Культурное объединение включало в себя культуру, политику и экономику. Ему соответствовали: а) культурные эмпирические исследования религии, морали, здравоохранения, воспитания; б) политические эмпирические исследования права, самоуправления, взаимодействия социальных групп; в) конкретные экономические исследования, предполагающие анализ средств к существованию трудовых и профессиональных отношений. Естественному объединению соответствовали демографические исследования динамики и статики населения, в рамках которых главная роль отводилась эмпирическому изучению японской семьи. Тода Тэйдзо выступил родоначальником эмпирической социологии в Японии.
В Киотском университете ситуация была иной: здесь предпочтение отдавалось формальной социологии. Активными исследованиями в этой области занимались профессор Ёмэда Сётаро (1873–1945), который первым в Японии ввёл в научный оборот термин «философия истории», и Такада Ясума (1893–1975) – сторонник ницшеанства. Ёмэда под влиянием зиммелевской теории предложил аналитическое понимание социологии как общественной дисциплины, отличной от других социальных наук методом и предметом исследования. Он развивал идею о трех формах социологии: чистой, систематической и синтетической. Идея Ёмэды базировалась на допущении существования двух родов наук – познавательного и оценочного.[147] В социологии они совмещены. В качестве «оценочной» социология в трактовке Ёмэды разрабатывает такие нормы, ориентиры, критерии изучения общественных явлений, которыми должны пользоваться социальные науки. Одновременно социология выступает и как «познавательная» наука, потому что сама может изучать общественные явления.
Только «чистая» социология, согласно Ёмэде, имеет свой предмет исследования, отличный от других общественных наук. Это так называемые чистые формы взаимодействия. К ним Ёмэда относит взаимодействие «от сердца к сердцу», источником которого является некий сущностный взаимный интерес. Любые другие взаимодействия – будь то бытовые социальные отношения или чисто эмоциональные контакты между индивидуумами – вторичны. «Чистая социология», давая нормы, критерии, оценки для понимания общественных наук, выступает методологией науки и трактуется Ёмэдой в этом качестве как «систематическая социология».
Если у Г. Зиммеля «материей», носителем социального выступает «переживание», то у Ёмэды в этом качестве выступает сердце как жизненное начало всего сущего. Понятие «сердце» – на японском языке кокоро – в рамках дальневосточной духовной традиции имеет более глубокий и широкий смысл, нежели, к примеру, западная «сердечность». Последняя относится скорее к сфере эмоциональной, психической; у японцев же кокоро – понятие онтологическое, сущностное.
Третья форма социологии – «синтетическая», является «познавательной» наукой и на основе «чистых форм» осуществляет познание конкретных явлений, объясняя развитие человеческой цивилизации. Она опирается на такие науки, как физика, биология и психология, но главный предмет изучения «синтетической социологии» – общество.
Работы Ёмэды Сётаро повлияли на взгляды другого представителя киотской школы – Такады Ясума, ставшего бесспорным лидером в социологическом мире Японии вплоть до Второй мировой войны. Предметом социологии Ясума считал теорию социального взаимодействия. На первый план он выдвигал анализ межчеловеческих отношений как источник понимания причин возникновения общества и различных общественных явлений.[148] Его концепция испытала воздействие идей формальной социологии Г. Зиммеля. Кроме того, японский учёный активно использовал понятия философии жизни Ф. Ницше. Краеугольный камень социологии Такады – «воля к власти», предстающая как «социальная сила», основа общественного развития. Правда, в отличие от Ницше, распространившего свой принцип «воли к власти» не только на человеческий, но и в определённом смысле на животный и даже на растительный мир, Такада трактует «волю к власти» в сугубо социальном смысле, как возникшую в результате взаимодействия индивидуумов.
Согласно Такаде, первоначальная «воля к власти» основывается на двух инстинктах – «самосохранения» и «борьбы». Впоследствии она становится причиной разделения труда и общественного расслоения. Различные «воли к власти» отдельных людей имеют тенденции «присоединения», «впитывания», «всасывания», в результате чего складывается мощная социальная сила, формирующая конкретные общественные образования (группы, сословия, классы). Каждый социальный слой, сложившийся благодаря одинаковой у всех его представителей «воли к власти», растёт и укрепляет свои позиции за счёт браков, заключающихся внутри этого социального образования.
Такада делит историю человечества на «экономическую» и «политическую» стадии. На первой стадии ведётся экономическая борьба различных «воль к власти», где труд и результаты трудовой деятельности есть объекты и продукты завоевания. Политическая стадия знаменуется образованием государства, закрепляющего господство той социальной группы, которая имеет самую высокую в данный момент степень «воли к власти». Несмотря на сильное влияние со стороны ницшеанства, Такада не стал законченным социал-дарвинистом, во многом благодаря тому, что разделял взгляд Г. Зиммеля на общество как на «ассоциацию».
Отметим, что общей тенденцией японской социологии вплоть до Второй мировой войны стал постепенный переход от позитивизма и философии истории к формальной социологии, черты которой можно обнаружить даже у эмпирика Тоды Тэйдзо. Произошло это потому, что в отличие от Запада, где последовательно развивались сначала формальная социология, а лишь затем эмпирическая, в Японию эти два направления проникли одновременно и одновременно же «пустили там корни».
Особняком от «токийской» и «киотской» школ стоит социология Эндо Рюкити (1874–1946), который тоже был учеником Такэбэ Тонго. Эндо развивал идеи психологического эволюционизма, не порывая с натурализмом и биолого-эволюционистскими представлениями Конта и Спенсера. Важно, что, будучи наряду с Такэбэ одним из организаторов Общества по изучению социологии – новой для Японии научной дисциплины, Эндо в то же время создал Общество по изучению традиционной древнекитайской науки, пропагандировавшее идеи Конфуция.
В 1901 г. Эндо Рюкити перевел с английского на японский книгу американского социолога Г. Гиддингса «Принципы социологии» и сделал к ней собственный комментарий. Как и Гиддингс, Эндо полагал, что человеческое общество развивается по законам природы и является одной из ступеней космической эволюции. При этом социум предлагалось считать не просто совокупностью биологических организмов, а некой психической организацией индивидуумов. У каждого из них есть «родовое сознание». Оно вырабатывается в ходе взаимодействия индивидуумов, проявляясь в общественном мнении и в традиции. У Гиддингса читаем: «Всякое существо, какое бы место оно ни занимало в природе, признаёт другое сознательное существо принадлежащим к одному роду с собой».[149] Эндо стремится детализировать понятие гиддингсовского «родового сознания» и выделяет пять «родовых» черт, позволяющих отличить человека от животного: 1) общность ощущений; 2) органическая симпатия; 3) восприятие подобия; 4) подражание; 5) стремление к знаниям. Как он полагает, «родовое сознание» существует благодаря тому, что у всех людей наличествуют одинаковые комплексы ощущений; каждый человек способен воспринимать и понимать чувства других людей; каждый мыслит другого себе подобным; социальное поведение людей отличается определённым единообразием – люди подражают друг другу и в отличие от животных имеют приобретённые знания.
На наш взгляд, в рассуждениях Эндо наглядно просматривается факт заимствования им ряда широко известных наработок таких западноевропейских авторов, как А. Смит, Дж. Болдуин, Г. Тард, Ч. Х. Кули, что, впрочем, нисколько не умаляет его заслуг в деле становления японской социологической мысли.
Подводя итоги анализа возникновения и развития японской социологии, следует обратить внимание на два момента. Во-первых, эта наука зародилась во многом благодаря заимствованию западных идей и теорий. Во-вторых, она благополучно прижилась на почве национальной традиции, «подпитываясь» её духовными установками. Истолкование западных теорий во многом определялось специфическими особенностями японской культуры, в частности, присущими ей естественностью и конкретностью. В ходе усвоения японцами западных абстрактных понятий последние зачастую наполнялись конкретным восточным содержанием.
