Не замедляя аллюра, они проехали мост через реку на краю деревни и только вдали от людских глаз наконец сбавили темп. Но, увы, слишком скоро остались позади поля Джайлза и угодья других жителей Хэма. И теперь они проезжали места, где уже побывал дракон. Повсюду виднелись сломанные деревья, сожженные изгороди, обуглившаяся трава, и надо всем этим стояла напряженная зловещая тишина.
Солнце жарило вовсю. Фермер начал подумывать, не сбросить ли ему с себя одно из одеяний. Кроме того, он решил, что перебрал утром эля. «Вот тебе и конец праздников. Считай, повезет, если сам в живых останусь»,— размышлял он.
Вытащив из кармана огромный зеленый платок, он вытер им лицо. Из предосторожности он взял с собой именно зеленый, вместо красного, так как ходил слух, что красная тряпка вызывает у драконов особую ярость.
Дракона, однако, он нигде не нашел. Они проехали много проселочных дорог, покинутых полей, но червя нигде не было видно. Как и следовало ожидать, от Гарма толку было мало, он прятался за кобылой и не желал никого вынюхивать.
В конце концов они попали на извилистую дорожку, вдоль которой почти не видно было следов разрушений. Все вокруг казалось мирным и спокойным. Проехав с полмили, Джайлз решил, что уже выполнил свой долг и сделал все, что мог, чтобы не уронить своей чести. Он проделал долгий и дальний путь и теперь стал подумывать о доме и обеде. Своим друзьям он намеревался сказать, что дракон, завидя его, обратился в бегство, но вдруг дорога резко повернула.
Тут, за поворотом, и лежал дракон, перекинув хвост через сломанную изгородь. Его страшная голова находилась как раз на середине дороги.
— Караул! — взвизгнул Гарм и дал тягу. Сивая кобыла от неожиданности плюхнулась на задние ноги, а фермер полетел в канаву.
Когда он высунул голову, на него в упор смотрел дракон.
— Доброе утро, — приветствовал он фермера. — Мне кажется, ты несколько удивлен.
— Доброе утро. Ты не ошибся, — ответил Джайлз.
Услыхав, как звякнули кольца, когда фермер упал в канаву, дракон насторожил уши.
— Прости меня. Прости, пожалуйста, мое праздное любопытство, — сказал он. — Не меня ли ненароком ты искал?
— Тоже скажешь! Кто б мог подумать, что ты здесь? Я просто катался.
Он торопливо выбрался из канавы и стал пятиться в сторону сивой кобылы. К этому времени кобыла встала на ноги и как ни в чем не бывало щипала на обочине траву.
— Значит, нас свела счастливая случайность, — сказал дракон. — Я безмерно рад. На тебе, я полагаю, твой праздничный костюм? Что, нынче такая мода?
Фетровая шляпа Джайлза слетела при падении, а серый плащ распахнулся. Но фермер не растерялся:
— Да, конечно. Последний крик. Впрочем, мне пора. Я должен догнать собаку. Полагаю, она выслеживает кроликов.
— Не думаю, — сказал Хризофилакс, облизываясь от удовольствия. — Пес твой, наверное, домой попадет много раньше хозяина. Но, прошу тебя, продолжай свой путь, мастер... Прости, я так и не знаю твоего имени.
— А я твоего. Но оставим все так, как есть.
— Как хочешь, — сказал Хризофилакс, снова облизываясь и притворно закрывая глаза.
Душа у него была темной (как у всех драконов), но он был трусоват (что среди драконов тоже не редкость) и предпочитал пищу, за которую не нужно драться. Однако после здорового крепкого сна к нему снова вернулся зверский аппетит. Пастор из Окли был жилистым — правда, дракон уже и не помнил, когда он последний раз лакомился мясом хорошо упитанного человека. Теперь он твердо настроился поживиться легкой добычей и только ждал момента, когда старый дурень утратит бдительность.
Но старый дурень был не так глуп, как казалось. Взбираясь на лошадь, он не спускал глаз с дракона. Кобыла, однако, была своенравна и имела свой собственный взгляд на происходящие события. Как только фермер попытался на нее сесть, она заржала и начала лягаться.
У дракона лопнуло терпение, и он приготовился к прыжку.
— По-моему, ты что-то уронил.
Трюк был избитым. Тем не менее он сработал: Джайлз-то знал, что он уронил. Свалившись в канаву, он выпустил из рук Каудимордакс (или попросту Хвосторуб), который теперь лежал на обочине. В ту минуту, когда Джайлз наклонился, чтобы его поднять, дракон прыгнул, но Хвосторуб его опередил. Не успел фермер дотронуться до меча, как тот вырвался у него из рук и молнией ударил дракона по голове.
От неожиданности дракон замер.
— Вот так штука! — воскликнул он, обретя дар речи. — Что это у тебя?
— Всего лишь Хвосторуб. Подарок короля.
— Ошибка, — сказал дракон. — Прошу прощения.
Он начал пресмыкаться, и фермер почувствовал себя уверенней.
— Не очень-то честно ты со мной обошелся, — продолжал дракон.
— Неужели?! А почему это я должен с тобой хорошо обходиться?
— Ты скрыл от меня свое имя и сделал вид, что наша встреча произошла случайно. Ты, оказывается, очень знатный рыцарь. А рыцарский обычай, сэр, всегда требовал, чтобы противники, прежде чем бросить вызов, сообщали друг другу свои имена и титулы.
— Может быть, и требовал, а может быть, и сейчас еще требует.
Джайлз был собой доволен. Я думаю, можно простить небольшую долю самодовольства человеку, перед которым пресмыкается огромный царственный дракон.
— Ты, однако, допустил еще одну ошибку, старый червь. Я не рыцарь. Я фермер Эгидиус из Хэма, вот кто я такой. И я ничего не прощаю правонарушителям. Я стрелял в великанов из ружья за ущерб куда меньший, чем причинил ты. Им я тоже не посылал вызова.
Дракон был встревожен.
«Чертов лгун этот великан, — выругался он про себя. — Так меня облапошить! И что теперь мне делать с этим храбрым фермером? А меч так и норовит огреть по шее. Смотри, как он сверкает!»
Сколько он ни напрягал память, он не мог вспомнить, как поступают в подобной ситуации.
— Меня зовут Хризофилакс. Богач Хризофилакс. Чем я могу служить вашей милости? — спросил он с чарующей вежливостью, косясь одним глазом на клинок меча и все еще надеясь избежать битвы.
— Убирайся отсюда подобру-поздорову, чешуйчатая тварь, — сказал в ответ Джайлз, который тоже надеялся избежать сражения. — У меня одно желание — как можно скорее от тебя избавиться. Катись в свою вонючую берлогу, да поживее. Проваливай!
Он шагнул навстречу дракону, размахивая руками, будто распугивал ворон.
Этого оказалось достаточно. Хвосторуб сверкнул в воздухе и, описав дугу, звонко ударил дракона в сочленение правого крыла. Удар был так силен, что у Хризофилакса искры из глаз посыпались. Джайлз, естественно, не был сведущ во всех тонкостях драконоборчества. Знай он правила, его меч поразил бы более чувствительное место. Но Хвосторуб даже в неопытных руках делал чудеса.
Фермер вскочил на кобылу. Дракон пустился наутек. Кобыла за ним. С хриплым воем дракон перемахнул через поле. Кобыла не отставала ни на шаг. Фермер гикал и орал, будто на скачках, и при этом не переставал размахивать Хвосторубом. Чем быстрее дракон улепетывал, тем меньше он понимал, что происходит. Кобыла неслась во весь опор, едва не наступая дракону на хвост.
Ныряя в просветы между изгородями, они промчались по всем просекам и полям, перескочили через все ручьи. Дракон выпускал пламя и ревел, вконец потеряв ориентировку. Неожиданно они очутились перед мостом на окраине Хэма. Прогромыхав через мост, они понеслись по деревенской улице под оглушительный рев дракона. Откуда-то из проулка выскочил Гарм и как ни в чем не бывало присоединился к погоне.
Жители Хэма столпились у окон, а некоторые высыпали на крыши. Они испускали одобрительные крики, хохотали, колотили в сковородки, кастрюли, котлы, трубили в рога и дудки, а священник даже приказал звонить в церковные колокола. Такого шума и гама никто в Хэме не слыхал уже добрую сотню лет.
Неподалеку от церкви дракон выдохся. Он лежал посреди дороги и ловил пастью воздух. Гарм, осмелев, подошел ближе и обнюхал ему хвост, но дракон даже не отреагировал на такое оскорбление.
Когда подъехал на кобыле фермер и к церкви стали сбегаться (не забывая, однако, сохранять почтительное расстояние) деревенские жители, вооруженные кто вилами, кто шестом, кто кочергой, дракон, с трудом переводя дыхание, обратился к ним с такой речью:
