При таком взаимодействии экономических и психологических факторов авторитарная семья служит важнейшим источником воспроизведения всех видов реакционного мышления. По существу, она представляет собой своего рода предприятие по производству реакционных структур и идеологий. Поэтому первая заповедь любой реакционной политики в области культуры заключается в «защите семьи», а именно большой авторитарной семьи. В принципе, именно такой смысл таит в себе формулировка «защита государства, культуры и цивилизации».
Во время президентских выборов в 1932 году НСДАП опубликовала воззвание (Адольф Гитлер, «Моя программа»), в котором говорилось следующее:
«По своей природе и судьбе женщина является помощницей мужчины. Таким образом, мужчина и женщина – товарищи в жизни и работе. В течение многих столетий шло развитие экономики, которое изменило сферу деятельности мужчины, вызвав, таким образом, определённые изменения в сфере деятельности женщины. Кроме необходимости совместно трудиться, долг мужчины и женщины заключается в сохранении жизни человека. В этой благородной задаче, поставленной перед представителями противоположного пола, мы также усматриваем основу индивидуальных талантов, которыми Провидение, в своей вечной мудрости, неизменно наделяет мужчину и женщину. Поэтому высшая цель состоит в обеспечении возможности создания семьи товарищами по работе и жизни. Её окончательное уничтожение привело бы к прекращению существования высших форм человечества. Независимо от пределов сферы деятельности женщины, конечная цель организованного и закономерного развития неизменно должна заключаться в создании семьи. Она является наименьшим, но самым ценным первичным элементом всей государственной системы».
Далее в том же воззвании в разделе «Сохранение крестьянства означает сохранение немецкой нации» говорится:
«В сохранения и поощрении развития экономически независимого крестьянства я также вижу лучшую защиту от социальных бед и расового разложения нашего народа».
Во избежание ошибок не следует упускать из виду значение традиционных семейных уз крестьянства. Далее в воззвании говорится:
«Я убеждён, что для повышения сопротивляемости народ не должен жить, руководствуясь исключительно разумными принципами; он также нуждается и в духовно-религиозной поддержке. Отравление и разложение народного тела под влиянием культурного большевизма столь же ужасны, как и под влиянием политикоэкономического коммунизма»
В качестве партии, которая, подобно итальянскому фашизму, обязана своим первым успехом практической заинтересованности крупных землевладельцев, НСДАП должна была привлечь на свою сторону мелких и средних фермеров, создавая таким образом для себя социальную базу в их лице. Естественно, что в своей пропаганде НСДАП не могла открыто отстаивать интересы крупных землевладельцев и поэтому вынуждена была обращаться за поддержкой к мелким фермерам, апеллируя, в частности, к психологическим структурам, сформировавшимся на основе пересечения семейной и экономической структур. Утверждение о том, что мужчина и женщина являются товарищами по работе, справедливо для мелкой буржуазии только в аспекте указанного пересечения. Это утверждение неприменимо к большинству промышленных рабочих. Даже к крестьянству оно применимо лишь формально, поскольку в действительности жена крестьянина является его служанкой. Прототип и реализацию фашистской идеологии государственно-иерархической структуры следует искать в иерархической структуре крестьянской семьи. Таким образом, в среде крестьянства и мелкой буржуазии, для которых характерно участие всей семьи в работе мелкого хозяйства или предприятия, существует основа для восприятия претенциозной империалистической идеологии. Поклонение материнству отчётливо проступает как в первом, так и во втором случае. Каким образом соотносится такое поклонение с реакционной сексуальной политикой?
Националистическая самоуверенность
Прежде всего следует отметить совпадение национальных и семейных связей в психологических структурах различных групп мелкой буржуазии. Эти связи приобретают особую силу благодаря процессу, который протекает параллельно такому совпадению и фактически возникает на его основе. С точки зрения масс, националистический фюрер персонифицирует нацию. Связь личности с таким фюрером устанавливается лишь в той мере, в какой он действительно олицетворяет нацию в соответствии с национальными чувствами масс. Поскольку фюрер знает, каким образом можно пробудить в массах эмоциональные семейные связи, он также олицетворяет и фигуру авторитарного отца. Он использует в своих целях все эмоциональные особенности, которые прежде приписывались строгой, но внушительной (в глазах ребёнка) фигуре отца-защитника. В дискуссиях с горячими поборниками национал-социализма по поводу несостоятельности и противоречивости программы НСДАП мне нередко приходилось слышать, что Гитлер лучше их разбирается во всём – «он всё устроит». В этом случае отчётливо проступает потребность ребёнка в защите со стороны отца. В условиях социальной действительности потребность народных масс в защите позволяет диктатору «всё устраивать». Такая позиция существенно затрудняет осуществление общественного самоуправления, т. е. разумной независимости и сотрудничества. Никакая подлинная демократия не может и не должна быть построена на основе такой позиции.
Более важной, однако, представляется роль идентификации массовых индивидов с «фюрером». Чем беспомощней становится «массовый индивид» (благодаря своему воспитанию), чем отчётливей проступает его идентификация с фюрером и тем глубже детская потребность в защите прячется в чувстве его единства с фюрером. Эта склонность к идентификации составляет психологическую основу национального нарциссизма, т. е. уверенности отдельного человека в себе, которая ассоциируется с «величием нации». Мелкобуржуазный индивид ощущает себя в фюрере, в авторитарном государстве. Благодаря такой идентификации он ощущает себя защитником «национального наследия» и «нации». Это ощущение не позволяет ему презирать «массы» и противопоставлять себя им в качестве индивидуума. Ужас его материального и сексуального положения настолько затмевается возвышающей идеей принадлежности к расе господ и существования выдающегося фюрера, что со временем он полностью утрачивает понимание всей ничтожности своей слепой преданности.
Рабочий, сознающий своё профессиональное мастерство, свободен от психологической структуры послушания. Он идентифицирует себя со своей работой, а не с фюрером, с интернациональными массами трудящихся, а не с нацией, родиной. Поэтому он представляет собой противоположность по отношению к мелкому буржуа. Он ощущает себя лидером, но не благодаря своей идентификации с фюрером, а благодаря сознанию выполнения жизненно важной работы для существования общества.
Какие эмоциональные силы действуют здесь? На этот вопрос нетрудно ответить. Эмоции, определяющие существование принципиально иного типа массовой психологии, тождественны эмоциям, которые можно обнаружить в психологии националистов. В этом случае различие заключается лишь в содержании того, что вызывает эти эмоции. При тождественности потребностей в идентификации существует различие в объектах идентификации, а именно: товарищи по работе, а не фюрер, своя работа, а не иллюзия, трудящиеся всего мира, а не семья Короче говоря, интернациональное сознание своего мастерства противопоставляется мистицизму и национализму. Разумеется, отсюда нельзя сделать вывод, что у свободного рабочего отсутствует чувство уверенности в себе. Реакционером является тот, кто во время кризиса начинает вопить о «служении обществу» и «приоритете всеобщего благосостояния перед личным благосостоянием». Это означает лишь то, что для свободного рабочего источником уверенности в себе является сознание своего профессионального мастерства.
В течение последних пятнадцати лет мы сталкиваемся с явлением, которое можно с трудом понять. Существует экономическое разделение общества на определённые общественные категории м профессии. С чисто экономической точки зрения в основе общественной идеологии лежит конкретная общественная ситуация. Отсюда следует, что конкретная идеология класса должна в той или иной мере соответствовать общественно-экономическому положению данного класса. В соответствии с коллективными навыками труда у промышленных рабочих должно сформироваться более сильное чувство коллектива, тогда как у мелких предпринимателей должен сформироваться более сильный индивидуализм. Работники крупных фирм должны были бы иметь коллективное чувство, аналогичное чувству коллектива в среде промышленных рабочих. Но, как мы уже убедились, психологическая структура и социальная ситуация редко совпадают. Мы проводим различие между ответственным рабочим, сознающим своё профессиональное мастерство, и реакционером с мистическинационалистической ориентацией. Оба типа встречаются во всех общественных классах и профессиональных группах. Существуют миллионы промышленных рабочих с реакционным мировоззрением. В то же время существует много врачей и учителей, которые сознают своё профессиональное мастерство и отстаивают дело свободы. Отсюда можно заключить, что между социальной ситуацией и характерологической структурой не существует простой механической связи.
