Стоя под тенистым деревом, расстроенная, я теперь желала только одного — утолить жажду и где-нибудь прилечь. Тут к нашей группе приблизился великан, облаченный в чистую арабскую одежду, с маленькой шапочкой на голове. Он дружески приветствовал нас по-арабски. Мухаммад, счастливый, что может с кем-то пообщаться на родном языке, с оживлением обратился к нему. Вскоре мы узнали, что действительно достигли своей цели и находимся в Кау. Двухметровый великан являлся вождем живущих здесь нуба.
Коротко посовещавшись, мы решили переночевать в Кау, а на следующее утро отправиться в обратный путь. Очень хотелось есть. Впервые за все время нашей поездки был приготовлен чай, после чего Мухаммад каждому раздал по порции макарон с томатным соусом. Подкрепившись и умывшись, мы решили осмотреться на местности. Все вокруг выглядело своеобразно и необычно. После того как удалились вождь и школьники, никто к нам больше не приближался. Ничего подобного мне в Африке еще не доводилось испытывать. Даже в самых отдаленных местечках, где я останавливалась, появлялись туземцы, рассматривавшие меня с любопытством.
Далеко в скалах виднелись маленькие хижины. Любопытство взяло верх над усталостью, и мы с Хорстом отправились туда. Прежде чем тронуться в путь, я достала из футляра свою «лейку». Нату, Алипо и Мухаммад уже сладко спали под кроной дерева. Солнце клонилось к закату. Ландшафт производил приятное впечатление: то здесь то там виднелись небольшие падубы, сочная зелень которых на фоне пожелтевшей травы выглядела вполне живописно.
Вскоре мы уже стояли перед хижинами, встроенными прямо в скалы. Деревня казалась вымершей. Вскарабкавшись вверх, мы повстречали двух маленьких испуганных ребятишек. Увидев незнакомцев, они незамедлительно приняли решение спасаться бегством. Там, где дети, должны быть и взрослые… Неожиданно я увидела между хижинами прыгающих через камни юных красавиц, неодетых, но намазанных с головы до ног маслом и раскрашенных сверкающей красной краской. В то самое мгновение, как только девушки обнаружили мое присутствие, они будто растворились в воздухе. Я страшно разволновалась, не чувствовала больше ни жары, ни усталости, ни отсутствия сил. Мною полностью завладело лишь одно желание — их сфотографировать. На мой призыв откликнулся Хорст, обследовавший все наверху, который тут же показал на выглядывавшие из-за скалы головы девушек и нескольких ребятишек. Эти раскрашенные наблюдатели смотрели робко и недоверчиво. Мне удалось сделать несколько снимков, после чего туземцы с молниеносной быстротой исчезли.
Я обрадовалась этой встрече и теперь точно знала, что поездка оказалась ненапрасной. Солнце постепенно скрывалось за горизонтом, а потому было решено лишь на следующий день продолжить поиски.
Вернувшись, мы вновь обнаружили у нашего лагеря вождя. Мухаммад приготовил чай и мирно беседовал со своим новым приятелем. Выяснилось, что недалеко от Кау расположены еще две деревни, Ньяро и Фунгор. Вождь предложил утром проводить нас туда.
— Ты араб или нуба? — спросила я через переводчика.
— Нуба, — произнес вождь с тонкой и одновременно гордой улыбкой.
И тут издали мы услышали сначала тихую, потом становящуюся громче барабанную дробь. Вождь поднялся и сказал, показывая в сторону звуков:
— Ньертун (Танец девушек).
Тотчас же я подхватила фотокамеру, а Хорст вынес свой «аррифлекс». Осторожно мы подкрались поближе к площадке, где в последних лучах заходящего солнца в ритме барабанных ударов двигались сверхстройные создания в восхитительном танце. Девушки были нагие, их кожа отсвечивала маслом и поражала разнообразием раскраски. Гамма цвета в этом случае варьировалась от глубокого красного через охру до желтого. В руках нуба держали небольшие кожаные кнуты. Движения танцующих поражали своей экспрессивной страстью, становясь все более дикими, хотя поблизости, к слову сказать, за исключением обоих барабанщиков, не было видно ни одного мужчины. Я спряталась за ствол дерева и фотографировала с помощью длиннофокусного объектива. Хорст также пытался, по возможности незаметно, поймать в кадр фильма это неповторимое чудо. К сожалению, мы могли работать лишь несколько минут, потому что катастрофически быстро темнело. В моей памяти это осталось как самое незабываемое и феерическое зрелище за все время африканских экспедиций.
По возвращении в лагерь нас ожидала невероятная новость: омда — так называли вождя юго-восточных нуба — сообщил, что завтра в полдень в Фунгоре состоится ринговый бой «цуар». Речь шла о тех самых боях, о которых я впервые узнала несколько лет назад, виденных мной во сне и ставших причиной этой авантюрной поездки. Все же такие ритуалы существовали в действительности.
На следующий день омда проводил нас в Фунгор. Сначала на месте предстоящего поединка помимо множества деревьев виднелась только скальная стена и лишь немного погодя, присмотревшись, я обнаружила в тени дерева группу молодых мужчин, без сомнения, тех самых бойцов, участников состязаний, — с тяжелыми браслетами вокруг запястий. Они были нагими и с раскраской не только на теле, но и на лице. Каждый выглядел уникально — ритуальные украшения, а также цвета и характер орнаментов разительно отличались друг от друга. Пожалуй, одинаковыми выглядели только прически: на висках волосы выбриты в форме клина. На макушке красовались либо белые перья, либо земляные орехи. Эта группа бойцов прибыла из Ньяро. Другие же, воины из Фунгора, с перьями на голове, сначала бегали друг за другом, потом двигались во всевозможных направлениях, затем останавливались, отклоняли верхнюю часть туловища назад и издавали пронзительные крики, подражая стервятникам. Далее бойцы из Ньяро вскочили и побежали навстречу своим противникам, оглашая окрестности звуками, грозившими разорвать барабанные перепонки. Они двигались грациозно, как дикие кошки. Как я позже узнала, это все было правилом и традицией для ритуальных боев.
Вначале проводились разминочные бои и только затем — настоящие. События развивались настолько стремительно, что с трудом удавалось уследить за происходящим. Сначала соперники сражались на палках и удары наносились с такой силой, что запросто могли раздробить череп, руку или ногу, если только эти выпады тут же не отражались с моментальной реакцией и величайшей ловкостью. Подобное сражение обычно длится секунды, затем палки бросают в воздух, а оба противника впиваются друг в друга ногтями. Теперь требовалось с помощью особых приемов предотвратить опасный удар острого ножа соперника.
Окруженные разгоряченными зрителями, воины всячески пытались сделать друг друга небоеспособными. Судьи старались развести сражающихся, которые, несмотря на льющуюся кровь, не выпускали друг друга до того момента, пока кто-нибудь в процессе борьбы не клал соперника на лопатки. Если никому из бойцов так и не удавалось достичь подобного эффекта, арбитр объявлял ничью.
Я отважилась приблизиться к рингу, чтобы пофотографировать. Обе камеры «лейка-флекс», оснащенные телеоптикой, были со мной. Сделав снимки общего плана, рискнула подойти непосредственно к ведущим бой, откуда меня моментально изгнали. Пришлось протискиваться с другой стороны. Я знала, что эти моменты неповторимы, поэтому боролась за каждый кадр. Хорсту, вооруженному кинокамерой, повезло меньше. Независимо от судей ему отчего-то чинились препятствия. Несмотря ни на что, и моему спутнику удалось отснять редкие сцены.
По завершении боев я возвращалась к машине обессиленная, вспотевшая, основательно пропитавшаяся пылью, но очень счастливая. Омда намеревался еще кое-что нам показать. Действительно, вскоре на поляну пришли барабанщики и девушки, раскрашенные и намасленные, примерно как вчера в Кау. Стало ясно — сейчас на наших глазах произойдет нечто интересное.
Теперь появились те самые воины, которые ранее сражались на ринге. Их манеры и поведение изменились до неузнаваемости. Украшенные перьями и жемчугом, мужчины медленно прошествовали мимо танцующих девушек, не поднимая головы, и опустились на камни неподалеку. Воины выглядели предельно серьезными, ни один не улыбался. Держа свое оружие обеими руками, они сидели, склонив головы. Глаза их были опущены долу. Единственное допустимое в этой ситуации движение — дрожание ног, к которым привязаны колокольчики. Время от времени один из молодых мужчин вставал и проходил по кругу танцующей походкой, которая воспринималась совсем по-другому, нежели дикие па девушек. Особенно экспрессивно выглядела эта пантомима в тот момент, когда мужчины становились перед барабаном, положив руку на рот, их тела при этом изгибались назад, а потом, как перед сражением, они подражали крикам стервятников. Казалось, воины вытягивают эти крики из тела рукой. В вихрях пыли и светло-зеленом свете вечерних сумерек все это шоу выглядело феерически.
