В 1660-х годах ремесленники чаще всего не открывали собственного дела, выполняя заказы своих клиентов и посвящая все свое свободное от работы время изготовлению товара про запас, на случай подвернувшегося покупателя. Очень редко случалось, что ремесленник делал себе состояние или накапливал хоть какой-то капитал, позволяющий ему открыть собственное дело.
В призамковых городах цены строго контролировались, за мечи платили в соответствии с их длиной, а не за качество или украшения, и в любом случае долги взыскать было нелегко, если должниками оказывались воины. Денежные выплаты составляли лишь часть вознаграждения за труд.
Странствующие ремесленники, которые устраивали свои мастерские в деревне, довольствовались обычно материалами, предоставляемыми им местными жителями, а питание и кров, которые они получали, входило в плату за работу.
Видимо, самыми состоятельными были ремесленники, работавшие на сёгуна и даймё, и представители «пяти ремесел», связанные со строительством: плотники, штукатуры, каменщики, пильщики и кровельщики. Пильщик поставлял лес, необходимый плотнику, штукатур обрабатывал стены, кровельщик использовал солому или тростник, щепу или черепицу, каменщик клал фундамент, вытесывал из камня светильник и надгробные памятники. Плотник нес ответственность за всю строительную операцию целиком и выполнял те же функции, что и строительный подрядчик; спрос на его услуги был постоянным в городах (где население всегда имело тенденцию к увеличению), даже когда не случалось никаких природных катастроф, но особенно после пожара или землетрясения, когда нужно было восстанавливать большие площади. Такие катастрофы предоставляли шансы молодым ремесленникам, только что закончившим свое обучение, им нужно было лишь продемонстрировать свое умение, чтобы быть нанятым за хорошую плату. Иногда в такие критические времена ловкачи делали целые состояния на продаже местного запаса дерева по сильно завышенным ценам.
У Ихары Сайкаку имеется упоминание об эдоских плотниках и кровельщиках, возвращающихся домой после дня тяжелой работы в усадьбе даймё. Он писал о том, как строители шли бригадами по 200–300 человек – волосы у всех растрепались, ворот одежды был грязен, пояса повязаны поверх курток[39] с закатанными рукавами. Некоторые шагали опираясь на свои линейки, как на посох, большинство шли сгорбив плечи, засунув руки за пазуху кимоно, и, глядя, как они идут, сразу можно было понять, каким ремеслом они занимаются. Позади брели их помощники и подмастерья, которые несли стружки и обрезки, причем, если какой-нибудь нерадивый юнец ронял по дороге кусок ценного кипарисового дерева, никто не обращал на это внимания.
Кровельщики обладали особенно пронзительными голосами, позволяющими слышать друг друга в процессе работы. Они носили пояса поверх своих курток, а не под ними, чтобы не зацепиться, когда взбирались на крышу. О характерной экономии материала говорила задача подмастерьев собирать и уносить с собой стружки и неиспользованные обрезки дерева, чему противопоставляется беззаботное отношение, когда не подбирали того, что могло упасть на землю. Дальше история повествует, как один бедняк собирал утерянные щепки, делал из них палочки для еды – варибаси и продавал их, что позволило ему со временем стать преуспевающим лесоторговцем.
Колоритные персонажи, описанные в этом отрывке, имели двойную выгоду – они занимались ремеслом строителя и работали на даймё. Эти ремесленники, по-видимому, получали плату в форме рисовых пайков, как и все «приписанные» ремесленники. Некоторые из тех, кто был приписан к сёгуну или богатым властителям, являлись выдающимися художниками того времени, такие как живописцы из семейств Кано и Тоса; в их числе были лаковых дел мастера, резчики по дереву – фактически представители всех ремесел. Этих «приписанных» ремесленников иногда жаловали самурайскими привилегиями: простолюдину обычно не полагалось пользоваться фамилией, но многим выдающимся ремесленникам разрешалось иметь этот символ особого положения в обществе, а некоторым даровалось право носить два меча. Всем им позволялось подписывать свои работы, как плотникам, которые имели право ставить свое имя на построенных ими домах; рядовым ремесленникам это запрещалось.
Отношение японских ремесленников к своему делу было очень похоже на отношение их коллег в средневековой Европе, где каждый подмастерье проходил строгий курс обучения и, лишь достигнув определенных успехов, удостаивался посвящения в мастера и приема в соответствующий цех ремесленников. Это сравнение, впрочем, не слишком точное: в частности, участие ремесленников в городском правлении было гораздо более существенным в Европе, чем в Японии, но существует и нечто схожее. К примеру, японцы, занимавшиеся одним ремеслом, проживали все в одном квартале города (мати), как и европейские умельцы (ведь названия улиц в старых городах Европы указывают на то, что именно там производилось); японские власти такие объединения «по интересам» поощряли – над ними легче было осуществлять контроль. Городские ремесленники также имели свои союзы, или цехи, называемые словом «дза» (можно даже воспользоваться словом «гильдия»), для того чтобы осуществлять надзор за соблюдением стандартов и даже играть роль благотворительных обществ. Некоторые из таких союзов имели своих богов-покровителей в синтоистском святилище, как это было и в Европе. Божеством кузнецов был Инари, бог риса, посланцем которого является лис – кицунэ, и подобное показано в пьесах Но, где изображается божество, помогающее кузнецу справиться со сложной работой. Обычно проводилось ежегодное собрание или празднество, и это помогало поддерживать цеховую сплоченность. Более зажиточные члены группы, в особенности те, что имели связи с большими хозяйствами, были начальниками, или «старейшинами», и представителями таких объединений, в которых ремесленники, занимающие низкое положение, играли скромную роль. В сочинении, датируемом 1774 годом, ремесленникам предписывалось концентрироваться на своем ремесле: «Вам следует запечатлеть в своем сердце понимание того, что нельзя заработать больше, чем нужно, чтобы прожить. Не важно, сколь вы бедны, вы не должны отвлекаться на другое ремесло. Если вы неизменно занимаетесь своим делом с полной отдачей, настанет время, когда вы будете преуспевать».
Ремесленникам советовали работать весело, быть честными, соблюдать аккуратность, не завидовать тем, кто занимается другими ремеслами, не отказываться от заказов, даже если цена материалов поднялась и прибыль, следовательно, могла понизиться, и жить, довольствуясь своей участью.
Многие следовали этим предписаниям либо по необходимости, либо из добродетели, но других больше заботила финансовая прибыль, и, используя дешевый труд многих подмастерьев, они расширяли свое дело. В любом случае статус ремесленника претерпевал изменения с ходом времени; вначале они работали на самых разных клиентов, затем все чаще и чаще их стали нанимать люди богатые – в основном владельцы складов, которые выполняли роль посредников между ремесленником и заказчиком и были склонны пренебрегать старыми ценностями, думая больше о цене и количестве, чем о качестве. Такие «предприниматели» без колебаний привлекали к делу неквалифицированных работников. Некоторые из них были выходцами из воинского сословия, беднейшие из которых вынуждены были браться за работу, чтобы восполнить свои рисовые пайки; они, кажется, обращались преимущественно к изготовлению зонтов и башмаков на деревянной подошве и, конечно, часто выполняли канцелярскую работу.
С ремесленников, как и с представителей других сословий, власти взыскивали дань. Владельцы собственности в городах платили своего рода налог, но большинство ремесленников снимали дома. Они вносили свой вклад в виде товаров или услуг, во многом так же, как и крестьяне, своим принудительным трудом, и денежные выплаты налога часто заменялись результатами их труда. Изобретатели каких-нибудь устройств также вносили плату, чтобы приобрести что-то вроде патента.
Многие из приемов, используемых ремесленниками в их разнообразных профессиях, были очень похожи на те, какими пользовались на Западе, хотя существовали и определенные различия: японцам привычнее было сидеть на полу, поэтому, если на Западе на педаль токарного станка нажимали ногой и таким же образом приводили в движение гончарный круг, в Японии мастера удерживали ногами подставку или исходный материал, пока исполняли свою работу. Различия заключались и в том, что пилу и рубанок тянули на себя, а не толкали от себя. Японцы проводили линии чернилами, в то время как британцы, например, мелом.
Рис. 40. Плотники и их инструменты: рубанки, пилы, стамески, тесло, деревянный молоток, точильный камень и чернильная линия
