Маршал Г. К. Жуков
На одном из многолюдных совещаний в Кремле в конце 1945 г. Сталин обвинил Жукова в том, что он приписывает себе все победы в войне. Чтобы разъяснить собранию свою роль в победе, Сталин обстоятельно рассказывал, как была организована работа Ставки по подготовке и проведению операций в годы войны. Жукова на совещании не было.
В августе 1945 г. начальник Главного управления СМЕРШа Группы советских оккупационных войск в Германии генерал А. А. Вадис направил рапорт о попытках Жукова и уполномоченного НКВД в Германии И. А. Серова подчинить себе партийно-политические органы Советской военной администрации.[636] Весной 1946 г. подчиненный непосредственно Сталину начальник СМЕРШа генерал-полковник В. С. Абакумов приехал в Германию для расследования поведения офицеров и генералов и провел несколько арестов без санкции маршала Жукова. Жуков рассказывал, что вызвал к себе Абакумова и сурово спросил его, почему он не представился по прибытии и на каком основании осуществляет аресты. Он в резкой форме затребовал немедленно отпустить арестованных и отбыть в Москву, а в противном случае арестованных освободит он, маршал, своей властью и отправит Абакумова в Москву под конвоем. Абакумов, который не молчал перед самим Берией, здесь пока еще стерпел и покорился. Позже Серов вступил в тяжелый конфликт с Абакумовым, и оба писали Сталину письма-доносы друг на друга.
Маршал Г. К. Жуков принимает капитуляцию Военных сил Германии. 9 мая 1945 года
В марте Сталин позвонил Жукову в Берлин и сказал: «Булганин представил мне проект послевоенного переустройства руководства нашими вооруженными силами. Вас нет в числе основных руководителей Вооруженных сил. Я считаю это неправильным. Какую бы вы хотели занять должность? Василевский выразил желание занять пост начальника Генерального штаба. Не хотите ли вы занять пост Главнокомандующего сухопутными силами, они у нас самые многочисленные».[637] Это было похоже на аналог немецкой ОКХ, и Жуков согласился.
Жуков приехал в Москву и начал работу на новой должности с подготовки проекта приказа Главнокомандующего сухопутными силами. Работа шла трудно; угадывая настроения Сталина, Булганин как-то сказал: «Жуков хочет под власть Главкома забрать даже все резервы Главного командования, а нас оставить с голыми руками». Жуков ответил, что это детский лепет. Василевский разъяснил ему один на один, что «Сталин хочет издать приказ наркома, а не Главкома». Жуков переделал свой приказ на приказ наркома, и Сталин со всем согласился. Характерно, что в материалах к выборам в Верховный Совет СССР Жуков официально характеризовался как «выдающийся полководец сталинской школы, воспитанник партии Ленина – Сталина», который всегда «настойчиво, блестяще и искусно выполнял замыслы Верховного главнокомандующего».[638]
1 июня 1946 г. Сталин собрал заседание Главного военного совета, на которое были приглашены члены политбюро, маршалы и военные руководители. На заседание Сталин пришел угрюмым и грозным, достал из кармана листки бумаги и отдал их секретарю ГВС генералу Штеменко. Штеменко прочитал показания арестованного Главного маршала авиации А. А. Новикова и бывшего адъютанта Жукова, подполковника Семочкина, в которых Жуков обвинялся в антисталинских разговорах и заговорщицкой организации группы преданных себе людей. На совещании выступили с резкой критикой в адрес Жукова члены политбюро, но реакция военных была неожиданной.
В штабе Западного фронта. Слева направо: Н. А. Булганин, Г. К. Жуков, В. Д. Соколовский, И. С. Хохлов
Никто Жукова не защищал, однако только заместитель министра генерал Голиков полностью поддержал членов политбюро. Даже Конев, который особенно завидовал Жукову и больше всех лебезил перед Сталиным, отметив грубость и высокомерие маршала, выразил убеждение в его честности. Тот же Конев через десяток лет поддержал все бессмысленные обвинения против Жукова, выдвинутые Хрущевым. А тогда, сразу после войны, Конев проявил генеральскую солидарность. Особенно резко выступил маршал бронетанковых войск Рыбалко: он сказал, что пора перестать доверять «показаниям, вытянутым насилием в тюрьмах». Сам Конев позже рассказывал: «После всех выступал Сталин. Он опять говорил резко, но уже кое-что по-другому. Видно, у него сначала был план ареста Жукова после этого Военного совета. Но, почувствовав наше внутреннее, да и не только внутреннее, сопротивление, солидарность военных касательно Жукова и оценки его деятельности, он, видно, сориентировался и отступил от начального намерения. Так мне показалось».[639]
9 июня министр вооруженных сил Сталин подписал подготовленный Булганиным и Василевским и отредактированный им приказ о снятии Жукова, в котором, в частности, отмечалось, что маршал «потерял всякую скромность и, будучи охваченным чувством личной амбиции, считал, что его заслуги недостаточно оценены».[640] Жукова сняли с руководящих должностей в Министерстве вооруженных сил и отправили в Одесский округ. На посту командующего сухопутными силами его сменил Конев, который занимал эту должность до 1951 года.
Но дело Жукова только начиналось.
Маршал бронетанковых войск П. С. Рыбалко
Еще в августе 1946 г. Булганин докладывал Сталину, что в таможне близ Ковеля задержано 7 вагонов с немецкой мебелью, предназначенной для Жукова. «Трофейное дело» разворачивалось и охватывало широкие генеральские круги (в том числе коснулось и Абакумова, и Серова, – а может, и началось с них). Что касается Жукова, оно приобрело новые стимулы позже.
В 1947 г. был арестован бывший командующий кавалерийской дивизией и корпусом, потом – конно-механизированной группой Герой Советского Союза генерал-лейтенант В. В. Крюков, который еще до войны в дивизии Жукова командовал полком. Наиболее сенсационным был даже не арест Крюкова, а арест его жены, знаменитой актрисы Лидии Руслановой. Чрезвычайно популярная певица, исполнительница русских песен в неповторимом народном стиле, которая постоянно давала фронтовые концерты и приобрела на свои средства боевую технику для минометной батареи, была награждена орденом Красной Звезды приказом маршала Жукова как командующего 1-м Белорусским фронтом. Их обвинили в шпионаже, антисоветских разговорах и настроениях. Кроме того, в квартире генерала и актрисы были найдены драгоценности и 132 полотна российских художников, большинство из которых было приобретено в голодном блокадном Ленинграде при посредничестве академика Игоря Грабаря. В конечном итоге, Грабарь помогал в аналогичном деле Неждановой, Утесову, Любови Орловой, Дунаевскому… Награждение орденом по приказу Жукова и решением Военного совета фронта было оценено как грубое нарушение полномочий, хотя при фронтовых условиях ордена раздавали фактически и намного низшие командиры. Арестованные супруги получили по 20 лет заключения каждый и провели последние сталинские годы в кошмарных колымских лагерях.
В июне 1947 г. начальник Главного управления кадров Министерства вооруженных сил Ф. И. Голиков вызвал бывшего члена Военного совета Западного, потом 1-го Белорусского фронта К. Ф. Телегина и объявил ему, что он отчислен из армии за ошибку – награждение орденом Лидии Руслановой. 22 июня они были вызваны в ЦК уже вдвоем с Жуковым, и Жукову объявили выговор с занесением в личное дело, а Телегина исключили из партии. 24 января 1948 г. Телегин был арестован и перевезен во внутреннюю тюрьму МГБ. Сам Абакумов начал с ним «следственную работу», а затем пошли страшные истязания, в ходе которых от Телегина требовали данных о заговоре Жукова, Телегина и генерала И. А. Серова. Последний в то время был заместителем министра внутренних дел – начальником ГУЛАГа и слал Сталину письма о недостойном поведении Абакумова во время и после войны. 26 февраля Телегина перевели в Лефортовскую тюрьму, где пытки были неописуемо тяжелыми. Генерал Телегин, длительное время – партийный комиссар у Жукова, оказался в руках у одного из самых страшных следователей-палачей МГБ садиста Соколова. Он в конечном итоге стал почти безумным и подписывал все, но потом начал отказываться от показаний. Телегин сидел в лагерях вплоть до смерти Сталина.
Генерал Ф. И. Голиков
Жуков был выведен из состава ЦК ВКП(б), при этом Жданов сказал: «Жуков еще молодой и не созрел до ЦК». Позже он был переведен в Уральский округ.
5 января 1948 г. МГБ провел тайный обыск на московской квартире Жукова. Грустно и гадко читать о результатах обыска: было найдено 4000 метров шерстяных тканей, 323 шкуры дорогих мехов, 35 шевровых кож, 8 аккордеонов, 2 ящика серебряных столовых гарнитуров и чайных приборов и так далее – всего 51 ларь и чемодан, «а также лежит навалом»…
