Обратим внимание еще на одну важную особенность “Слова”. В реальности русские князья могли вступать в союзы с половцами и в браки с половецкими женщинами, но для автора они все равно остаются погаными. Богатство красок и интонаций сочетается в “Слове о полку Игореве” с четкостью моральных оценок. Граница между мы и они остается непреодолимой. Если бы половецкий автор написал о походе Игоря, он увидел бы социальный мир в той же самой черно-белой гамме. Оттенки, полутона, сложность психологических характеристик станут задачей литературы последующих столетий.
В главном Святослав и автор совпадают: усобицы, распри губят Русскую землю. “И застонал, братья, Киев от горя, а Чернигов от напастей. Тоска разлилась по Русской земле, печаль обильная потекла среди земли Русской”.
Образ страдающей Родины оказывается еще одним масштабным, грандиозным обобщением “Слова”.
Даже самое мирное занятие — жатва — становится в “Слове” развернутой метафорой кровопролитного сражения: “На Немиге снопы стелют из голов, молотят цепами булатными, на току жизнь кладут, веют душу от тела. Немиги кровавые берега не добром были засеяны, засеяны костьми русских сынов”.
“Суть поэмы, — четко сформулировал К. Маркс, — призыв русских князей к единению как раз перед нашествием собственно монгольских полчищ” (Ф. Энгельсу, 5 марта 1856 г.).
Однако князь Игорь представлен в поэме не только как безрассудный герой. “Другая задача была более отвлеченного и философического характера, — продолжил размышление о “Слове” В. Ф. Ходасевич. — В лице князя Игоря нам показан герой, человек возвышенного душевного склада, в его действии, в его столкновении с обстоятельствами и роком. Игорь идет на половцев вопреки явным предостережениям самой природы и невзирая на численное превосходство половцев. Совершенно замечательно, что, наперекор всему, он сперва побеждает (единой силой своей воли), а затем падает под напором оправившегося врага. И опять его падение не окончательно: из половецкого плена он успевает бежать, растеряв армию, но не утратив воли. Сама природа, побежденная или убежденная его героизмом, теперь приветствует героя, как будто поверженного, но, в сущности, непобедимого” (“Слово о полку Игореве”).
Однако эта победа и слава в героической поэме за ее пределами в исторической реальности обернулась поражением.
Автор “Слова о полку Игореве”, кажется, говорит о простых вещах. Мир лучше войны. Но мир надо защищать, поэтому приходится воевать. Успешной защите Русской земли может способствовать только сильная власть, поэтому князья должны перестать “ковать крамолу”, объединиться вокруг “старшего” стола в Киеве и тем самым объединить всех русских людей.
Автор был патриотом, но не пророком. Мечты о сильном русском государстве с центром в Киеве оказалась утопией: прежнюю Русь, Русь Владимира и Святослава I, восстановить не удалось. Веселье и радость в концовке “Слова” оказались преждевременными. Страстный призыв к примирению услышан не был. Распри в Русской земле продолжались и через полвека обернулись катастрофой: нашествием врагов, намного более страшных, чем половцы.
Вскоре после татаро-монгольского нашествия было написано “Слово о погибели Русской земли”. Его автор, совсем в духе “Слова о полку Игореве”, набрасывает грандиозную картину прекрасной и необъятной Родины: “О, светло светлая и прекрасно украшенная, земля Русская! Многими красотами прославлена ты: озерами многими славишься, реками и источниками местночтимыми, горами, крутыми холмами, высокими дубравами, чистыми полями, дивными зверями, разнообразными птицами, бесчисленными городами великими, селениями славными, садами монастырскими, храмами Божьими и князьями грозными, боярами честными, вельможами многими. Всем ты преисполнена, земля Русская, о правоверная вера христианская!”
Однако этот безымянный автор оказался менее счастлив. “Слово о погибели…” тоже практически погибло: от памятника осталось несколько строчек. Текст обрывается на словах: “И в те дни <…> обрушилась беда на христиан…”
Автору “Слова о полку Игореве” повезло больше, причем как поэту, а не наставнику князей. Его услышали, поняли, восхитились им читатели нескольких столетий.
За два века появилось около ста полных переводов “Слова” на русский язык. Количество других откликов — исследований, размышлений, вариаций, эпиграфов — не поддается учету. Существует “Энциклопедия “Слова””, одна из двух в русской культуре энциклопедий, посвященных одному произведению. (Попробуйте догадаться, какая другая?) Часто одной строки, одной метафоры достаточно, чтобы пробудить воображение другого поэта.
“Слово о полку Игореве” осталось не только великим произведением древнерусской литературы. Оно растворилось в крови новой русской культуры.
Что мне шумит, что мне звенит давеча рано пред зорями?
За семь веков не оглядеть. Как же за жизнь разберешь?
(О. Чухонцев)
