Михаил Шелякин - Язык и человек. К проблеме мотивированности языковой системы

Таким образом, можно предположить, что первоначальными средствами общения людей были какие-то целостные знаки, без которых невозможен никакой акт коммуникации, так как передаваемая информация, будучи идеальной, должна иметь знаковое представление. Характер этих знаков зависел от выбранного канала связи и первоначально не имел четкой расчлененной структуры, которая появилась в них позднее.

Основным каналом связи человеческой коммуникации является акустическая среда (звуковые волны), на основе которой позже возник визуальный письменный канал связи. Выбор акустического канала связав качестве основного был унаследован человеком от своих предшественников и поэтому не был случайным, как полагал американский лингвист XIX в. У. Уитни, с мнением которого справедливо не был согласен Ф. де Соссюр. Но вряд ли можно согласиться и с несколько осторожной формулировкой швейцарского лингвиста, когда он говорит о том, что выбор звукового речевого аппарата для осуществления коммуникации «до некоторой степени был нам навязан природой» [Соссюр 1977: 48], считая язык условностью, природа которой нам безразлична: «...вопрос об органах речи – вопрос второстепенный в проблеме речевой деятельности» [Там же]. Думается, что выбор голосового аппарата для осуществления коммуникации был нам навязан не природой, а потребностями в эффективной коммуникации, и потому природа человеческого языка небезразлична для понимания его значения для коммуникации.

Унаследованный человеком акустический канал связи нельзя понимать в генетическом, врожденном смысле, как, например, понимают ходьбу, дыхание и др. биологические функции человека: человек не рождается «речевым», подобно тому как он рождается уже с самого момента жизни «двигательным». Акустический канал связи коммуникации людей является продолжением его использования многими животными как наиболее эффективный канал для осуществления коммуникации.

Дело в том, что для коммуникации животных существуют три основных канала: зрительно-кинетический, перцептивно-обонятельный и акустический. Из всех этих каналов акустический канал обладает преимуществами перед другими: он может быть использован ночью, на относительно большом расстоянии, способствует созданию иконических знаков и дифференцированию знаков, имеет тесные связи с психическими и физиологическими состояниями животных, удобен для использования. Поэтому в животном мире преобладает акустический канал связи для

коммуникации. Разумеется, этот выбор канала является следствием не разумной оценки, а адаптацией животных к окружающей среде, и естественного отбора. Продолжая использование акустического канала связи, человек тем самым продолжал развитие принципа акустичности языковой системы.

Следствием адаптации производства языковых знаков к каналу связи коммуникации является их звуковой дискретный характер. Человек не может быть источником непрерывного звучания (мы обычно производим звуки на выдохе), человеческое звучание всегда дискретно. Поэтому языковые знаки уже по своей природе характеризуются звуковой дискретностью, степень и границы которой зависят от других факторов (о них см. ниже).

Другим следствием адаптации производства языковых знаков к каналу связи коммуникации является их слоговая дискретность, основанная на одном дыхательном толчке, задаваемом единой произносительной командой из центра, управляющего артикуляционными движениями. Слог считается элементарной антропофонической единицей, представляющей собой цельный артикуляционный и акустический комплекс, в котором происходит нарастание и спад величины воздушного потока (дыхательный импульс) и звучности. Поэтому вершиной слога является гласный – центральный слогообразующий элемент, а согласные – периферийными элементами. Функция слога заключается в обеспечении произношения и восприятия непрерывной звуковой последовательности отдельных языковых знаков. Во многих языках слог обнаруживает себя как фонологическая единица и имеет тенденцию к корреляции слогораздела и функции знака, т.е. к совпадению морфемы и слога (образованию силлабемы). Сказанное о слоге позволяет говорить о принципе слоговой дискретности языковых систем как универсальном принципе. Учет этого принципа имеет объяснительную силу при понимании процессов, происходящих в его пределах (ср. законы открытого слога, слогового сингармонизма и др.). Слог, видимо, был первичной основой для становления и развития фонем.

Одним из универсальных свойств языковых знаков, возникших в результате их адаптации к каналу связи коммуникации, является их линейный характер во времени, на значение которого особо обращал внимание Ф. де Соссюр. Он назвал линейный характер языковых знаков одним из принципов языковой системы и выделил следующие его признаки: протяженность языковых знаков во времени и их линейное измерение. Это означает, что акустические языковые единицы следуют друг за другом, образуя цепь (на письме временная последовательность заменяется пространственной). Ф. де Соссюр отмечал, что «об этом совершенно очевидном принципе сплошь и рядом не упоминают вовсе, по-видимому именно потому, что считают его чересчур простым; между тем это принцип основной, и последствия его неисчислимы. От него зависит весь механизм языка».[Соссюр 1977: 103]. Речь идет о том, что на основе линейного характера знаков возникают сочетания, имеющие протяженность (по его терминологии, синтагмы, состоящие минимум из двух единиц): например, пересчитать, против всех, человеческая жизнь, а в общем плане – синтагматические отношения между единицами языка, которые имеют свои правила установления, см. [Там же: 155—157]. О понятии синтагматики языковых единиц см. главу И (п. 6.1).

Подчеркнем, что линейность языковых знаков – результат их адаптации к каналу связи, а не «придуманное» человеком, как можно предположить из следующего замечания Б.А. Серебренникова: «Язык, чтобы стать удобным средством человеческой коммуникации, должен стать линейным» [Серебренников 1988: 132]. Языковые знаки и не могут быть нелинейными по своей естественной природе.

Языковые знаки отличаются друг от друга не только «качественно», но и «количественно». При этом разные языки тяготеют к различным количественным аспектам языкового знака: есть языки, в которых языковые знаки очень ограничены в своей линейности. Так, например, китайский язык отличается тем, что в нем морфемы и простые слова являются, как правило, односложными, а в сложных словах доминирует двусложная норма. Но есть языки, в которых много полиморфемных и сложных слов и линейные означающие в них имеют относительно большой, но не неограниченный размер (таковы, например, немецкий, русский, финский языки). Так что можно говорить о принципе их линейной ограниченности. Но какова эта ограниченность и чем она объясняется даже при учете развитого в языке морфемного и сложного словообразования?

Этому вопросу, поставленному по отношению к слову, посвящена работа В.А. Московича «Глубина и длина в естественных и искусственных языках» [Москович 1969], в которой рассматривается количественный аспект глубины (морфемного состава) и длины слова (слогов и звуков) в разных языках. Автор статьи связал этот аспект слова с ограниченностью кратковременной памяти человека. Дело в том, что человек способен при первом предъявлении запомнить и воспроизвести в среднем семь каких-либо не связанных между собой элементов (цифр, букв, слов и др.). Специально эта особенность кратковременной памяти человека была изучена в 50-х гг. XX в. американским психологом Д. Миллером, которому принадлежит ставшая уже знаменитой фраза о том, что объем кратковременной памяти человека равен « Магическому Числу Семь плюс или минус два». Этот закон был проверен при анализе синтаксической структуры английского языка американским ученым В. Ингве [Ингве 1965], который предложил так называемую «гипотезу глубины» предложения. Она сводится к тому, что английское предложение в устной речи имеет предел усложненности своей структуры, не превышающий семи обязательств (по непосредственно составляющим).

Эту идею позже и применил к глубине и длине слова в устной речи В А. Москович. Он установил, что максимальное количество морфем в словах естественных языков редко превышает семь и характерной чертой их является отсутствие стандартного размера глубины слова: от одной до семи и более морфем. Подобным же образом обстоит дело и с длиной слов: средняя длина слова в разных языках колеблется в пределах от двух до трех слогов, а максимальная – от 7 до 10 слогов. Как упоминает В.А. Москович, в опытах, проведенных в лаборатории Л.A. Чистович, наблюдается резкое снижение разборчивости фраз, превышавших размеры семи слов. В письменной речи эти ограничения снимаются: в ней встречаются слова-монстры (ср. некоторые химические термины). Вместе с тем В.А. Москович полагает, что при учете встречаемости сверхмаксимальной глубины и длины слова потенциальный предел глубины слова колеблется от 10 до 15 морфем, а длины слова – от 15 до 20 слогов.