В соответствии со структурным принципом автор выделяет несколько типов рекурсивных сказок. Во-первых, это сказки, имеющие сингулярную структуру, которая может быть выражена формулой а + а + а +… Самый известный пример такой сказки — "Сказка про белого бычка", где ответ слушающего на вопрос "Рассказать ли тебе сказку про белого бычка?" не влияет на поведение структуры. Сказка "У попа была собака" также имеет, по мнению автора, сингулярную структуру, однако выражается формулой а=(а+(а+(а +…))). По способу соединения сюжетных морфем исследователь предлагает различать соположенные ("Сказка про белого бычка") и включенные ("У попа была собака") сингулярные структуры.
Во-вторых, выделяются сказки, имеющие радиальную структуру, например, «Грибы». Данная сказка описывается следующей формулой ab + ac + ad… Ее сюжетная морфема, по мнению автора, -
" — Приходите вы <Х>, ко мне на войну.
Отказалися <Х>:
— Мы <Y>, не идем на войну" — содержит постоянную и переменную части; графически эта структура может быть представлена "в виде веера или ромашки" (208):
В данной структуре слова "не идем (на войну)" разрешают дальнейший рост структуры, а «идем» — запрещают, т. е. служат индикатором роста структуры (запрещение — разрешение добавить еще одну сюжетную морфему).
В-третьих, выделяются собственно кумулятивные структуры (сказки «Репка», «Колобок» и др.). Как указывает В.Я. Пропп, этим сказкам соответствует формула: a + (a+b) + (a+b+c)…
В зависимости от того, следует ли в дальнейшем развертывание структуры в обратном направлении (сказка "Смерть петушка") или развитие структуры обрывается (как в сказках «Теремок», "Колобок"), выделяются кумулятивно-цепочечная и собственно кумулятивная структуры.
Наконец, анализируются цепочечная и ступенчатая структуры сказок. Цепочечную структуру имеет, например, сказка "За лапоток — курочку, за курочку — гусочку"; ее формула: ab + bc + cd…, т. е. в сказке имеются одинаковые звенья, последовательно связанные друг с другом. Сказка "Жадная старуха" (или вариант А. С. Пушкина "Сказка о рыбаке и рыбке") имеют ступенчатую структуру а + b + с…; по мнению Кретова, оппозиция цепочечная / ступенчатая структура соответствует оппозиции мотивированного / немотивированного нарастания в понимании И. И. Толстого; в ступенчатой структуре ослаблена, по сравнению с цепочечной, связь между звеньями. Кроме того, "цепочечная структура может стать кольцевой, если конечный член цепи окажется тождественным начальному:
ab — bc — cd — de — ef- fa — AB
<…> И хотя русский сказочный материал не дает этой структуры, нет оснований сомневаться в ее наличии в мировом сказочном материале".[34]
Таким образом, по мнению автора, сказки, для которых он предлагает название рекурсивных, могут быть классифицированы в соответствии с их внутренним строением и тем, каким именно образом в них происходит наращивание структуры.
Методы Проппа, изложенные в "Морфологии сказки", применялись не только в структурном анализе фольклорных текстов, но и в исследованиях по искусственному интеллекту для непосредственного синтеза волшебных сказок. Одним из первых опытов такого рода явилась в 1977 году система Шелдона Клейна,[35] использующая последовательность функций Проппа и механизм случайного выбора для порождения сказочных текстов.
Все тексты, полученные системой, построены по следующей схеме: начальная ситуация ("Поповичи жили в некотором государстве"; описание семьи с перечислением имен всех персонажей, большая часть которых в развитии действия не участвует); начальная недостача или вредительство; отправка; …; ликвидация недостачи/вредительства; отправка домой; возвращение. Перевод одного из таких текстов:
Парановы живут в некотором государстве. Отец — Владимир. Мать — Елена. Старший сын — Алеша. Средний сын — Николай. Старшая дочь — Мария. Средняя дочь — Марта. Елене нужен муж. Елена просит разрешения на отправку. Елена отправляется на поиски.
По пути Елена встречает корову. Корова ссорится с Еленой в лесной хижине. Елена побеждает корову. Елена получает волшебные меч, ковер и курицу. Елена перемещается в другое царство, где находится муж. Елена перемещается с помощью волшебного ковра. Елена соблазняет мужа. Елена отправляется домой. Елена прибывает домой (216, пример № 46). Строго говоря, ни один из предлагаемых текстов не отражает структуру реальной сказки: почти в каждом из них нарушаются те или иные парадигматические законы; кроме того, последовательность действий, или функций, в некоторых текстах (по-видимому, вследствие недоработанности системы, на которую указывают ее разработчики) не соответствуют и синтагматическим законам, открытым В.Я. Проппом.
В отличие от системы Ш. Клейна, система М.Г. Гаазе-Рапопорта, Д.А. Поспелова и Е.Т. Семеновой[36] способна порождать тексты, гораздо лучше имитирующие реальные волшебные сказки, причем не только последовательность действий, но и язык, что достигается применением готовых сказочных формул, например, в некотором царстве, в некотором государстве, и т. п. Тем не менее недооценка парадигматического аспекта строения волшебной сказки приводит к появлению текстов, в которых сказочные законы нарушаются. Приведем несколько примеров: прохождение предварительного испытания (просьба животных о пощаде и ответная пощада, повторенные трижды) не влечет за собой никаких последствий, кроме слов "я тебе пригожусь", зато задачи, требующие волшебных умений или помощников (посеяв зерно, на следующее утро испечь хлеб из нового урожая и т. п.), герой выполняет самостоятельно. В другой сказке герой получает волшебного коня дважды, в первый раз после ночного дежурства на могиле отца, т. е. как результат прохождения предварительного испытания, а во второй раз — от бабы-яги, причем конь бабы-яги не отличается какими-либо волшебными двойствами. В этой же сказке герой спасает царскую дочь, похищенную змеем, однако само похищение в тексте отсутствует, а отправка героя мотивируется тем, что он "надумал жениться".
Говоря об указанной системе, следует отметить, что авторы не ставят перед собой задачу изучения строения реальных сказок, но стремятся лишь получить тексты, близкие к фольклорным. По-видимому, именно по этой причине формальный аппарат, используемый для порождения начальной ситуации, отличается гораздо большей сложностью, чем аппарат для порождения непосредственно тела сказки; кроме того, как следует из описания методики, разработчики стараются как можно шире использовать возможности современного компьютера и баз данных, то есть вместо построения структурных схем перечисляют варианты, допустимые после каждого данного шага порождения.
Методология, разработанная В.Я. Проппом для изучения строения волшебных сказок, может быть достаточно широко использована в работах, посвященных проблемам семиотики текста. В статье И.И. Ревзина "К общесемиотическому истолкованию трех постулатов Проппа"[37] предлагается теоретическое обоснование подобного использования для повествовательных текстов, которые имеют более сложное строение, чем волшебная сказка, а также формальные критерии простоты и упорядоченности повествовательного текста.
Ревзин предлагает расширенное истолкование и понимание основных положений "Морфологии сказки", которое позволяло бы применить выводы Проппа к решению задач современной семантики. "Из символической логики в семиотику перекочевало разграничение термов и предикатов в качестве основных конституент всякого высказывания. Разграничение персонажей сказки и их функций может трактоваться как частный случай разграничения термов и предикатов" (77). Однако для достаточно сложных систем, к которым, очевидно, относятся как сказки, так и другие повествовательные тексты, выделения только термов и предикатов явно недостаточно. Поэтому внутри класса предикатов выделяются:
1) предикаты, выражающие некоторые постоянные ингерентные свойства (в дальнейшем предикаты состояния),[38] например "быть молодым", "быть носителем злого начала" и т. п. Эти предикаты, по мнению исследователя, не играют сюжетообразующей роли, но являются весьма существенными для противопоставлений в парадигматическом плане;
2) предикаты, которые выражают изменения субъекта или окружающей обстановки (в дальнейшем предикаты действия).[39] Очевидно, что функции Проппа относятся именно к последнему виду предикатов.
И. И. Ревзин предлагает следующее общесемиотическое обобщение положений Проппа.
I. Постоянными элементами текста являются предикаты.
