Даже у людей зажиточных бережливость, а порой и скупость в отношении к еде была широко распространена. А. И. Бакулина продолжает: «А еще помню случай, мне тогда было семь лет. Отец ходил плотничать к богатым людям. После работы отец сел за стол, и в это время к нему пришла я. А за столом еды было всякой-всякой. Хозяин сказал: “О, захребетник пришел”. А это значит, что кто работал, тот и за столом сидеть должен. Так отец встал из-за стола и сказал: “Накормите, пожалуйста, Нюрку вместо меня”. А сам ушел курить. Так мне его и сейчас так жалко».
Кроме всего прочего, еда (завтрак, обед, ужин) в кругу своей семьи была делом интимным. Чужих к столу не звали. Так что незнакомому человеку, случайно зашедшему в будни во время семейной трапезы, в ответ на его «Хлеб-соль» запросто могли сказать: «Едим, да свой, а ты не смотри да рядом не стой!» В целом же крестьянская культура питания была превосходно приспособлена к местным условиям, а потому многообразной, многоликой и очень гибкой.
Не столь простой вопрос и отношение крестьян к вину. Ответы очень противоречивы, хотя большинство опрошенных считает, что массовое пьянство началось лишь с 40-х годов.
«Село было 300 дворов. Была винная лавка —“казенка”. Так на все село было всего 10 человек, которые пили. Село было трезвое, у “казенки” не давились, на заводе мало зарабатывали — не как сейчас. Один был Костя, любил выпивать. Семья была большая у него и коровы не было. Не как сейчас — пьют от большого до малого. Кто-то из крестьян приедет, купит сороковку, неделю будет ее пить. На свадьбу больше брали. У винной лавки очередей не бывало. Как объявили войну в 14-м году, “казенку” сразу закрыли, а в теперешнее время ее бы сразу разнесли — подавай вина» (А. П. Перевощикова, 1901).
Напряженный трудовой ритм жизни также, на мой взгляд, не давал возможности алкоголизации широких слоев населения. Да и общественное мнение было решительно настроено против пьяниц. «Некогда было пить. Как-то в воскресенье вся деревня на лугу была, а мужик один ходил в соседнюю деревню — обратно идет пьяный, так бабы все руки охлопали: “Ой, Мишка-то в будень напился!” Пьяных не любили раньше. Их батюшка (поп) на сходе обсуждал. Да и пьянчужка был на весь приход один» (Е. А. Мерзлякова, 1905).
Как видно по этому рассказу, обычное воскресенье поводом для выпивки не считалось. Вино, самогон, пиво стояли на домашнем столе только во время праздника. М. Ф. Бобкина (1921) считает: «Из прошлого запомнилось то, что люди раньше жили мирно, сплоченно друг с другом, хоть и бедно. Люди не пили, пьяных не было. Одна рюмка без ножки была на всю деревню. Но знали, когда выпить. Больше отмечали религиозные праздники: старый Новый год, митреевские, семик, Троица, Рождество, Петров день, Ильин день, Благовещение, Пасха — все они отмечались. Жизнь была спокойная и веселая. Не было преступности, воровства». Особенно важна в этом рассказе фраза «знали, когда выпить». Употребление алкоголя — не внутренняя потребность человека, а непременный атрибут праздника, притом не самый важный. Ведь главное на празднике не пьяный разгул, аатмосфера веселья. А. Н. К-ва (1910): «Раньше люди умели работать, умели и веселиться. По праздникам, конечно, немного выпивали, по рюмочке и потом веселились, пели, плясали. Знали меру. А сейчас и по праздникам пьют, и в рабочее время нередко тоже можно пьяных встретить».
При подготовке к празднику заранее рассчитывали в соответствии с числом гостей, сколько нужно вина (под словом «вино» подразумевалась только казенная водка), и закупали. Михаил Васильевич Котельников (1922) хорошо помнит: «К празднику готовятся заранее. Ездят или заказывают купить водки в “казенке”. А “казенка” за 25 верст в селе Щеткино. Крепкой зажиточной семье посильно купить и четверть. Это одна бутыль в 3 литра — туда, где на праздник собирается до 30 гостей. Близкие родственники приезжают на лошадях в бричках и дрожках, на день, на два, а то и на три дня. Праздник проходит весело, дружно, с песнями и прибаутками. Водкой угощали маленькими рюмочками, с припевками:
Дуня, пей, Дуня, пей, водки не напейся!
На лукавого на Проню сроду не надейся!
Громко и выразительно певались песни “Когда б имел златые горы”, “Хас Булат удалой” и другие хоровые, “Дуня-Дуняша”… Были такие мужики, которые в праздник спешили угоститься рюмочкой, то у одного, то у другого стола, и напивались допьяна. Таких не любили, на праздники не приглашали и знали их во всем приходе».
Без угощения хозяина самому гостю пить вино не полагалось. «Вино раньше пили только по большим праздникам. Пили маленькой рюмочкой. Хозяин обносил гостей. Кто сколько сможет. Варили пиво на солоду с хмелем. Людей, которые любили выпить, в деревне называли пьяницами. К ним не было уважения, над ними смеялись. Пьяницам говорили: “Кто чарки допивает, тот век не доживает”» (С. Я. Чарушников, 1917).
Многие помнят, что их отцы (женщинам вообще пить вино не полагалось) употребляли спиртное воистину в гомеопатических дозах. Лидия Федоровна Ш-ва (1929): «Запомнился мне случай из детства. Мой отец шел домой после получки накануне праздника весной: несет сушки огромную вязку через плечо, на рынке купил 5 килограмм топленого масла и четушку водки. Вот мы все, семеро детей, обступили покупки, особенно поразила нас четушка водки. Отец и два соседа три вечера пили эту четушку водки, разговоров было очень много. Говорили они долго, а пили всего одну четушку водки».
Одной из важных причин бережного отношения к вину крестьяне называют отсутствие денег в хозяйстве (причем не просто свободных денег, а денег вообще — ведь хозяйство-то почти натуральное). Вот очень типичное рассуждение: «В праздники собирались компании, пировали по 4–5 дней. Отмечали престольный праздник и свадьбы. Пили, кто сколько хотел. Была водка, самогон, пиво. Относились к вину осторожно, не было денег на водку. Ненавидели пьяниц. Пировать было не на что, денег не было» (М. Н. К-ина, 1915). Кстати, домашнее пиво в каждом доме делалось на свой лад, подгонялось под вкус хозяев.
В противоположность вышеприведенным высказываниям, где говорится об осторожном, умеренном винопитии большинства крестьян, имеются и другие свидетельства.
Афанасия Григорьевна Калинина (1909): «Работали много — с утра до ночи. А летом, в жары, и по ночам жали. Умели и праздники праздновать. Как, бывало, напляшемся, напоемся — так и все забудем. Правда, пили много мужики. Да какой тогда праздник без выпивки был!» Однако все опрошенные сходятся на том, что вне праздника крестьяне вина почти не употребляли. Н. К. Вычугжанина (1913): «Нельзя, конечно, сказать, что в наше время водку не пили. Пили и на свадьбах, и на праздниках, но как-то уж так было заведено, что если ты сегодня выпил, то завтра не опохмеляйся. Когда я работала в колхозе, то не было такого случая, чтоб какой-либо колхозник после праздника не вышел на работу. А ведь сейчас что, не только трактористы, а и доярки иногда по нескольку дней на работу не выходят, и как-то это все им с рук сходит».
Сегодня совершенно другой смысл вкладываем мы и в само слово «пьяница». «Отношение к вину разное было. Денег не было его покупать. На праздник варили русское пиво, не брагу, а густое пиво, очень вкусное. Дед мой Русаковский считался пьяницей — он ходил в Верховино за 6 км, покупал поллитру в воскресенье, пили там с другим дедом, и всегда приносил в бутылке грамм 200. Эта бутылка стояла в шкафу до субботы, и выпивал он остатки только после бани. В деревне к пьяницам относились с боязнью и презрением. Бывали, конечно, и пьяные драки, особенно когда выпивали молодые парни и приходили с Тюмени (деревня) — там драчуны были.
В послевоенные годы нравы значительно изменились, в 50-е годы стали пить уже больше, а потом и еще хуже» (В. Д. Устюжанинова, 1923). Безусловно, сильнейший толчок к началу массового пьянства на селе дала Великая Отечественная война. Атмосфера совершенно беспросветной рабской жизни требовала разрядки. Но в 20-30-е годы отношение к вину еще сохранялось почти таким же, как до революции. Самым эффективным контролем здесь был внутрисемейный контроль. А отношение внутри трудовой семьи к пьянству было резко отрицательным. «Пьянства как такового не существовало. Вот был случай. Отец поехал на мельницу занять очередь на помолку. Потом, когда она подошла, он послал меня за дядей Мишей, родным братом отца, чтоб тот привез зерно. Но дяди Миши дома не было, он сидел и пил брагу у соседей. За этот случай отец и дед в лесу “поучили” его розгами. С того времени он и стакана не выпивал без разрешения деда» (Н. Н. С-ов, 1910).
Не редкостью были крестьяне, совершенно не пьющие. «Как к вину относились? Ну, которые пили, так те пили. У нас вот тятя непьющий был, так мы в праздник весь вечер плясали да песни пели, и никаких драк не было. Раньше не было этой пьянки, как сейчас. Кто пил — тот пропащий человек. Семьи, где мужья пили, самые бедные и были. Потому что пьяный — он уж не хозяин в семье, да и работник из него никудышный» (Т. А. Шубина, 1919).
