И опять выбор. Зеркальное построение множится, раскалывается на куски и вновь собирается в целое. Герои продвигаются к цели или застревают. Виртуальный мир затягивает, и герой не в силах выбраться в мир реальный. Тогда, во времена сказок, страницы вымышленных книг не могли затягивать столь глубоко, как нынешние компьютеры. А вот сказки Кэрролла затягивали, ибо действовали на подсознание, как и современные компьютерные игры.
Трепетно относятся к сказкам Кэрролла и последователи Альберта Эйнштейна. Они всегда обращают внимание на то, что сказочник-математик, описывая падение Алисы в кроличьей норе с равномерно возрастающим ускорением, в известном смысле предвосхитил знаменитый «мысленный эксперимент», в котором Эйнштейн описывал падение воображаемого лифта, чтобы объяснить некоторые аспекты своей теории относительности. Как иллюстрацию положений относительности физики приводят и «бессмысленный» бег Черной Королевы, которая объясняет Алисе законы Зазеркального мира: «Ну, а здесь, знаешь ли, приходится бежать со всех ног, чтобы только остаться на том же месте! Если же хочешь попасть в другое место, тогда нужно бежать по меньшей мере вдвое быстрее!»
Дж. Тенниел. Иллюстрация к сказке «Алиса в Зазеркалье»
В главе «Зазеркальный дом» возник еще один парадокс: можно ли Алисе, живой девочке, пить зазеркальное молоко? Алиса решила, что нет. Естественно, ни Кэрролл, ни Алиса не могли это доказать. Только в 1957 году два американских физика китайского происхождения – Цзун Дао и Янг Чжень Нин – получили Нобелевскую премию за теоретический труд по антивеществу, то есть веществу, имеющему асимметричное расположение атомов. Их труд подтвердил: зазеркальное молоко действительно нельзя пить.
Да и Алиса не сможет даже пригубить такое молоко: как только она до него дотронется, оба они, как антивещества, взорвутся.
Многие детали у Кэрролла из разряда предвидений, предвосхищений. Немудрено, что фанаты «Алисы» считали его чуть ли не Предтечей. Замкнутость реального достопочтенного Доджсона они расценивали как необходимость умолчания о сокровенных знаниях, в которые он был якобы посвящен. Чудачества джентльмена Викторианской эпохи, его любовь к Логической Игре и Фантастическим Парадоксам объясняли стремлением поделиться своими знаниями в закодированной форме. Немудрено, что даже сама жизнь Кэрролла, респектабельного и щепетильного викторианского священника, стала объектом изучения, поклонения и даже описания.
Так, в романе известного мастера фантастики ХХ века Фредерика Брауна Night of the Jabberwock (в русском переводе «Ночь Бармаглота», Бармаглот – один из героев «Алисы в Зазеркалье») вопрос о Кэрролле поставлен с обезоруживающей простотой. Герой романа узнает, что существует общество поклонников писателя «Светозарные мечи». И общество это владеет тайной: сказки Кэрролла – вовсе не сказки, а зашифрованные повествования о жизни в других измерениях. И тот, кто сумеет правильно прочесть написанное, тоже сможет туда попасть.
А в рассказе «Все тенали бороговы» Льюиса Педжетта (под этим псевдонимом скрывались муж и жена Генри Куттнер и Кэтрин Л. Мор) дети, расшифровав стих Кэрролла Jabberwocky, нашли в нем фонетический ключ для перемещения в иной пространственно-временной континуум и отправились туда на глазах изумленных родителей, оставив им «бессмысленные» стишки:
Часово – жиркие товы,
И джикали и джакали в исходе.
Все тенали бороговы,
И гуко свитали оводи.
Казалось бы, еще один сюжет для фантастического рассказа. Вот только в книгах «Новые пути в науке» и «Природа физического мира» английский астроном Артур С. Эддингтон обнаружил, что формальная и фонетическая структура стихотворения о Бармаглоте строится на тех же принципах, что и математическая теория групп, между прочим выведенная только в ХХ веке.
И математическое описание стиха оказалось весьма сходным с описанием некоей элементарной частицы, которая могла бы действовать «неизвестным нам образом» – свободно приходить «из ниоткуда» и уходить «в никуда». Интересно, где математик Доджсон, он же – сказочник Кэрролл, подслушал такую фонетику?
Ну а теперь несколько слов об Алисе Лидделл. Девочка, которую автор Кэрролл, не задумавшись о последствиях, послал в волшебную Страну Чудес и даже Зазеркалье, и в реальной жизни попала в фантастическую историю. Вот только ее личная сказка оказалась грустной. Надеюсь, вы помните, что ее отец был ректором колледжа Крайст-Чёрч в Оксфорде. Колледж весьма прославился своей прекрасной системой образования. И сама королева Виктория отправила туда учиться своего четвертого сына – юного принца Леопольда. В 1872 году, когда принц прибыл в Оксфорд, Алисе, жившей там с отцом, исполнилось двадцать лет.
Что было дальше – нетрудно предугадать. Принц влюбился в Алису. И та ответила взаимностью. Конечно, Леопольд вырос при матери-королеве, но ведь и Алиса была известна всей Англии как девочка, которая переиграла в Зазеркалье саму Черную Королеву. Как писали современники, Алиса была прелестной девушкой, «с тем налетом романтизма, который Кэрролл заметил, когда она была еще ребенком». Принц запросто приходил домой к ректору, бывал на всех его приемах. Два молодых сердца любили друг друга, но знали: у их любви нет будущего.
Будь Алиса Лидделл хоть во сто раз известнее, пусть ее портреты украшают хоть все стенды в стране – наследный принц есть принц, а она всего лишь дочь какого-то преподавателя. Пусть ректора, но ведь даже не аристократа!
Сколько ночей прорыдала «девочка из Зазеркалья», знала только ее семья. Но помочь не мог никто. Это сейчас принцы женятся на стюардессах, барменшах, актрисах и спортсменках. Тогда это был нонсенс. Тот самый, но уже не парадоксальный, а трагический нонсенс. И не в литературе, а в реальной жизни.
В 1876 году принц Леопольд получил степень доктора литературы и уехал из Оксфорда. Но Алису не забыл. И только в апреле 1882 года Леопольд женился на ровне – наследной принцессе. Свою старшую дочь он назвал Александрой (по традиции), но звал Алисой. И не говорите, что любовь проходит…
Сама же Алиса Лидделл вышла замуж в 1880 году за Реджинальда Харгривса. Он тоже был выпускником Крайст-Чёрч, обладал большим состоянием. Алиса родила ему троих сыновей. Говорили, муж был чрезвычайно предан своей жене. Жена тоже образцово вела хозяйство. Только вот о любви в этом семействе никто никогда не говорил.
Вот такой парадокс – сказка, полная игры, веселья и смеха. И жизнь, полная грусти и неосуществленных мечтаний. Так стоит ли посвящать сказки детям и делать их героями волшебных путешествий? Приключения не всегда кончаются радостно. Даже если это приключения, напечатанные в традициях рождественских сказок.
Практически никто не знает, что домосед Кэрролл совершил невероятное по тем временам путешествие в… Россию. С июля по сентябрь 1867 года он побывал в Санкт-Петербурге, Москве, Троице-Сергиевой лавре, других местах Подмосковья, потом поехал на ярмарку в Нижний Новгород и, вернувшись в Москву, отправился снова в Петербург, а потом и в Кронштадт.
Россия произвела на него воистину фантастическое впечатление. Он искренне восхищался прекрасными улицами и каналами Северной Венеции, церквями и Кремлем Москвы, размахом торговли в Нижнем. Но он стремился познакомиться не только в высшим светом. Но и с… крестьянами. Невероятно, но к тому времени уже знаменитый писатель, выпустивший в свет свою «Алису», напросился в гости в крестьянский дом.
«Черный хлеб и молоко, которое нам дали, оказались очень хороши. А увидеть собственными глазами дом русского крестьянина крайне интересно», – записал Кэрролл в дневнике, который потом издал как путевые заметки.
Он вообще старался не просто увидеть Россию глазами туриста, но постичь смыл этой загадочной земли. Удивительно, но он начал учить русский язык: «Русский язык очень красивый!» Завел особую тетрадь и записывал слова с английской транскрипцией произношения. Придя в театр, первым делом изучал программку и пытался тихонько произнести имена героев. В ресторане за обедами тщательно изучал меню. Спрашивал у официантов (которые обычно сносно владели французским языком): «Как название этого кушанья? А как этого? Скажите, как звучит. Глазами я читаю, но хочу слышать!» Опять же старательно записывал. Часто интересовался: «Из чего сделано блюдо?» И приходил в неизменный восторг от русского молока, масла и… черного хлеба. Умилялся службой в русских церквях, говорил: «Это самая прекрасная служба Богу! Это праздник души. А так хочется праздника!» Невзлюбил Невский проспект в Петербурге и Кузнецкий Мост в Москве. Фыркал: «Это не русское! Тут все офранцузено. А я хочу видеть истинно русское!»
Зачем ему это было нужно? Кто знает… Наверное, у англичан тоже не менее загадочная душа, чем у русских. И обе эти души тянутся друг к другу.
