Я очень надеюсь, что мы сможем еще раз увидеться, не упоминая о прошлом.
Твоя Лени
После того как я увидела альбом Дугласа Фолкнера «Живой риф», его фантастические подводные фотографии пленили меня настолько, что мне все больше и больше хотелось вновь погрузиться в море. Но не только окунуться — я хотела снимать. Снимки Фолкнера подействовали на меня так сильно, что стали началом моей работы в качестве фотографа подводного мира.
Мы снова были на Карибах. На сей раз в отеле «Каррент-клаб», расположенном на Норт-Илатера.[534] Я работала двумя «никонами», а Хорст снимал камерой «супер-8». В моем вахтенном журнале подводника уже при первом погружении было написано: «Здорово — супер». Каждое погружение становилось событием, особенно с тех пор, как я сосредоточилась на фотографировании. Подводный мир великолепен. Возле меня плавали яркие рыбешки, но, когда я пыталась поймать нужный ракурс, они быстро исчезали. Для подобных съемок требуется много терпения и отличное владение техникой: точная оценка расстояния, выбор правильной диафрагмы, часто даже в доли секунды.
Поиск подходящих сюжетов иногда превращался в настоящее приключение. Часто окуни и мурены прячутся в густо заросших пещерах, едва различимых в темноте. Но когда снимаешь, нельзя одновременно светить прожектором. Зачастую я стояла перед выбором: взять с собой прожектор или камеру? И каждый раз погружение казалось мне слишком коротким. Время пролетало незаметно, настолько увлекал изменчивый подводный мир: причудливые морские звезды, улитки, крабы, раковины. Во всяком случае, самым важным из того, что я узнала, была зеркальная «никон-камера», которую показал мне Джон Шультц, специалист по подводному плаванию из «Каррент-клаба». Когда он дал мне посмотреть через видоискатель, я была в восторге. Еще никогда мне не удавалось так хорошо видеть под водой, как с помощью такой камеры. Не только резкость, которую легко было установить, но прежде всего точный контур кадра. Тотчас же я решила приобрести для себя аппарат и необходимый при съемках под водой футляр, что было совсем не просто, так как завод-изготовитель «Океаник» находился в Калифорнии. В тот же день я связалась с фирмой по телефону и заказала футляр, который должны были доставить в гостиницу Вестбери. Однако из-за Олимпийских игр в Монреале пришлось прервать наши погружения на Карибах. На обратном пути через Нью-Йорк в гостинице я забрала футляр и одновременно купила себе зеркальную камеру фирмы «Никон». Рада была этому, как ребенок Рождеству.
Это была моя первая Олимпиада, если не принимать во внимание зимние Олимпийские игры 1928 года, где я была только зрителем. Как обладателя Почетного олимпийского диплома меня пригласили в Канаду в качестве гостя. Камеру я, конечно, взяла с собой. Как прекрасно фотографировать без всяких обязательств.
Незабываемы дни, проведенные в Монреале. Для Хорста я получила удостоверение «Пресса», а у меня было место на трибуне для почетных гостей. К тому же ко мне прикрепили очаровательную сотрудницу, которая водила меня по местам соревнований и показывала достопримечательности города.
Но, к сожалению, не хватало времени, чтобы посмотреть даже самое важное. Каждая минута была расписана. Еще до открытия Игр меня просили об огромном количестве интервью. Режиссер Жан-Клод Лабрекю, который официально снимал Олимпиаду, взял меня с собой и с гордостью демонстрировал новейшую аппаратуру.
Перед началом Игр олимпийское небо омрачили политические разногласия. Многочисленные африканские страны бойкотировали Игры. Это был протест против участия Новой Зеландии, чья команда регбистов незадолго до этого предприняла турне по Южной Африке. Из 120 заявленных наций на стадион вступили только 94. Торжественное открытие праздника было организовано блестяще. В яркую солнечную погоду королева Елизавета, одетая во все розовое, открыла Олимпиаду. У меня было идеальное место, с которого я сделала удачные снимки.
Когда я думаю об этом дне, то вспоминаю забавный эпизод. Рядом с моей ложей сидели представители «элиты», гости правительства. Среди них я увидела приятного мужчину, которого приняла за канадского премьер-министра Пьера Трюдо. Я сфотографировала несколько раз его и эффектную даму, сидящую рядом. Когда он ушел, я по-английски спросила даму, которая с улыбкой наблюдала за мной, по какому адресу можно послать фотографии. Ее ответ (по-английски же): «Пожалуйста, пошлите фотографии в наш город». Она приняла меня, вероятно, за английского или американского репортера. Вечером, просматривая с Хорстом проявленные пленки, я сказала, что представляла себе Трюдо не таким молодым. Смеясь, Хорст сказал: «Это же не Трюдо, это наш мюнхенский бургомистр Кронавиттер».[535] Фотографии я не послала, они до сих пор у меня.
Через несколько дней, когда я наблюдала за соревнованиями, из-за моей персоны опять разыгрался скандал. Члены одной влиятельной организации в жесткой форме заявили протест канадскому Олимпийскому комитету и министру труда и иммиграции против моего присутствия. Они утверждали, как это было написано в местных газетах, что мое появление оскорбляет всех канадцев. Меня нужно тотчас же депортировать, так как, дословно, «ее философия — оскорбление олимпийского духа». И меня сделали ответственной за преступления Третьего рейха. Но, как и в 1972 году, когда английская «Санди тайме» дала решительный отпор заявлению еврейской общины на Олимпийских играх в Мюнхене, так и теперь, в Канаде, эти наладки не нашли поддержки широкой общественности. Через несколько дней после этого демарша я получила вместе с другими почетными гостями приглашение канадского правительства. Специальным самолетом мы должны были лететь к Джеймсу Бейю в Северную Канаду, где наряду с арктическим пейзажем могли бы осмотреть современные промышленные предприятия. К сожалению, в последний момент из-за плохой погоды эта экскурсия была отменена.
Перед отъездом из Монреаля я стала гостьей ток-шоу, которое вела самая знаменитая канадская тележурналистка. Рядом со мной сидели выдающаяся гимнастка и золотая медалистка, маленькая румынка Надя Команечи[536] и Жан-Клод Лабрекю, режиссер канадского олимпийского фильма. После этого состоялось долгое прощание со старыми и новыми друзьями.
С тремя центнерами багажа мы приземлились на Виргинских островах, в Сент-Томасе, одном из красивейших мест юга Карибов. С трудом я могла дождаться, когда же наконец опробую новую аппаратуру. У нас пока не было путевых листов, но мне очень хотелось еще раз погрузиться около «Роне». Там можно было снимать и на небольшой глубине. Поэтому мы сначала решили полететь на английский остров Тортола, чтобы там по возможности часто вместе с Джорджем Марлером плавать к обломкам затонувшего корабля.
Лучшего и желать было нельзя. Джордж сумел освободиться, и ежедневно погружался вместе с нами у «Роне» или в других красивых местах. Мои первые кадры запечатлели рыб-попугаев, которые с любопытством рассматривали себя в осколке зеркала. Затем моей моделью стала мурена, ожидавшая подачки. Труднее было сделать портрет очень ярко окрашенной рыбы-собачки.
Желание запечатлеть чудеса подводного мира было столь велико, что я совершенно не боялась трудностей или усталости ради того, чтобы найти удобные места для погружения. Чтобы погрузиться в бухте острова Петера, пришлось довольно долго идти пешком и нести с собой тяжелые, заполненные бутыли, не очень-то легкий подводный футляр, камеру, вспышку, ласты и многое другое. И все это — из-за маленьких живых существ, обитающих в бухте, прежде всего пестрых красивых трубчатых червей, щупальца которых выглядели как маленькие цветки. Здесь я попробовала сделать первые макросъемки. На мелком месте, где вода доходила до колен, я потеряла равновесие и упала. К сожалению, дно, словно ковром, было покрыто морскими ежами, иглы которых, воткнувшись в мое «мягкое» место, обломились и доставили мне массу неприятностей.
После острова Петера мы отправились на Барбадос. Сменить обстановку нас заставил риф перед островом Мюстик, о котором взахлеб рассказывала одна американка. Хорст не захотел туда лететь. Он справедливо ссылался на тяжелый багаж, который нужно нести самим, и на слишком высокие транспортные расходы. Сам план ему казался авантюрным еще и потому, что нам нельзя пропустить обратный самолет из Нью-Йорка с забронированными дешевыми билетами. Я же вбила себе в голову этот риф, и мое желание погрузиться именно там было столь велико, что Хорст согласился на эту поездку.
На Барбадосе мы остановились только на одну ночь. Это большой остров на Карибах, посещаемый прежде всего людьми богатыми. Отсюда мы намеревались добраться до острова Мюстик. К нашему большому разочарованию, мы узнали, что в это время года с ним нет пароходного сообщения, на что я не рассчитывала, так как из прессы знала, что там часто проводят отпуск принцесса Маргарет и Мик Джаггер. Я видела торжество Хорста, когда он оказался прав. Но, на мое счастье, там имелись маленькие чартерные самолеты, которые за умеренную плату летали от острова к острову. Мы наняли такого «островного попрыгунчика», в который, кроме нас, можно было загрузить только багаж. К счастью, подумала я, нам повезло.
