В недобрый час прибыл в Камбоджу блудный сын Кастилии Блас Руис де Эрнан Гонсалес. Ему только 23 года, по уже полсвета исколесил он в поисках удачи.
Быстрая шпага и меткая пуля не принесли ему пока ни славы, ни богатства. И вот, оставив в Перу молодую жену, он мчится к далеким островам Южных морей, где, по слухам, таких, как он, молодцов ждет блестящая карьера при дворе сказочно щедрых азиатских монархов. В Маниле без денег и без знакомств он долго скитается в ожидании благоприятного случая, и 13 декабря 1592 года случай приводит его на борт судна манильского купца Грегорио Варгаса. С грузом пороха и пеньки корабль пристает к берегу в княжестве Тямпа[24].
Но тут путешественников подстерегает непредвиденная опасность. Князь Тямпы не любит европейцев, ну а сейчас он особенно не расположен видеть их у стен своей столицы. Придворные астрологи предсказали ему гибель от руки чернобородого иноземца со шрамом на левой щеке, поэтому Руиса и Варгаса сразу по прибытии хватают и доставляют к мандарину, ведающему безопасностью царской особы. Борода есть, но шрам не обнаружен. За недостатком улик и по особой милости царя (ведь шрам — дело наживное) конкистадоров доставляют к границе с Камбоджей и там отпускают, корабль же передают в казну, а матросов-китайцев обращают в рабство.
Пешком добираются искатели приключений до столицы — Ловека. И тут их страдания оказываются вознагражденными. Перепутанный донесениями о готовящемся нашествии сиамцев, Сатха с великой радостью встречает новое пополнение небольшого отряда европейцев, составляющих его личную гвардию. Особенно прельщает его то обстоятельство, что вновь прибывшие — испанцы. Он уже отчаялся получить помощь из португальской Малакки, у которой хватает своих забот и не хватает денег и людей. Поэтому так ласков с испанцами самодержец, поэтому вскоре у него объявляется второй «приемный сын» — Блас Руис.
Война с Сиамом началась. Сиамская армия быстро дошла до камбоджийской столицы и осадила ее.
Их было семеро, европейцев, осажденных в Ловеке. Командовал ими Руис. Самый молодой из них, он уже успел доказать свое бесстрашие и умение владеть оружием. Каждое утро с рассветом сиамцы устремлялись на штурм города, осыпая защитников дождем стрел и градом пуль, и откатывались, встреченные метким огнем с крепостных стен. Обороной руководил принц Сорьепор, в то время как его венценосный брат, охваченный паникой, отсиживался в самом дальнем павильоне дворца, воздвигнутом на сваях посредине большого пруда.
Сатха знал, что битва проиграна. Сановники, которых послал он для вербовки наемников среди тямов и малайцев, не спешили ему на выручку. Лазутчики сообщали ему, что наемная армия стала лагерем у Пном-Пеня и спокойно ждет исхода событий. Не было вестей и из Манилы, куда уже полгода назад отправил он Велозу и Варгаса. Манильским властям он обещал предоставить для Испании любые привилегии за помощь против Сиама.
Сорьепор также понимал, что битва проиграна, но, поднимаясь каждое утро вместе с Руисом на городской вал, сохранял бодрый вид, шутил с солдатами и'упражнялся в стрельбе из мушкета по предводителям сиамских отрядов, восседавшим на спинах боевых слонов.
Только Руис еще лелеял в тайниках своей души надежду на успех. Ведь оставался еще один шанс. Что, если появится Велозу, хотя бы с сотней солдат?
Встреча их состоялась не совсем так, как им обоим хотелось бы. Закованного в цепи Велозу втолкнули в сарай с остальными пленниками на третий день после падения Ловека. Он спешил на помощь своим друзьям, но опоздал. Да и чем он мог помочь? Манила не дала ему ни одного солдата. Губернатор Филиппин был занят в это время более соблазнительными планами захвата Молуккских островов. И Велозу отправился назад, везя письма к Сатхе, полные туманных обещаний.
Они провели ночь в сарае, обсуждая под шум тропического дождя события последних месяцев. В день перед сдачей города Сорьепор устроил побег царя Сатхи и двух принцев. Ночью на пироге они уплыли вверх по Меконгу. Сиамцы разграбили и сожгли поверженную столицу. Сотни пленных потянулись по дорогам на запад…
Наутро в окружении пышной свиты к сараю подъехал сиамский вельможа. «Есть ли среди пленных европейцев такие, кто говорит на камбоджийском? Доставить их к его величеству. Остальных на корабли». Так Велозу попал к сиамскому царю Нарету.
Царь весьма интересовался Испанией и европейскими делами, и Велозу употребил все свое красноречие, чтобы убедить его в несокрушимом могуществе испанской державы. Среди рассказываемых им часами былей и небылиц Нарета особенно потрясло сообщение о «философском камне», которым якобы обладает Филипп II. Эту историю Велозу сочинил нарочно, заметив у Нарета особое пристрастие к золоту и драгоценностям. К концу месяца сиамский царь уже проникся полным доверием к Велозу. Тот, не жалея красок, расписывал выгоды, которые может сулить царю дружба и торговля с Испанией, в случае если он, Велозу, возьмет на себя роль посредника. И вот Нарет приказал снарядить корабль, груженный бензойной смолой и слоновой костью, и отправить на нем в Манилу Велозу в сопровождении сиамского посла.
В устье Менама на пути корабля встретились группы оборванных и грязных сиамских солдат, в беспорядке бредущих вдоль берега. В результате расспросов выяснилось, что сиамские гарнизоны в Камбодже разгромлены наемными армиями малайцев и тямов. Велозу мысленно поздравил Сатху и продолжал свой путь в Манилу. По прибытии его ждала новая приятная неожиданность. Руису вместе с остальными пленными удалось захватить корабль, на котором их везли в Сиам, и они благополучно добрались до Манилы.
Сатха между тем заслуживал не поздравлений, а всяческого сочувствия. Он не имел никакого отношения к изгнанию сиамцев из Камбоджи. Бежав из Ловека, он уже второй месяц скитался в джунглях, обходя города и деревни и пробираясь в Лаос, где рассчитывал получить убежище во дворце своего тестя — лаосского царя.
Невеселы мысли Сагхи. Жалок и ничтожен привыкший повелевать человек, лишенный власти. И кто скажет, откуда она берется, эта власть и куда исчезает? Уж не в зонтах ли и паланкинах — знаках царского достоинства, брошенных в осажденной столице, скрывается ее тайна? Во всяком случае не в самом человеке. Ведь он тот же Сатха, который семнадцать лет вершил судьбы страны, а слово его уже ни для кого не закон. Разве только для двух юношей-сыновей, бежавших вместе с ним. Каким издевательствам и унижениям подвергался он, когда малайские солдаты доставили его связанным к своему предводителю Лаксамане. Слава справедливому Будде, известный своей жестокостью малайский вождь проявил редкостное великодушие. Он не отправил Сатху в Срей Сантхор, где воцарился двоюродный брат Сорьепора — Тьхунг Прей, захватив власть с помощью изменников-мандаринов. Не то не миновать бы Сатхе заточения, а то и смерти от рук палачей узурпатора.
Лаксамане нет дела до распрей в царском семействе. Он будет служить тому, кто платит ему и его малайцам, а платит ему сейчас Тьхунг Прей. Но это не значит, что он обязан выдать новоявленному царю его беззащитного родича. Потому и разрешил он Сатхе пробираться дальше в Лаос и не боится вызвать этим гнев Тьхунг Прея. Кто может наказать Лаксаману, если он сейчас единственная реальная сила в государстве?
На четырех континентах, на трех великих океанах раскинулась огромная империя Филиппа II Испанского. Королевства Кастилии и Арагона, еще совсем недавно могучая и независимая Португалия, Неаполь, Милан и Сицилия, Нидерланды и Франш-Конте[25]. Мексика, Перу и Бразилия, золотой порт Гоа и африканская Софала[26], острова в восточных и западных морях — все объединены под его короной. Никто с начала мира не владел такими обширными землями. Никто из земных владык не имел столько титулов и званий, как Филипп II. Казалось, ему нечего опасаться, этому грозному колоссу, поглотившему полмира. Все еще кружат высокомерным идальго, быстро забывшим о сокрушительном разгроме Непобедимой Армады, новые успехи испанского оружия. Только самые дальновидные умы способны разглядеть приметы неминуемого конца испанского могущества. Как тучный человек, Испания задыхается от собственных размеров. Бесчисленные гарнизоны, разбросанные по всему свету, подтачивают силы державы, и никакое серебро Мексики и Перу, никакие пряности восточных морей не способны покрыть расходы казны по содержанию гигантских армий и флотов. Все чаще больного сотрясают конвульсии страшной болезни — безденежья, и скромные лекари — банкиры и промышленники Европы — за непомерную плату отсрочивают час его гибели.
Здесь в Маниле, столице дальневосточных владений Испании, кризис империи дает себя чувствовать со всей остротой. Уже почти год Велозу, Руис и Варгас обивают пороги, убеждая власти в выгодности и легкости военного захвата Камбоджи. У них уже немало сторонников среди монахов. Город полон слоняющихся без дела и без средств к существованию военных. Ничего нет легче, как набрать и вооружить внушительный отряд, но для этого нужны деньги, а их нет в казне генерал-губернатора. Приходится рассчитывать на частных лиц. С трудом им удается найти человека, согласного финансировать экспедицию. Это генерал Гальинато, известный не только своим богатством, но и храбростью и благородством.
