М. Р. – У «берлинцев» очень сложное отношение к Германии. Они смотрят мимо немецкой кинотрадиции, они – космополиты. Как вообще в Европе обстоит сейчас дело с чувством национального, «своего»? Говорят, что оно снова возвращается?
М. М. – Но националистические агитки занимают место отнюдь не периферийное: повсеместные дебаты об идентичности, подъем крайне правых партий тому свидетельство. В целом язык политики в Европе изрядно архаичен; политика, обладая собственной инерцией, отстает от совокупного общественного процесса. Отсюда систематическая ложь политиков о возрождении индустриальной Европы, о росте, который вот-вот начнется, о безработице, которая вот-вот резко снизится…
Но это отставание отвечает и определенным архаизирующим явлениям: возрождение старых профессий, антиконсюмеристские практики, введение элементов натурального хозяйства и бартера, возврат к классической модели семьи под влиянием пугающей диверсификации как сексуальности, так и биологического воспроизводства.
М. Р. – Кстати, о сексуальности. Кино «берлинцев» подчеркнуто асексуально. Как вообще обстоит с этим дело в Европе?
М. М. – Кажется, поколенческий маятник качнулся в другую сторону. Молодые люди отчужденно относятся к родителям, для которых сексуальное освобождение – прежде всего, от сексуальных догм и запретов предыдущего поколения (точнее, поколений, поскольку вплоть до середины ХХ века сексуальные нравы изменялись медленно) – служило символом освобождения политического и экономического. Для родителей jouissance[30] был парадигмой любого удовольствия/удовлетворения, тогда как для детей – это один из типов удовольствия, наряду с самыми разными прочими: гастрономическим, музыкальным, коммуникативным, потребительским… Почему, придя к психоаналитику, нужно рассказывать определенные вещи? Почему Маяковский назвал поэму «Про это»? Разве всем было понятно, про что? Для современных молодых секс – не многим более, чем один из обязательных ингредиентов в рецепте любого фильма. Его отсутствие у Шанелек это только подчеркивает. Но у героев фильма (а значит, как минимум, и у некоторых европейцев) и вообще дефицит желания. Они не овладевают профессией, а пробуют себя в ней; но и досуг их столь же неопределен. В отпуск не хочется: и ни от чего не устали, и ни к чему волочить с собой свой абсурд. Интересно при этом, что при найме на работу вашим досугом сегодня могут интересоваться больше, чем заверенными дипломом профессиональ ными навыками, а то, что вы, чего доброго, отсутствуете или недостаточно активничаете в социальных сетях, рискует серьезно насторожить работодателя.
М. Р. – Есть ощущение, что с начала десятых мир подтрясывает. Украина – только одна из таких точек. На улицах городов, давно от этого отвыкших, льется настоящая кровь. Это знак того, что мы вступили в другую эпоху? Если да – как эта эпоха отражается или может отразиться на курорте Европа?
М. М. – После двух мировых войн Европа надолго пацифицировалась. Но на ее периферии конфликты неизбежны. Трудно говорить об украинской трагедии в двух словах. Ужасно, но геополитическая инициатива Путина многих устроила как спасительное упрощение. Глобализация, мультиполярность, когнитивный капитализм, неподконтрольные биотехнологии, всеобщая интерконнективность и текучий модерн – это все как-то запутано. А вот «мы – они» – это ясно, холодная, а если надо, то и горячая война – так-то оно попроще и попонятней. Это такое видение мира, на котором сходятся и гопники, и ястребы в правительствах и штабах. Но раз мы о Европе, то в ней как раз ястребиность и не в почете. Европа делегировала ее своему уже не юному, но все еще бодрому отпрыску – Америке. Сама же она тайно надеялась на многократно объявленный «конец истории», своего рода тихий, домашний либерально-консюмеристский апокалипсис. Отсюда пост-, если не сказать, безисторичность, которой проникнут фильм Шанелек.
М. Р. – Ваша книга публиковалась по главам уже почти 10 лет назад. Есть ли ощущение, что за эти годы европейский проект нащупал или начинает нащупывать новые основания для жизни? Или он вступил в новую фазу растерянности?
М. М. – Что касается постиндустриально-курортного портрета Европы, то он за 10 лет стал банальностью. Когда книжка вышла в 2007 году по-французски, некоторые европейские друзья на меня обиделись. Конечно, социологам и просто внимательным наблюдателям все было ясно уже тогда, но в большинстве своем граждане неутомимо верили, если разобраться, не такому уж и безвредному оптимизму своих политиков: если хотите подарков, сначала выберите в президенты Деда Мороза. Пока срабатывают допотопные популистские лозунги типа «Франция для тех, кто встает рано» или «Работать больше, чтобы получать больше» (Саркози), не говоря уже о бессмысленных, но таких соблазнительных темах, как «национальная идентичность», общество может откладывать на потом концептуальную работу над действительно насущными вопросами. А они таковы. Сегодня достаточно трети общества, чтобы произвести товаров и услуг, достаточных для всего общества; или, при ином раскладе, сегодня достаточно, чтобы работники трудились треть нынешнего рабочего времени, чтобы обеспечить все общество. Но что делать с двумя третями (людей или времени)? Европейцы не хотят идентифицировать себя через труд, но по-другому еще не умеют. После освобождения от труда встанет (и уже встает) вопрос: освобождение для чего? Сизифу тяжело. Но если отнять у него камень, может быть, станет совсем невозможно?
Главные фильмы Берлинской школы
Барбара (Barbara) 2012
Режиссер
Кристиан Петцольд
Бунгало (Bungalow) 2002
Режиссер
Ульрих Кёлер
В тени (Im Schatten) 2010
Режиссер
Томас Арслан
Внутренняя безопасность (Die innere Sicherheit) 2001
Режиссер
Кристиан Петцольд
Все остальные (Alle anderen) 2009
Режиссер
Марен Аде
Грабитель (Der Ra uber) 2010
Режиссер
Беньямин Хайзенберг
Дилер (Dealer) 1999
Режиссер
Томас Арслан
Драйлебен: Одна минута темноты (Dreileben: Eine Minute Dunkel) 2011
Режиссер
Кристоф Хоххойзлер
Желание (Sehnsucht) 2006
Режиссер
Валеска Гризебах
За деревьями леса (Der Wald vor lauter Ba umen) 2003
Режиссер
Марен Аде
Йелла (Yella) 2007
Режиссер
Кристиан Петцольд
Йерихов (Jerichow) 2008
Режиссер
Кристиан Петцольд
2007 (Ferien) Каникулы
Томас Арслан Режиссер
2005 (Falscher Bekenner) Лжесвидетель
Кристоф Хоххойзлер Режиссер
2006 (Lucy) Люси
Хеннер Винклер Режиссер
2007 (Madonnen) Мадонны
Мария Шпет Режиссер
2004 (Marseille) Марсель
Ангела Шанелек Режиссер
2001 (In den Tag hinein) Между днями
Мария Шпет Режиссер
1998 (Pla tze in Sta dten) Места в городах
Ангела Шанелек Режиссер
2003 (Milchwald) Молочный лес
Кристоф Хоххойзлер Режиссер
2001 (Mein Stern) Моя звезда
Валеска Гризебах Режиссер
2001 (Mein langsames Leben) Моя медленная жизнь
Ангела Шанелек Режиссер
2006 (Montag kommen die Fenster) Окна будут в понедельник
Ульрих Кёлер Режиссер
2010 (Orly) Орли
Ангела Шанелек Режиссер
Под тобой город (Unter dir die Stadt) 2010
Режиссер Кристоф Хоххойзлер
После полудня (Nachmittag) 2007
Режиссер Ангела Шанелек
Прекрасный день (Der scho ne Tag) 2001
Режиссер Томас Арслан
Призраки (Gespenster) 2005
Режиссер Кристиан Петцольд
Сонная болезнь (Schlafkrankheit) 2011
Режиссер Ульрих Кёлер
Спящий (Schla fer) 2005
Режиссер Беньямин Хайзенберг
Школьная поездка (Klassenfahrt) 2002
Режиссер Хеннер Винклер
Составлено Данилой Липатовым
Хартмут Битомски (р. 1942) – немецкий режиссер и продюсер, в начале 1990-х преподавал Шанелек, Арслану и Петцольду в Немецкой академии кино и телевидения, с 2006 по 2009 год был ее директором.
Харун Фарокн (р. 1944) – режиссер и сценарист, един из самих важных преподавателей в Немецкой академии кино и телевидения для первого поколения «берлинцев».
См. примечание 1 на с. 16
Nouvelle vague allemande – «Новая немецкая волна» (фр.). Французский аналог термина «Берлинская школа».
В мае 2006 года Граф выступил с речью в Международной Кельнской киношколе (IFK) по поводу присуждения ему звания почетного профессора. В ней шла речь о безжизненности нового немецкого кино и путях его спасения, движения к витальности, которые лежат через возвращение к жанру.
