Правда, не у всех гуманистов Медичи пользовался популярностью: хорошо известно о ссоре Козимо и его брата Лоренцо с Франческо Филельфо. После триумфального возвращения во Флоренцию Козимо отправил ученого полемиста в изгнание.
После 1434 года флорентийский Studio, университет, пришел в упадок, чтo означало возвращение к обучению греческому языку частным образом, но интерес к древней литературе не угас, и свидетельство тому — охота за манускриптами. Иные ученые разорялись на покупке книг так случилось с Никколо Никколи, по завещанию которого в 1436 году 800 его рукописей составили первую флорентийскую библиотеку, одним из кураторов которой объявил себя и Козимо. У него и у самого были на службе собиратели рукописей: Кристофоро Буондельмонти и Поджо Браччолини. Он имел 400 рукописей, которые присоединил к 800 манускриптам Никколи. По его же распоряжению была приведена в порядок коллекция Панентучелли да Сарцаны. который в 1447 году стал папой Николаем V и основал Ватиканскую библиотеку. Благодаря гуманисту-книготорговцу Веспасиано да Бистиччи, у которого был штат из 45 писцов, Козимо менее чем за два года получил списки с 200 манускриптов. Книги эти он отдал в доминиканский монастырь Сан-Марко, а когда в 1453 году здание, где они хранились, рухнуло — в специальное помещение, построенное в 1457 году Микелоццо Микелоцци. Затем Козимо собрал еще две коллекции: в монастыре Сан-Лоренцо (ныне Библиотека Лауренциана) и в аббатстве Фьезоле.
Царство греческой мысли. Марсилио Фичино и приобщение к учению Платона
После падения Константинополя в Европу хлынул поток не только рукописей, но и ученых. Уроки греческого и лекции греческих профессоров проходили во всех монастырях, в Сан-Миниато, в Санта-Мария дельи Анджели, в келье камальдолийца Амброджо Траверсари, на вилле самого Козимо в Кареджи. Иоанн Аргиропулос, приехавший во Флоренцию в 1456 году, подготовил новое поколение ученых, среди которых были Донато Аччайуоли и Анджело Полициано. Ему на смену пришли уже флорентийцы, например, знаменитый Кристофоро Ландино, преподававший сорок лет, до 1497 года; среди его учеников были внуки Козимо — Лоренцо Великолепный и Джулиано.
Козимо стремился познакомиться с греческой литературой потому, что интересовался вопросами философии. Этот интерес пробудил в нем в 1439 году один из греков, приехавших отстаивать интересы Православной церкви в связи с ее предстоящей унией с Римско-католической. Георгий Гемист по прозвищу Плифон, ярчайшая личность, страстный поклонник Платона, сторонник возврата в какой-то мере к язычеству, вызвался публично дискутировать со знаменитым сторонником Аристотеля Георгием Схоларием, в монашестве Геннадием.
У Плифона были и другие противники: Феодор Газа и Георгий Трапезундский. Спор между греками обострился еще до того, как они отправились на Собор, а в общем собрании представителей двух церквей во Флоренции он дошел до крайнего ожесточения. Православные, и не думая согласно противостоять католикам, обрушивали друг на друга теории Платона и Аристотеля, как будто именно эти языческие философы были авторитетами, на которых стояла христианская вера.
Ярость этих дебатов можно сравнить с политическими баталиями нашего времени, когда в идеологическом противостоянии люди становятся беспощадными. Во Флоренции противники загнали Плифона в угол, но он нашел поддержку в лице епископа Никейского Иоанна Виссариона, вскоре ставшего кардиналом Римской церкви. Тот утверждал, что объяснение происхождения мира и образа творения по Платону и Аристотелю можно согласовать.
Но мало кто из его восточных клириков мог принять такое согласование. Ведь Аристотель исходил из положения, что природой не движет никакое трансцендентное вмешательство: она приведена в движение первым толчком, после чего движется в первоначально заданном направлении. Это положение, согласно которому Бог ставится вне тварного мира, было развито средневековыми богословами Альбертом Великим и Фомой Ливийским. В этом случае божье создание ответственно, оно может быть судимо и осуждено Богом.
Платон, надолго забытые произведения которого в то время прочли заново, в противоположность Аристотелю учил, что Дух всегда присутствует в природе и через множество посредников действует ради установленной им самим цели. Плифон, главным образом под влиянием Плотина и других александрийских философов II века н. э., подхватил эту теорию и сделал из нее выводы. Он учил, что у мира есть сокровенный смысл, частично приоткрытый в эзотерических сочинениях Гермеса Трисмегиста и Дионисия Ареопагита. Законы природы, как их представлял себе Аристотель, можно изменить путем воздействия духа и благих духовных сил.
Эта философия, в которой отношения человеческого и божеского трактовались не в свете страха и чувства греха, как в традиционном христианстве, а в свете свободы и любви, вдохновила Козимо и окружавших его коммерсантов и ученых. Плифон убедил Медичи, что новые идеи следует не просто принять, а осмыслять в ученых беседах. Так родилась идея воскресить Платонову "академию" — неформальное собрание, в котором непринужденно дискутировали о коренных вопросах бытия. Но сам Гемист Плифон был отозван в Пелопоннес и не смог исполнить свой замысел. Вскоре он превратился в объект преследований со стороны Геннадия, который стал константинопольским патриархом и объявил Плифона еретиком. После его смерти в 1451 году некоторые его сочинения, а именно те, где развивалось неоязыческое учение, сожгли.
Однако идея, зародившаяся во Флоренции, не канула в Лету. В 1451 году Козимо поручил восемнадцатилетнему Марсилио Фичино, сыну своего врача, приступившему к изучению греческого языка, прочесть, прокомментировать и перевести некоторые сочинения Платона. До тех пор юный ученый изучал преимущественно труды Аристотеля. Поручение Козимо и собственная склонность самого Марсилио Фичино привели к тому, что он возродил учение Платона и даже стал своего рода проповедником античной философии. На его ученых собеседованиях собирались знатоки-гуманисты, прежде встречавшиеся в кружках Сан-Марко и камальдолийского монастыря. Среди них гениальный архитектор Леон Батиста Альберти, Донато Аччайуоли, Антонио Каниджани. Аламанно Ринуччини, Джованни Кавальканти и многие другие. Козимо Медичи привечал ученых в своих дворцах и поместьях, особенно на вилле Кареджи, рядом с которой получил от него в подарок клочок земли Фичино.
7 ноября, день рождения и смерти Платона, стал праздничным днем, как некогда для древних философов Плотина и Порфирия.
Ученые гости собирались вокруг бюста Платона, перед которым день и ночь горела лампада. Начинался философский спор, завершавшийся хвалой Платону, которую пели как гимн. Обряд этих собраний напоминал некий тайный культ, отправляемый в узком кругу посвященных, и это действительно было своего рода богослужение во славу тайного знания о началах мира.
Вскоре к платонизму приобщилась вся семья Козимо.
В собраниях участвовали и его сыновья Джованни и Пьеро, и даже внуки Лоренцо и Джулиано, когда подросли. В повседневной жизни они учились политическим играм и крупным финансовым операциям, но им было ведомо и объяснявшее мир учение, благодаря которому они были уверены, что в своей деятельности едины с Богом — первой сущностью Вселенной. И дети и внуки Козимо пропагандировали «неоплатонизм» как своего рода официальное учение дома Медичи.
Смерть Козимо Медичи
Невозможно отрицать, что интеллектуальные увлечения Козимо были абсолютно искренними. Он одинаково усердно изучал «Жизнеописания философов» Диогена Лаэртского и творения Григория Богослова. Что же касается принятых в то время церковных обычаев, то он придавал им мало значения. Как и другие магнаты, Козимо не был верен супруге и имел от одной невольницы незаконного сына Карло, которого воспитал в своей семье. Но ни в этом, ни в том, что он, нарушая церковные запреты, давал в долг под проценты, Козимо ничуть не отличался от своих современников. Возможно, он просто чаще, чем другие, задумывался о своей загробной жизни.
Джакопо Понтормо "Портрет Козимо Медичи"
Последние дни Козимо на вилле Кареджи напоминали кончину античного философа. Страдая от распухших суставов и жесточайшей урикемии, он до конца сохранял ясность ума и чувство юмора. Его непрестанно преследовал страх смерти, и он велел читать ему с комментариями переведенные Фичино рассуждения Платона о начале мира и высшем благе, а затем часами молча размышлял об этом. Жена Козимо Контессина, добрая хозяйка и верная спутница, однажды спросила, почему он лежит без движения. «Когда мы переезжаем в деревню, — ответил Козимо, — ты за две недели начинаешь собираться. Разве не понимаешь, что мне есть о чем подумать, собираясь из этой жизни в вечную?» Когда же она в ужасе спросила мужа, почему он лежит с закрытыми глазами, тот просто ответил: «Привыкаю».
