.: Lбrusson M.M. Biskupa sцgur. - In: Kulturhistoriskt lexikon for nordisk medeltid. Malmц, 1956. 1. kol. 630-631. Издание: Biskupa sцgur gefnar ъt af hinu нslenzka bуkmentafйlagi, Kaupmannahцfn, 1858-1878, 1-2. Это издание "саг о епископах" перепечатано в массовом исландском издании: Biskupa sцgur, Нslendingasagnaъtgбfan, Reykjavнk, 1948. I-III. В 1938 г. Йоун Хельгасон начал новое издание "саг о епископах".]
Но основная особенность "саг о епископах" - это тенденция выдавать за правду то, что было в интересах церкви считать за правду. В "Саге о Гудмунде Арасоне" есть такое наивно откровенное обоснование этого нового вида правды: "Все люди знают, что все то хорошее, что говорится о боге и его святых, - это правда, и потому хорошо верить хорошему и плохо верить плохому, хотя бы оно и было правдой, и всего хуже тому, что плохо солгано". Другими словами, правда - это то, что выгодно для церкви. Эта новая правда представлена кое-где и в "сагах о королях". Так, в "Саге об Олаве Святом" Стюрмира есть высказывание, которое сводится к тому, что и недостоверное следует считать за правду, если оно способствует прославлению Олава Святого. Но наиболее явное проявление нового вида правды - это так называемые чудеса (по-исландски jarteikn, букв, "знак, знаменье"). Они всего обильнее представлены в "сагах о епископах". Рассказы о том, как исполнялись желания всякого, кто обращался за помощью к святому, - тяжелобольной выздоравливал и при этом от него распространялся чудесный аромат, слепой прозревал, глухой начинал слышать, погода исправлялась, корова телилась досрочно, голодному удавалось поймать много рыбы, потерянная вещь находилась и т. д. и т.п. - выдавались за правду потому, конечно, что верить в них казалось чем-то хорошим, а не верить в них - чем-то плохим. Хорошим же казалось то, что было в интересах церкви, а плохим то, что противоречило ее интересам. Другими словами, назначение этих рассказов заключалось в прославлении церкви в лице ее святого. Распространение этого нового вида правды - так сказать, "церковной правды", или, поскольку в Исландии церковь была зарождающимся государством, "государственной правды", - основное, что принесло христианство в области представлений о правде. Эта новая правда расцветает впоследствии пышным цветом повсюду в связи с усилением церкви и государства. По сравнению с синкретической правдой саг эта новая правда, которая, в сущности, не столько правда, сколько ее фальсификация, была большим регрессом (если, конечно, не считать, что совершенствование методов фальсификации правды - это тоже своего рода прогресс).
