5. Слово „терпимость" у современныхъ iудеевъ всегда на языкѣ, когда они говорятъ за себя и требуютъ нестѣсняемаго простора для своей игры. И однако, терпимость свойственна имъ менѣе, чѣмъ всякому другому народу. Ихъ религiя - самая исключительная и самая нетерпимая изъ всѣхъ; ибо, въ сущности, она не признаетъ ничего, кромѣ голаго iудейскаго эгоизма и его цѣлей. Лессингъ, который былъ отчасти iудейской крови, со своей параболой о трехъ кольцахъ, тъ.-е. религiяхъ, выступалъ еще довольно робко. На которой сторонѣ истина, - этого онъ съ виду не затрогивалъ. Современные евреи не только лелѣютъ это лессинговское лже- и полу-просвѣщенiе и кое-какiя представленiя терпимости, ибо это для нихъ щитъ изъ якобы немецкой литературы, но усвоили себѣ и болѣе нахальную манеру. Эти на видъ скромныя требованiя простой терпимости они уже заменили открытымъ высокомѣрiемъ, прославляющимъ iудейство и его религiю, какъ что-то недосягаемо высокое. Въ силу этихъ притязанiй, iудейская религiя есть, нѣкоторымъ образомъ, nоn рlus ultrа, древнейшее воплощенiе всякой гуманности, кротости и мудрости, и вся эта нахальнейшая ложь постоянно на языкѣ у писателей iудейской рекламы. Скромное iудейское мнѣнiе утверждаетъ, что Новый Завѣтъ не болѣе какъ плагiатъ изъ талмуда ( 4 ), тогда какъ на дѣлѣ, наоборотъ, талмудъ, скомпанованный двѣсти лѣтъ спустя по Р.Х. изъ всевозможныхъ преданiй, представляетъ собою путаную смѣсь изъ всевозможныхъ литературъ. Вѣковъ за шесть до и два столѣтiя по Р. Х. iудейскiе книжники работали надъ усовершенствованiемъ традицiонной софистики или, лучше, крючкотворства, сваливая въ одну кучу всевозможную азiатчину и всякiе отбросы греческихъ ученiй, а смыслъ писанiй Ветхаго Завѣта часто совершенно извращали и произвольно ставили верхъ ногами. Толстая компиляцiя этой софистики, - плодъ трудовъ великаго множества книжниковъ, и есть талмудъ. Натурально, къ услугамъ редакцiи, которая, какъ сказано, имѣла мѣсто спустя два столѣтiя по P. Х., была налицо не только вся классическая древность грековъ и римлянъ, а и непосредственно все, что было новаго у iудеевъ, тъ.-е. все, что предъявляла реформаторская попытка Христа. Поэтому, въ высшей степени комично, когда евреи воображаютъ, что ихъ талмудъ - книга всевозможной учености и мудрости, тогда какъ на дѣлѣ эта книга, какъ кривое зеркало, искажаетъ всякую мудрость, какая только могла дойти до ушей iудейскихъ книжниковъ отъ другихъ народовъ и отъ лучшихъ элементовъ.
Книжники или, - чтобы не опустить и необходимаго дополненiя, - книжники и фарисеи, были, въ сущности, тѣми цеховыми учеными и законниками, съ которыми Христу приходилось имѣть дѣло, какъ съ самымъ враждебнымъ ему классомъ. Они стояли еще ниже аѕинскихъ софистовъ, которые повинны въ судьбѣ Сократа. Такъ какъ, однако, въ настоящее время нѣтъ недостатка въ писателяхъ, пытающихся обѣлить софистовъ и вооружающихся противъ Сократа, то еще менѣе стѣснялась iудейская наглость въ извращенiи истины о судьбѣ Христа. Вопреки свидетельству исторiи iудейскiе писатели утверждаютъ, именно, будто iудеи вовсе неповинны въ осужденiи Христа и въ его смерти. Iудейскiе уголовные законы и уголовные суды, вопреки очевидности фактовъ, выставляются этими iудейскими бумагомарателями какъ образецъ кротости и гуманности, и отсюда смѣло выводится заключенiе, что то, что iудеи называютъ процессомъ противъ Христа, совершено было не по обычаю iудейскому - какъ будто бы никому не было извѣстно, что Христосъ осужденъ былъ Высшимъ Совѣтомъ книжниковъ за богохульство, и что именно этотъ Совѣтъ, вместе со своимъ народомъ iудейскимъ, принудилъ римскаго намѣстника лучше освободить на Пасху, какъ того требовалъ древнiй обычай iудеевъ, какого нибудь обыкновеннаго преступника, нежели Христа, котораго онъ считалъ неповиннымъ. Гоббесъ сказалъ, что всегда найдутся люди, которые будутъ отрицать даже Эвклидовы аксiомы, если это имъ будетъ выгодно. Iудеи, съ своими выгодами, готовы на еще большее, и ихъ наглость всегда готова отрицать логическiя аксiомы, оспаривая, если это имъ выгодно, что бѣлое - бѣло, а черное - черно. Iудеи распяли на крестѣ своего Iисуса, - и эта истина еще и нынѣ для нихъ не совсѣмъ удобна. Но воспоминанiе объ этомъ актѣ, содѣянномъ книжниками или, если угодно, лжеучеными iерусалимской испорченности, воистину, ничуть не смягчается тѣмъ, что современные iудейскiе книжники къ этому акту присоединяютъ еще иной, духовный актъ, пытаясь значенiе личности Христа поставить еще ниже скудной компиляторской мудрости своихъ талмудистовъ. Таковъ-то образчикъ современной терпимости въ iудейскомъ родѣ.
Iудеи, очевидно, всегда были самымъ нетерпимымъ племенемъ на землѣ; таковы они и теперь, даже тамъ, гдѣ они еще такъ старательно покрываютъ себя штукатуркою, которая намекала бы на противное. Таковы они не только въ своей религiи, но и во всѣхъ отношенiяхъ. Когда они говорятъ о терпимости, то, въ сущности, они хотятъ, чтобы терпели ихъ, несмотря на все ихъ безстыдство. Но такая терпимость означаетъ, въ сущности, признанiе ихъ господства, а господство ихъ опять-таки означаетъ притѣсненiе и враждебность ко всему прочему. Кто ближе знаетъ iудейскую расу и ея исторiю, тотъ ясно сознаетъ, что не можетъ быть болѣе кричащаго противоречiя, чѣмъ iудей съ терпимостью на устахъ. Требуемая имъ терпимость, въ концѣ-концовъ, есть не что иное, какъ свобода для iудейской нетерпимости. Если что не заслуживаетъ быть терпимымъ, - полагалъ еще Руссо, - такъ это сама нетерпимость. Терпѣть, дозволять нетерпимости шире и шире распространяться, значитъ заглушать самый гуманный принципъ терпимости. Не только великая религiя, но и всякая раса, которая заявляетъ притязанiя на терпимость, должна сама исповѣдывать терпимость. Основнымъ ея стремленiемъ и принципомъ не должна быть враждебность и война противъ всего иного. Содержанiе религiи или законы народности должны быть совместимы со всеобщею человѣчностью и взаимностью, если хотятъ, чтобы остальное человѣчество терпѣло ихъ. Но народецъ палестинскаго захолустья съ самаго начала оказался обладателемъ побужденiй и законовъ, которые остальное человѣчество радикально отвергали и объявили ему войну. Приводили мѣста изъ талмуда, которыя ясно показываютъ, что религiя уполномочиваетъ iудеевъ обманывать не-iудеевъ и вредить имъ. Но намъ для этого не нужно никакого талмуда. Если бы его и совсѣмъ не было, то iудейская мораль не была бы отъ этого лучше, и отлично давала бы знать о себѣ. То, что наблюдаемъ мы теперь въ фактическихъ cношенiяхъ съ iудеями, это, въ сущности, все тѣ же свойства, которыя воплощались и въ Iудеѣ временъ Моисея. Ветхiй Завѣтъ - хорошее зеркало, въ которомъ правильно отражается душа iудея. Нужно только всмотрѣться непредубѣжденнымъ окомъ, и мы разглядимъ избранный народецъ нашихъ дней въ этомъ непроизвольномъ самоизображенiи iудея тѣхъ временъ. Какъ часто iудеямъ косвенно разрѣшается проделывать съ не-iудеями то, что запрещается имъ проделывать другъ съ другомъ! И ветхозаветная проповѣдь своего рода любви къ ближнему прямо имѣетъ въ виду iудея между iудеями. И въ настоящее время у iудея нѣтъ иныхъ ближнихъ, кромѣ iудеевъ же. Какъ бы сильно iудеи ни обманывали другъ друга, какъ бы предательски другъ къ другу ни относились, но во враждѣ къ не-iудеямъ они всѣ солидарны. Даже тѣ iудеи по крови, которые продаютъ себя для дѣлъ противъ своего же собственнаго племени, все-таки дѣлаютъ это свойственнымъ ихъ племени способомъ. Обуздывая iудейство, для чего они и нанялись, они продѣлываютъ это такъ, что всею своею манерою они, сверхъ того, прославляютъ еврейство. Iудей всегда остается iудеемъ, даже когда переходитъ въ противный лагерь, гдѣ и продѣлываетъ антiюдику. Но всего менѣе могутъ насъ обмануть остроты iудейскихъ писателей по адресу своего же племени. Иногда iудеи, разыгрываютъ передъ не-iудеями видимость бсзпристрастiя, ругая iудеевъ и ихъ свойства. Нерѣдко они бываютъ первыми, обнаруживая у iудея его iудейскiя качества, при чемъ достигаютъ этого темъ, что у себя такiя качества отрицаютъ, либо о нихъ сожалеютъ. Такая манера расчитана на не-iудеевъ или, гдѣ дѣло дѣлается передъ лицомъ публики, она расчитана на публику, въ которой iудеи составляютъ лишь незначительную часть. Но тѣ же самые iудеи, когда они находятся въ своей средѣ, или когда публика изъ ихъ людей преобладаетъ, бьютъ себя въ грудь, взывая, какъ они горды тѣмтъ, что они iудеи. Такимъ образомъ, за этою нарочитою видимостью свободы отъ всего iудейскаго слышится всегда враждебность и нетерпимость. Гдѣ iудей по крови самъ дѣлается гонителемъ iудеевъ, что иногда требуется гешефтами, тамъ онъ дѣлаетъ только въ противоположномъ направленiи, употребленiе ихъ врожденныхъ его племени образа мыслей и нетерпимости. Но тѣмъ менѣе можно довѣряться ему; ибо iудей остается вѣренъ себе даже и тогда, когда разыгрываетъ изъ себя анти-iудея. Нетерпимый эгоизмъ составляетъ его суть, гдѣ бы и какъ бы онъ ни обнаруживалъ его. Онъ сквозитъ даже въ его рѣдкостномъ мозаическомъ законодательствѣ. Такъ называемыя десять заповедей имѣютъ силу, видимо, только между iудеями; ибо иначе было-бы кричащимъ противорѣчiемъ - въ седьмой заповѣди запрещать кражу, а обкрадыванье египтянъ, тъ.-е. чужеземцевъ, разрешать. Поэтому, вся iудейская законность есть что-то въ родѣ нацiональнаго эгоизма и прнципiальнаго исконнаго беззаконiя по отношенiю къ другимъ народамъ. Поэтому и нацiоналистическая нетерпимость ко всѣмъ народамъ есть также сущность, такъ сказать, космоiудаизма, который нельзя безъ всякаго разбора смешивать съ иногда все-таки благородно выраженнымъ космополитизмомъ лучшихъ народовъ, и никогда не слѣдуетъ мѣрить одною мѣркою съ послѣднимъ. Поcлѣднiй есть дѣйствительно то, за что тотъ лишь выдаетъ себя; слѣдовательно, одинъ противоположенъ другому, и мiровой iудаизмъ, съ своими политически, по большей части, якобы гуманистическими минами и притворствомъ, есть лишь вершина гебраическаго эгоизма, который хотѣлъ бы всѣ народы, - поскольку всѣ ихъ, со всѣмъ ихъ имуществомъ, проглотить нельзя, - по крайней мѣрѣ, заставить служить себѣ и поработить.
