что мы наблюдаем их оттуда, где находимся, а именно с планеты Земля. Если бы мы стояли на поверхности Солнца и смотрели оттуда, орбиты оказались бы намного проще, потому что… планеты вращаются вокруг Солнца, а не вокруг нас!
Имя этого поляка Николай Коперник. Он заслужил почетное место в «зале славы созерцания», поскольку его теория зиждется на смиренном подходе к наблюдению. Он был родом из Польши в эпоху, когда центром торгового мира считалось Средиземноморье, а центром этого центра – Венеция, и, возможно, идея о том, что мы находимся в центре мироздания, а все остальные – где-то на периферии, была ему не столь близка. У него не было имперских амбиций. Может быть, центр где-то еще, говорил он, и не он один, или нигде. Коперник научил нас тому, что один из самых важных вопросов, которым стоит задаться: откуда мы смотрим? Он низверг с пьедестала христианское Средиземноморье.
Ниспровержение – тоже часть эмпатии, и понять это помогает нам неврология. Два итальянских нейробиолога, Джакомо Риццолатти и Витторио Галлезе, изучали мозг обезьян в процессе выполнения животными некой задачи, а также мозг обезьян, которые только наблюдали за действиями других животных. Ученые обнаружили, что в обоих случаях возбуждаются одни и те же участки. Когда вы тянетесь за арахисом и когда смотрите, как это делает кто-то другой, у вас активируются одни и те же зоны, причем в последнем случае лишь на 10–20 процентов слабее, чем в первом. Действие и наблюдение с точки зрения мозга ничем не отличаются.
Функции, выполняемые так называемыми зеркальными нейронами, до конца не ясны, но этот опыт доказывает, что наблюдение за эмоциями может вызвать в нас те же эмоции, хоть и не в столь сильной степени. Всем нам доводилось ощущать это на интуитивном уровне, и открытие нейробиологов помогает объяснить, чем картина Джентилески отличается от работы Леони, и осмыслить роль, которую зрительные впечатления играют в социальном и мультикультурном взаимодействии. Но остается еще более важный вопрос: как вызванная наблюдением эмпатия влияет на наше поведение. На этой иллюстрации мы видим человека, просящего милостыню на улицах Дублина во время ирландского экономического кризиса.
Бездомная в Дублине, Ирландия © Peter Macdiarmid / Getty Images
Это женщина? Можно ли по ее одежде догадаться, что она из Восточной Европы? Стара ли она? Мы видим снег на ее перчатках, видим, что сидит она, скорее всего, на свернутом тряпье, и чувствуем, как ей холодно, как бедственно ее положение. Образ помогает нам проникнуться чужой болью. Однако эта фотография обрезана. Взглянем на нее целиком – и ощутим душевный дискомфорт уже по другой причине.
На женщинах слева теплые пальто, в руках сумки. Они не смотрят на бездомную, но, похоже, стараются держаться от нее подальше. Мы, как зрители, можем двояко отреагировать на это, особенно если отождествляем себя с женщинами слева, которые даже вообразить себя не могут на месте женщины справа и, хотя они делят с ней пространство, психологически от нее очень далеки. Это иллюстрация эмпатической напряженности. Три металлические конструкции над мостом кажутся символической фигурной скобкой. Наш взгляд, подобно этой скобке, соединяет лево и право.
«Таксист», Мартин Скорсезе / Columbia Pictures Corporation, Bill / Phillips, Italo / Judeo Productions, USA, 1976
Двойственность этой иллюстрации поднимает тему, противоположную эмпатии, – тему агрессии, когда человек сам ищет повода для насилия. В этом знаменитом кадре из фильма «Таксист» Роберт Де Ниро, глядя на себя в зеркало, спрашивает: «Это ты мне говоришь?!»
Однако никакого разговора не происходит. Мы не можем этого знать, глядя на иллюстрацию в книге, поскольку в любом случае не слышим диалога. Мы только видим момент конфронтации, горящие глаза, устремленные в одну точку. Взгляд может вызвать слезы, как в перформансе Абрамович, но может вызвать и страх. Люди, которым случается попадать в опасные ситуации, знают, что нельзя смотреть в глаза потенциальным агрессорам. Это будет расценено как вторжение в личное пространство и провокация. Здесь Де Ниро явно ищет драки, репетирует ссору. Строка из шекспировского «Отелло» прекрасно передает мысль о грозной силе взгляда: «…один лишь этот взгляд / Меня низринет с неба в дым и пламя» [4].
Конголезский идол-нконди. XIX в. © Tropenmuseum, Amsterdam, The Netherlands / Photo: © Heini Schneebeli / Bridgeman Images
Слева фрагмент конголезского идола-нконди, датированный XIX веком. Хотя глаз почти не видно, V-образный разлет бровей и наклоненная вперед голова вселяют в нас чувство, что идол настроен враждебно. Его взгляд призван нас напугать: этот нконди должен был охранять место погребения. Рот очень напоминает рот Де Ниро, угол приоткрыт, словно вот-вот покажутся оскаленные зубы. Нконди и Трэвис Бикл, герой Де Ниро, говорят: Иди отсюда или пеняй на себя. Не подходи!
В этой главе зрение нашей малышки получило дальнейшее развитие. Наш взгляд на мир приобрел векторы, направления, мы научились наводить мосты. Мы всматривались в глаза других существ, переводили взгляд с места на место, чтобы увидеть движение, мы созерцали мир природы, чтобы прочесть его послание. Мы стали детективами в визуальном мире. История нашего зрительного восприятия обогатилась. Настало время обратить взор на себя.
Глава 3
Смотрим и осмысляем: наше «я», дом, дизайн
Давайте представим теперь, что мы смотрим на мир глазами четырехлетней девочки. В младенчестве она различала лишь черно-белые пятна. Затем освоилась с расстояниями, научилась воспринимать цвета, людей, эмоции и природу.
В этой главе мы увидим, как развивается ее зрительное восприятие дальше. Отныне все большее значение будет приобретать то, что находится в непосредственной близости. Это, так сказать, «обстановка» ее мира. Малышка разглядывает предметы, свое жилище, присматривается к домочадцам. Наблюдая за их взаимодействием, она поймет, что одни люди чаще принимают решения: они «главнее» других. Она начнет постигать, что такое общественные отношения и общественное устройство. Увидит, как все соотносится между собой. Отдельные образы постепенно станут складываться в картинки.
Между людьми из окружения ребенка отныне установятся вполне понятные связи. Малышка станет подмечать, в каких отношениях люди находятся между собой, как повторяются их действия и какие поведенческие модели они используют. Именно этим занята девочка в центре картины Софонисбы Ангиссолы. Софонисба, старшая из шести сестер, родилась в 1530-х годах, стала художницей, снискала восхищение Микеланджело и дожила почти до девяноста.
На этой картине
